Чужое терзанье - Макдермид Вэл

Когда в его мозг падают слова, излучая тепло и покой, он понимает, что был прав, свернув этот косяк. Ведь этот случай и вправду особый, самый крутой в его жизни.

Тони сидел в бледном круге света, очерченном лампой под потолком, в своем кабинете в «Брэдфилд Мур». Как и почти весь остальной инвентарь спецгоспиталя, лампа никогда не отличалась эффективностью, а теперь и подавно. Сейчас она функционировала лишь в двух режимах: либо самом ярком, либо слишком тусклом. Впрочем, в данный момент Тони Хилл не только лампу, он ничего вокруг не замечал.

Убийца, бестелесный Голос, который был недоступен его слуху, но мог дергать за нити, управляя другими, по-прежнему ускользал от него, Тони не удавалось его почувствовать. Что представляет собой этот убийца, Тони понимал сейчас не лучше, чем в то первое утро после смерти Сэнди Фостер, когда он разговаривал с Кэрол о насилии, убийстве и власти.

Он пытался еще раз поговорить с Дереком Тайлером, однако тот отказался выйти из палаты. Тогда Тони пришел в палату сам, а Тайлер свернулся в клубок и лежал на кровати лицом к стене — поза более чем недвусмысленная. Так что Тони вернулся в свой кабинет и стал просматривать дело: Кэрол наконец прислала ему файл. Она была права. В отношении вины Дерека Тайлера не было никаких сомнений, разве что у него был близнец с одинаковой ДНК. Но в деле не упоминалось, что у Тайлера вообще есть братья или сестры, не говоря уж о брате-близнеце.

— Зачем тебе это нужно? — спросил Тони, откинувшись на спинку стула и глядя в потолок. — Зачем ты подражаешь чужим преступлениям? Что тебе от этого?

Тони уже начинал сомневаться в том, что всегда считал нерушимой аксиомой: в сфере сексуальных преступлений у двух человек никогда не бывает одинаковой реакции на одинаковый стимул. А если в данном случае он столкнулся с исключением, подтверждающим правило?

Как-то раз он участвовал в научной конференции, в которой принимали участие юристы и криминалисты, и приглашенный гость, некий выдающийся автор детективов, произнес на банкете речь. Тони вспомнил, как тот небрежно опирался на кафедру, а валлийский акцент делал его речь невнятной и лишал изюминки. Тони не обладал способностью Кэрол воспроизводить позже речь от первого слова до последнего, но помнил суть, так как она оказалась созвучной его собственным мыслям. Писатель рассказал: читатели часто задают ему вопрос — беспокоит ли его, что кто-нибудь воплотит вымышленные им преступления в реальность? Нет, ответил писатель, эта мысль не нарушает его сон по двум причинам. Во-первых, ничтожно мала вероятность того, что у какого-то индивида окажутся идентичные с героями книги мотивы преступных действий. Во-вторых — если даже произойдет такая невероятная вещь, автор не несет за это ответственности. Человек, совершающий преступление, должен иметь для этого не заимствованные, а собственные основания. Обвинять писателя в преступлении, совершенном убийцей, все равно что обвинять хлебный нож за то, что он проткнул супругу или супруга в разгар домашней ссоры.

Но вдруг ошиблись они оба, писатель и Тони, и точное повторение преступлений не так невероятно, как всегда считали психиатры? Что, если кто-то в городе под впечатлением «подвигов» Дерека Тайлера понял, что единственный для него путь к осуществлению мечты о совершенстве — это действовать, опираясь на свои фантазии, столь точно совпадающие с блистательными выдумками Дерека?

Впрочем, это он лишка хватил. Коллеги засмеют. Тони представил себе ухмылку на лице Эйдена Харта: наконец-то Тони Хилл проиграл вчистую.

Более того, все эти теоретические построения не увязывались с реальной жизнью. Тайлер признался в своих преступлениях, все улики признаны судом неопровержимыми, однако из-за того, что преступник был признан mad and not bad — безумным, но не преступным, — полная история его преступлений не оглашалась на судебных заседаниях. Некоторые детали преступлений не фигурировали в деле, их знал только сам Тайлер, полиция и юристы с обеих сторон да еще те, кто занимался его лечением. Нельзя исключить, думал Тони, что кто-то из профессионалов мог перейти на сторону Зла, но с таким предположением вряд ли согласятся Кэрол или Брэндон.

