Черный Принц (СИ) - Карина Демина

- Мама…

- Знаю, служат многие и все далеко не так ужасно, как я себе воображаю, но… Кейрен, я не хочу потерять своего ребенка.

- И поэтому не можешь отпустить меня?

- Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Сложный разговор.

- Мама, а ты не думала, что я уже счастлив?

Был.

- Это ведь твоя идея, со свадьбой? Отец и без нее договорился бы с сурьмяными?

Леди Сольвейг молчит.

- Твоя… почему?

- Эта женщина, - книги выстроились по ранжиру, и леди Сольвейг, вытащив платок, терла полку, убирая следы пыли. - Дурно на тебя влияет.

- Таннис…

- Люта - хорошая девочка, которая замечательно тебе подходит. Она еще молода и не совсем понимает, в чем состоит ее долг, но я помогу ей…

- Нет, мама, не поможешь, - Кейрен встал. - Хватит уже. Я тебя люблю, но я не позволю тебе и дальше диктовать мне, как жить. Ты и так…

Осекся.

Отвернулся, чтобы не видеть укоризненного взгляда.

- Договаривай, сын.

- Не о чем больше говорить. Свадьба состоится.

…потому что расторгнуть договор - оскорбить Сурьму.

- И я постараюсь сделать так, чтобы хотя бы эта девочка не была несчастна.

…и не плакала больше, спрятавшись в библиотеке.

- Кейрен, я начинаю думать, что тебя и вправду околдовали.

Чушь. И почему она не способна понять, что Кейрен и вправду был счастлив. Целый год… это же много, год счастья? У некоторых не бывает и его.

- Эта твоя ненормальная привязанность к особе, которая…

- Которая что, мама?

- Не твоего круга. Жила предвечная, Кейрен, ты где ты ее подобрал? Нет, не отвечай, я знать не хочу. Мне достаточно того, что ты совершенно потерял голову, не замечаешь очевидного. А эта девица по доброй воле тебя не отпустит.

- Ты ошибаешься, мама, - Кейрен подтолкнул письмо к краю стола. - Ничего. Все ошибаются. Я не готов ее отпустить, но… какая разница, верно?

Никакой.

Она все равно уйдет и скоро.

Целый год - не так и много. Неоправданно мало. И стрелки часов все еще застыли на цифре двенадцать. На корпусе их осела тонкая вуаль пыли… и все еще пахнет ландышами.

Окалиной.

Городскими дымами, что пробираются в щели.

Сквозит и квартира выстыла… Таннис ушла.

Он почувствовал это издали, и бежал, уже понимая, что опоздает. Ушла. И след потерялся среди иных следов, которыми полон город. Снег спешил укрыть и их, раскатывал белые ковры, которые тут же затирались ногами, колесами, копытами. И грязь собиралась к обочинам, стекала под черные решетки, наполняя кирпичные русла каналов.

Город следил за Кейреном.

Насмехался.

А за дверью его ждала пустая квартира. И письмо в белом конверте, сохранившем аромат Таннис.

Он сел напротив часов. Закрыл глаза. Коснулся бумаги губами.

Шершавая.

Неровность края, сургучная печать-нашлепка, запах чернил. Стереть бы буквы, переписать наново.

"Прости, но я не смогу так жить.

Будь счастлив.

Таннис".

Глава 14.

У Кэри получилось уйти до возвращения мужа.

Ее дорожный саквояж. Белье. И книга, первая, взятая с полки. Зачем? Кэри не знала. Она была словно во сне, и сон этот диктовал ей собственные правила.

Экипаж.

И печальный взгляд Фредерика. Он явно хочет что-то сказать, но сдерживается. Это хорошо, что сдерживается, потому что Кэри не способна была слышать слова. Она разлетелась на осколки, и осколки собрала, скрепив упрямством. Конечно, зарастет потом, и шрамы наверняка исчезнут, но сейчас ей было страшно. Неловкое движение и она, Кэри, перестанет быть.

Не перестала.

Ехала, слушала ночь, которая, против обыкновения ночи, была ярка. Свет газовых фонарей проникал в окна кареты, голоса… кто-то что-то кричал, но звуки, сама жизнь проходила мимо. И когда экипаж свернул в черный переулок, Кэри с облегчением закрыла глаза.

Она не спала.

И вряд ли заснет, не сегодня и не завтра точно, потому что во снах вернется Сверр и древний дом, уже успевший позабыть ее. Старый особняк выглядел мертвым, и белесые кости колонн подпирали массивный портик. Крылья дома скрывались во мраке, и к ним тянулись колючие плети шиповника. Сад запущен и ворота заперты. Грум долго возится с замком и, наконец, открывает.

Железо не скрипит - стонет. Железу тоже бывает больно.

Широкая подъездная аллея черна. Склонились над ней больные каштаны, стоят, держатся друг за друга узловатыми ветвями. И белеют в безлистных косах их шары омелы.

…омела - это болезнь, - Сверр стоит за спиной, держит Кэри за руку. - Она разъедает дерево изнутри. Семя падает на ветвь и пускает внутрь дерева корни…

Надо вернуться. Здесь оживут призраки.

Ничего, с призраками Кэри как-нибудь управится, а вот с Брокком и…

Она судорожно выдохнула.

Забыть.

Кэри встречали. Старик в длинной грязной ночной рубахе и колпаке, который сполз на затылок, удерживаясь не иначе, чем чудом. В руках старик держал масляный фонарь и палку.

- Здесь нечего брать! - он замахнулся палкой и тут же опустил. - Леди Кэри?

- Да, Грейтон. Я вернулась…

Запах сырости и тлена. Мертвые пустые стены, на которых проступают черные прямоугольники. Прежде здесь висели картины… и вазы, солидные, фарфоровые напольные вазы исчезли. Мебель… куда она подевалась?

- Леди, - Грейтон, некогда служивший при кухне, торопливо согнулся. - А я уж думал, воры… ох, леди, что ж вы не предупредили-то?

Он шел за Кэри, мелко семеня, и подошвы разношенных сапог, надетых, как подозревала Кэри, на босу ногу, шаркали по паркету.

Темный. Осклизлый будто… а вот и грязный саван, под которым скрыт любимый клавесин леди Эдганг… каминная решетка исчезла, и полка опустела. На ней же, помнится, обитало семейство серебряных оленей… охотничья зала лишилась звериных голов. Некогда они пугали Кэри… и столик для ломбера ушел… козетка времен третьего Короля… стулья стоят, но побуревшая обивка вспорота.

- Кто еще есть в доме?

Кэри остановилась в игровой гостиной, с непонятным себе самой раздражением отметив, что и здесь мебели было много меньше, нежели обычно. И канделябры ониксовые пропали… не только они. Из этого дома вынесли все, что еще представляло хоть какую-то ценность.

- Так это… я… и еще Мирна…

…древняя полуслепая повариха, которую держали в доме из милости.

- И Шанта, если ее помните…

Кэри помнила. Беловолосая девица с выпученными глазами и вечно приоткрытым ртом. Шанта плохо говорила, была медлительна и порой забывала, что должна сделать, и это злило экономку. Но работу Шанта выполняла старательно.