Сфера - Дэйв Эггерс

– Так вы где слились в экстазе? В общаге у тебя?

– Ага, – сказала Мэй. Так врать полегче.

– И он остался на ночь?

– Нет, ему надо было домой. – Чем дольше они проговорят, тем больше вранья Мэй нагородит, и она сочинила предлог закруглиться: – Мне сегодня на «Сферический опрос». – Это плюс-минус правда.

– Позвони потом. И выясни его фамилию.

– Ладно.

– Мэй, я тебе не босс. Я не хочу над тобой надзирать. Но компании нужно выяснить, кто он. Вопросы безопасности – дело очень серьезное. Давай его сегодня вычислим, ладно?

Голос у нее переменился – прямо недовольная начальница. Мэй проглотила злость и повесила трубку.

Затем позвонила по номеру Кальдена. Длинные гудки уходили в бесконечность. Голосовая почта не включилась. И до Мэй снова дошло, что у нее нет способа с ним связаться. Ночью она то и дело порывалась спросить, как его фамилия, выяснить хоть что-нибудь, но момент вечно был неподходящий, Кальден у нее фамилии не спрашивал, и она решила, что они обменяются контактами при расставании. Но они забыли. Во всяком случае, она забыла. И как же это они расстались? Он проводил ее до общаги и снова поцеловал в дверях. Или нет. Поразмыслив, Мэй вспомнила, что он поступил, как в прошлый раз: потянул ее в сторону, подальше от фонаря на крыльце, и поцеловал четырежды, в лоб, в подбородок, в щеки, словно перекрестил. Затем развернулся и исчез в тенях у водопада, где когда-то Фрэнсис отыскал вино.

В обед Мэй направилась в «Культурную Революцию», где, по наущению Джареда и Джосии с Дениз ее подготовят к «Сферическому опросу». Ее заверили, что это награда, это честь, к тому же приятно – стать одним из сфероидов, которых опрашивают о вкусах, предпочтениях, покупательских привычках и планах; клиентам «Сферы» на пользу.

– Сейчас для тебя это правильный шаг, – сказал Джосия.

– Я думаю, тебе понравится, – кивнула Дениз.

Пит Рамирес оказался пресным красавцем несколькими годами старше Мэй, а в офисе у него не было ни стола, ни кресел, ни прямых углов. Офис был сферический, и когда Мэй вошла, Пит разговаривал по гарнитуре, размахивая бейсбольной битой и глядя в окно. Поманил ее и закончил беседу. Правую руку протянул Мэй, левая не отпускала биту.

– Мэй Холланд. Как я рад. Я знаю, у тебя обед, но я быстро. Если простишь мне отрывистость, уйдешь отсюда через семь минут, нормально?

– Нормально.

– Прекрасно. Ты знаешь, почему ты здесь?

– Наверное.

– Ты здесь, потому что твое мнение ценят. Так ценят, что мир просто обязан его узнать – выслушать твою точку зрения практически по любому вопросу. Это тебе льстит?

Мэй улыбнулась:

– Льстит.

– Ладно, вот у меня гарнитура, да?

Он показал на свой гаджет. Надевается на голову, вдоль скулы – дужка с волосок толщиной, на конце микрофон.

– Я тебе дам такую же. Не против?

Мэй улыбнулась, но Пит не ждал ответа. Напялил ей на голову гарнитуру, поправил микрофон.

– Скажи что-нибудь? Я звук проверю.

Ни планшета, ни монитора поблизости не наблюдалось, и Мэй сделала вывод, что Пит целиком перешел на ретинальный интерфейс – прежде она такого не встречала.

– Скажи, что ела на завтрак.

– Банан, гранолу, – сказала она.

– Отлично. Сначала настроим звуковую схему. Какой ты хочешь звук для оповещений? Чириканье, трезвучие, как тебе лучше?

– Скажем, стандартный чирик?

– Чирикают у нас так, – сказал Пит, и в наушниках у Мэй чирикнуло.

– Нормально.

– Мало, чтоб было нормально. Ты это будешь часто слышать. Подбирай тщательно. Давай другие попробуем.

Они попробовали еще десяток и в конце концов остановились на колокольном звоне, далеком и загадочно гулком, точно звонили в далекой церкви.

– Отлично, – сказал Пит. – Объясняю, как это работает. Измеряем настроения выборки сфероидов. Важная задача. Тебя сюда отправили, потому что нам и нашим клиентам крайне важно твое мнение. Твои ответы помогут тоньше приспособить наши услуги к клиентским потребностям. Ага?

Мэй начала было отвечать, но он уже продолжил:

– Слышишь колокол – киваешь, гарнитура поймет, что ты кивнула, и в наушниках тебе зададут вопрос. Отвечаешь по-английски. Вопрос нередко структурирован так, что ответ может быть двояким – «весело» и «грустно». Распознавание речи тонко на них настроено, бубни как угодно невнятно и не парься. Само собой, если говоришь четко, проблем не возникает. Попробуешь?

Мэй кивнула, потом кивнула, едва прозвонил колокол, и в наушниках раздался вопрос:

– Как ты относишься к обуви?

Мэй развеселилась, ответила:

– Весело.

Пит подмигнул:

– Простой вопрос.

Голос спросил:

– Как ты относишься к модной обуви?

– Весело, – сказала Мэй.

Пит поднял руку – погоди, мол.

– Конечно, на большинство вопросов нельзя ответить стандартно – «весело», «грустно» или «пофиг». На любой вопрос можно отвечать подробнее. Следующий требует развернутого ответа. Поехали.

– Как часто ты покупаешь новую обувь?

Мэй ответила:

– Раз в два месяца, – и прозвонил колокол. – Я слышала колокол. Это хорошо?

– Да, извини, – сказал Пит. – Я его включил – он означает, что ответ услышан, записан и готов следующий вопрос. Можно опять кивнуть, тебе зададут следующий, а можно дождаться подсказки.

– Не поняла – а разница в чем?

– Ну, у тебя есть, как бы это сказать, не то чтобы квота, но определенное число вопросов за один рабочий день – ожидается, что в идеале ты ответишь на столько-то. Скажем, пятьсот, но бывает больше или меньше. Выбираешь удобный темп, отвечаешь разом или между делом в течение дня. Обычно все справляются с пятью сотнями за час – не очень напряженно. Или можно дождаться подсказки – программа включит напоминалку, если сочтет, что ты отстаешь. Экзамены по ПДД онлайн сдавала?

Мэй сдавала. Двести вопросов, на них выделено два часа. Она все заполнила за двадцать пять минут.

– Да, – сказала она.

– Тут то же самое. С дневной нормой справишься в два счета. Можем потом увеличить темп, если у тебя живо пойдет. Хорошо?

– Отлично, – сказала она.

– А если сильно отвлечешься, через некоторое время поступит второй сигнал – напоминание, что надо отвечать. Этот сигнал уже другой. Давай выберем?

Они опять послушали сигналы, и она выбрала далекий туманный горн.

– Или, – сказал Пит, – иногда выбирают случайные сигналы. Послушай-ка. Нет, погоди секунду. – Глаза у него застыли, и он сказал в микрофон: – Проба, голос Мэй, «Мэй». – И посмотрел на нее. – Вот так, послушай.

Мэй услышала, как ее собственный голос почти шепотом назвал ее по имени. Очень интимно; внутри у нее поднялся какой-то странный вихрь.