Да он и сам не верил этому своему выводу. Примерять его к действительности — лишь доказать, что теория его шита белыми нитками.

Тони отодвинул назад стул и, оказавшись за пределами светового круга, уткнулся затылком в книжную полку. Неужели он действительно утратил свое знаменитое чутье? Неужели слишком долго находился вне игры? Неужели теперь он ничем не лучше тех самодовольных идиотов, которые только компрометируют идею профайлинга?

Такая мысль его испугала. Если он потерял единственное, в чем был силен, что же у него осталось? Он не мог утешаться тем, что использовал свои способности для поддержки Кэрол. Не он, а какой-то посторонний парень, который всю жизнь только и делал, что глядел на камни, понял, в чем она нуждается, и действительно помог.

Он предавался грусти еще несколько минут, потом резко выпрямился и громко произнес:

— Слезливая жалость к себе — занятие для слабаков!

Тони вовсе не хотел считать себя слабаком и к тому же понимал, что именно это слезливое чувство подталкивает его к поступкам, которыми он едва ли может гордиться. Вот и от сегодняшней операции полиции он увильнул не оттого, что искренне считал себя неспособным предложить что-то полезное, а из чистой вредности и — одновременно — острого ощущения поражения. Он подвел самого себя. Но, что гораздо страшней, возможно, подвел и Полу Макинтайр. И если Кэрол когда-нибудь сумеет простить ему роль, сыгранную в ее собственном несчастье, то, случись что-нибудь с Полой, этого уж точно не простит никогда.

Тони вскочил со стула и схватил куртку. Какого дьявола он так разнюнился?! Возможно, еще не поздно оградить Полу Макинтайр от надвигающегося на нее кошмара.

Кэрол смотрела, как сотрудники выходили друг за другом из конференц-зала, их голоса сливались в приглушенный шум. Для прикрытия Полы на улицы направили более тридцати полицейских — мужчин и женщин. Большинство из них станут неторопливо прогуливаться, пытаясь слиться с постоянными обитателями Темпл-Филдз. Кто-то будет сидеть в автомобилях на подъезде к главной улице, не видя Полу, но поддерживая радиосвязь с машиной наблюдения. Другие разместятся в лабиринте переулков, готовые пресечь всякую попытку к бегству. Сама Кэрол будет сидеть в машине наблюдения вместе с Доном Мерриком, Стейси Чен, Джен Шилдз и парой спецов, глядя на экраны камер видеонаблюдения, покрываясь испариной от волнения, напрягая слух, чтобы расслышать, что передает рация Полы.

Кэрол пыталась убедить себя, что не сомневается в благополучном исходе операции. Людей достаточно. Если копов будет больше, они станут слишком заметны. Важно ничего не менять на улицах. Ведь убийцы, особенно такие, как этот, обычно тонко чувствуют обстановку и могут почуять неладное. Это она узнала от Тони за годы совместной работы. Сейчас он тоже был бы ей полезен. Не то чтобы она не верила в свои организаторские способности, скорее ей требовался иной взгляд на тщательно составленный план, а Тони умел смотреть глазами добычи, а не охотника. Поле предстоит сыграть роль приманки, и Кэрол не хотела, чтобы она оказалась жертвенным агнцем, но в равной степени не хотела, чтобы волк, понюхав воздух, испугался и убежал.

Тони странно себя ведет, решила она. Вспоминая заботу, которой он окружил ее после возвращения в Брэдфилд, она ожидала, что сегодня вечером он не отойдет от нее ни на шаг. А его нет. Видимо, это его специфический способ выражать обиду, не делая упреков вслух.

Из зала вышли последние сотрудники. Кэрол бросила прощальный взгляд на доску, где было наглядно изображено развитие предстоящей операции. Пора идти к Поле, поддержать ее.

Молодого констебля она нашла в своем кабинете вместе с Джен Шилдз. Пола уже переоделась и была готова ехать. Она выглядела до странного жалкой в своем крикливом наряде. На голых ногах, покрывшихся не то от холода, не то от страха гусиной кожей, красовались туфли-шпильки с переплетенными ремешками. Джен нашла их в дешевом ларьке на ярмарке. Лицо Полы скрывал толстый слой косметики: глаза густо подведены черным, губы накрашены ярко-красной помадой — типичная боевая раскраска проститутки. Чувствовала себя Пола ужасно, немногим лучше, чем белая мышь в коробке со змеями.