Бездна обещаний - Номи Бергер

— Простите, я отойду что-нибудь перекусить. С самого утра ничего не ела. — Кирстен не в силах была больше сохранять маску непринужденности. Кожа ее пылала, а внутри было холодно, словно па дне глубокого колодца. Кирстен только что до конца осознала, что их первая ночь с Майклом не состоится. И времени вообще не будет. От этих мыслей Кирстен испытывала физическую боль, безнадежность и вину. Теперь Роксана Истбоурн материализовалась. Стала реальностью. Руки Кирстен невольно прижались к животу. Ей совершенно не хотелось есть, ей хотелось как можно скорее закрыться в ближайшем туалете.

Глядя вслед удалявшейся Кирстен, Майкл наконец по-настоящему понял, что значит быть раздвоенным, во рту стоял горький привкус предательства. Он предал свою жену и огорчил свою любовницу. Майкл чувствовал себя в ловушке. Все трое они были в ловушке. Он должен был это предусмотреть.

Выйдя из туалетной комнаты на втором этаже, Кирстен увидела поджидавшего ее Майкла. Не говоря ни слова, он затолкнул ее обратно в туалет и закрыл дверь на замок. Притянув к себе Кирстен, Майкл прижал ее голову к своей груди и крепко обнял девушку.

— Кирстен, прости, — прошептал Майкл, уткнувшись в ее волосы. — Я никак не мог предположить, что она появится здесь сегодня, мне это и в голову не приходило. Я так мечтал провести эту ночь с тобой…

— Не надо слов, — перебила Кирстен. — Просто обнимай меня.

Но объятия порождали в Майкле непреодолимое желание, и он, осторожно сняв ее руки со своих плеч, отстранился от вконец расстроенной любимой.

— Я хотел бы кое-что подарить тебе. — От волнения голос Майкла осип. Вложив в ладонь Кирстен небольшой мешочек из коричневой кожи, он согнул ее пальцы и улыбнулся. — Знаю, что это не возместит потерянную ночь, но, может, хоть чуть-чуть скрасит ее.

Еще раз крепко обняв Кирстен, Майкл открыл дверь и вышел.

Кирстен подождала несколько минут и тоже вышла в коридор. Вернувшись в гостиницу, она забралась в постель и наконец развязала узенькую кожаную ленточку, стягивавшую подаренный Майклом мешочек. Кирстен вынула оттуда изящный золотой браслет с висящим на тоненькой золотой цепочке амулетом в форме рояля размером не больше монеты в пять центов. Кирстен перевернула амулет, и глаза ее наполнили слезы. На обороте красивым готическим шрифтом было выгравировано: «Берлин» и ниже дата — 10.09.58.

Ничего не видя из-за хлынувших ручьем слез, Кирстен никак не могла защелкнуть браслет на запястье левой руки, но в конце концов ей все же это удалось. Она погасила свет и тихо лежала в темноте. Большим и указательным пальцами Кирстен беспрерывно поглаживала золотой амулет, пока наконец не запомнила его форму на ощупь. Чем дольше она гладила гладкую поверхность амулета, тем нестерпимее становилось отсутствие Майкла.

Он должен был быть здесь, рядом с ней. Они имели полное право провести эту особенную ночь вместе. И она сейчас должна была бы уверенно ждать любимого, а не надеяться на чудо. Должен, должны, должна. Время текло убийственно медленно, сон никак не приходил. Выматывающее все силы напряжение никак не спадало.

Потянувшись за телефоном, Кирстен чуть не уронила со столика настольную лампу. Она назвала оператору номер и принялась ждать, невольно считая, один за другим, раздававшиеся в трубке щелчки набора. Наконец она услышала ответ оператора, сообщившего, что абонент на линии и можно говорить.

— Джеффри! — прокричала в трубку Кирстен. — О, Джеффри, как я рада, что застала тебя! Мне просто необходимо было услышать твой голос.

Двумя этажами выше номера Кирстен Майкл и Роксана тоже не спали. Они держали друг друга в объятиях, но между супругами встала стена тягостного молчания. И хотя никто из них не упоминал имени Кирстен, она все же незримо присутствовала в комнате. И было невозможно избавиться от этого ощущения. Роксана даже не пыталась закрыть глаза, потому что, как только она это делала, сразу же видела вместе сначала — Майкла и Кирстен, а потом — отца и кузину Клодию.

В детстве Клодия получила любовь отца, в которой Роксане было полностью отказано. Перед ее взором пронеслись сцены, в которых отец берет Клодию за руку, ведет гулять, сажает к себе на колени. Дарит племяннице то, чего никогда не дарил собственной дочери. Вот Клодия — взрослая женщина. Теперь уже она берет отца за руку, и они шепчутся и смеются чему-то известному им одним. Вот Роксана случайно застает их в потаенной комнатке за винным погребом, которую девочка считала единственным, только ей принадлежащим, укромным местечком в доме. Роксана видит голого отца с голой Клодией у него на коленях. Видит, как кузина двигается вверх-вниз, словно оседлала одну из деревянных лошадок с карусели, установленной во дворе. Видит, как Клодию изгоняют из дома, но не из их жизни — любовь отца навсегда была отдана Клодии, а не Роксане.

Она тяжело вздохнула, и Майкл нежно обнял жену. Но Роксана не ответила на порыв мужа. Она лежала бесчувственная и испуганная. Неужели ей уготована доля делить Майкла с Кирстен, как когда-то она делила отца с Клодией? Роксана изо всех сил пыталась остановить беспрерывно льющиеся слезы, но не смогла. Она испытывала такую боль, что почти хотела умереть. И так оно и будет, если Майкл разлюбит ее.

Майкл был в совершенном отчаянии, видя страдания Роксаны. Ему самому было в пору заплакать — во всем он винил только себя.

17

— Ты вконец избаловала нас, carissima, — протестовала Жанна, в то время как Эмиль проверял, хорошо ли закрыты дорожные чемоданы. — В прошлом году мы ездили в Скандинавию, полгода назад совершили круиз по Карибскому морю, а теперь ты снова посылаешь нас на месяц в Европу. Это уже слишком.

— В самом деле? — Глаза Кирстен сияли от удовольствия. — С тех пор как мне удалось наконец освободить вас от изнурительной службы, должна же я чем-то занять вас?

Эмиль обнял дочь и поцеловал в макушку.

— Ты просто бесподобна, Кирсти. — В голосе отца звучала необыкновенная нежность. — Но мама права, это действительно слишком.

— Нет, не слишком, папочка. И никогда не будет слишком. — Кирстен приподнялась на носках и ласково поцеловала отца в щеку. — Кроме того, это не просто путешествие, это празднование. Ты что, забыл? Ведь у вас с мамой на следующей неделе сороковая годовщина со дня свадьбы.

В ответ на эти слова Жанна шутливо погрозила дочери пальцем:

— Не пытайся меня провести. Настоящая причина, по которой ты отправляешь нас подальше, в том, что ты хотела бы остаться наедине с Джеффри.

— Мама! — Кирстен ужасно покраснела.

— Жанна, ты ее смущаешь. — Эмиль перехватил грозящий палец жены, но Жанна продолжала упорствовать: