Никола и его друзья - Жан Семпе

— А у меня все наоборот, — сказал Эд. — Мой брат старше меня, и любимчик — он. И он все врет, что это из-за меня у него неприятности. Он сам меня бьет и он же имеет право поздно смотреть телевизор, и ему еще разрешают курить!

— С тех пор как появился мой младший брат, мне все время попадает, — сказал Жоаким. — В больнице мама захотела, чтобы я его поцеловал, а мне, конечно, совсем не хотелось. Но я все же подошел к нему, а папа как закричит, чтобы я был осторожен и не опрокинул кроватку, и что он никогда такого неуклюжего, как я, не видел.

— Если он такой маленький, интересно, что же он ест? — спросил Альцест.

— Потом, — продолжал Жоаким, — мы с папой вернулись домой. Без мамы дома совсем неинтересно. Особенно если папа готовит обед. Он рассердился, потому что не мог найти консервный нож. А потом мы ели только сардины и зеленый горошек из банки. А сегодня утром папа накричал на меня, потому что молоко убежало.

— Ты еще увидишь! — сказал Руфус. — Сначала, когда его привезут домой, он будет спать в комнате с родителями. Но потом его переведут в твою комнату. И каждый раз, когда он заплачет, они будут думать, что ты его дразнишь.

— Мой старший брат спит со мной в комнате, мне он не очень мешает, — сказал Эд. — Только когда был маленьким, давно уже, этот дурак развлекался тем, что пугал меня.

— Ну уж нет! — крикнул Жоаким. — Этого никогда не будет, он не будет спать в моей комнате, пусть найдет для себя другое место, если хочет спать в доме!

— Подумаешь, — сказал Мексан. — Если родители скажут, что младший брат будет спать в твоей комнате, он будет там спать, вот и все.

— Нет, ни за что! Я запру дверь, и пусть делают, что хотят!

— А это вкусно, сардины с зеленым горошком? — спросил Альцест.

— После обеда, — сказал Жоаким, — папа повел меня в больницу и там собрались дядя Октав, тетя Эдит и тетя Лидия, и все говорили, что младший брат похож сразу на всех: на папу, на маму, на дядю Октава, на тетю Эдит и тетю Лидию, и даже на меня. Потом мне сказали, что я должен радоваться и что теперь мне надо хорошо себя вести, помогать маме и отлично учиться в школе. А папа добавил, что он надеется, что я буду стараться, потому что до сих пор я был лентяем, а теперь должен стать примером для младшего брата. Потом они больше не обращали на меня внимания, кроме мамы, она меня поцеловала и сказала, что очень меня любит, так же, как и моего младшего брата.

— Ребята, давайте сыграем в футбол, пока перемена не кончилась, — сказал Жоффруа.

— Вот увидишь, — сказал Руфус, — когда тебе захочется пойти поиграть с ребятами, тебе велят остаться дома и сторожить младшего брата!

— Ах так? Ну уж конечно! Пусть сам себя сторожит — сказал Жоаким. — В конце концов никто его не звал. И когда мне захочется, я все равно буду уходить играть!

— Разговоров будет, — сказал Руфус, — а потом тебе скажут, что ты завидуешь.

— Что? — крикнул Жоаким. — Нет, это уж слишком!

И он сказал, что не завидует, что глупо так говорить, что младший брат его не касается, просто он не любит, когда ему надоедают, когда кто-нибудь спит в его комнате или ему не разрешают идти играть с ребятами, и что он не переносит любимчиков, а если будут слишком на него давить, он уйдет из дома, вот тогда они все узнают! И пусть остаются со своим Леонсом, и все еще пожалеют, что он ушел, особенно, когда родители услышат, что он стал капитаном на военном корабле, и что он зарабатывает кучу денег, и что во всяком случае с него хватит дома и школы и ему никто не нужен, и что ему начхать на всех.

— Кто это Леонс? — спросил Клотер.

— Мой младший брат, вот кто, — ответил Жоаким.

— Чудное имя, — сказал Клотер.

Тогда Жоаким набросился на Клотера и отлупил его. Потому что, как он сам сказал, он никому не позволит оскорблять его семью.

Письмо

Я очень беспокоюсь за папу, потому что он просто совсем потерял память.

Вчера вечером почтальон принес мне большую посылку, и я здорово обрадовался. Я люблю, когда почтальон приносит мне посылки. Это всегда подарки от бабушки, она мама моей мамы, а папа говорит, что невозможно себе представить, чтобы так баловали ребенка, и из-за этого у него масса неприятных разговоров с мамой. Но в этот раз все обошлось, и папа был доволен, потому что посылка была не от бабушки, а от мсье Мушбума, папиного начальника. В ней я увидел игру «Гусёк», у меня уже такая есть, и письмо для меня:

«Моему дорогому Никола, у которого папа настоящий труженик.

— Надо же придумать! — сказала мама.

— Это потому, что я как-то оказал личную услугу мсье Мушбуму, — объяснил папа. — Я простоял в очереди на вокзале, чтобы купить ему билеты для путешествия. По-моему, это прекрасная идея — при-слать подарок для Никола.

— Было бы еще прекраснее, если бы он прибавил зарплату, — сказала мама.

— Браво, браво! — сказал папа. — Ну и замечание при ребенке! Что же ты советуешь? Чтобы Никола отослал обратно подарок мсье Мушбуму со словами, что он предпочитает прибавку к папиной зарплате?

— Ой, нет, — сказал я. — Мало ли что у меня есть одна такая игра, я же смогу обменять эту у ребят в школе на что-нибудь получше.

— Ну, — сказала мама, — в конце концов, если тебе нравится, когда балуют твоего сына, я больше не скажу ни слова.

Папа посмотрел на потолок, покачал головой, как бы говоря «нет», сжал губы, а потом сказал, что я должен поблагодарить мсье Мушбума по телефону!

— Нет, — сказала мама. — В таких случаях пишут коротенькое письмо.

— Ты права, — согласился папа. — Лучше письмо.

— Нет, лучше позвонить по телефону, это интересно! — сказал я.

Ведь правда, писать — скучно. Но дома мне почему-то не разрешают говорить по телефону. Только с бабушкой, когда она меня просит подойти и поцеловать ее по телефону. Она очень любит, когда я посылаю ей поцелуи по телефону.

— А твоего мнения не спрашивают, — сказали папа. — Если тебе скажут написать письмо, напишешь!

Но ведь это нечестно! И я сказал, что не хочу писать и что, если мне не дадут позвонить по телефону, мне вообще не нужна эта противная игра. В конце концов, одна у меня уже есть, совсем почти новая. А если так, то лучше пусть мсье Мушбум прибавит папе зарплату.

— А ты сейчас у меня получишь подзатыльник и пойдешь спать без ужина! — крикнул папа.

Тогда я заплакал. Папа спросил, что он такого сделал, а мама сказала, что если не будет в доме покоя, то без ужина пойдет спать она, а мы можем сами разбираться без нее.

— Послушай, Никола, — сказала мама. — Если ты будешь хорошо себя вести и напишешь письмо без лишних разговоров, то получишь двойную порцию пирога.

Я ответил — хорошо (ведь это был пирог с абрикосами!). А мама сказала, что идет готовить ужин, и ушла на кухню.

— Ну хорошо, — сказал папа. — Напиши сначала черновик.

Он вынул из ящика своего стола лист бумаги, карандаш, посмотрел на меня, погрыз кончик карандаша и спросил:

— Ну так что же ты скажешь этому старине Мушбуму?

— Не знаю, — ответил я. — Я мог бы ему написать, что хотя у меня уже есть такая игра, я все равно очень рад, потому что его игру я обменяю на что-нибудь другое в школе. У Клотера, например, есть отличная синяя машинка, и…

— М-да, ну-ну, — сказал папа. — Понятно. С чего же мы начнем? Уважаемый мсье… Нет… Уважаемый мсье Мушбум… Нет, слишком фамильярно. Многоуважаемый мсье… Ммм… Нет.

— Я мог бы написать «мсье Мушбум», — сказал я.

Папа посмотрел на меня, встал и крикнул в сторону кухни:

— Дорогая! Уважаемый мсье, многоуважаемый мсье или уважаемый мсье Мушбум?

— Что случилось? — спросила мама, выходя из кухни и вытирая руки фартуком.

Папа повторил, и мама ответила, что она написала бы «Уважаемый мсье Мушбум». Но папа сказал, что это ему кажется слишком фамильярным и что он думает, не лучше ли было бы совсем коротко: «Уважаемый мсье». Мама сказала, что нет, что совсем коротко — «Уважаемый мсье» — слишком сухо, не надо забывать, что пишет ребенок. Папа ответил, что именно «Уважаемый мсье Мушбум» не подходит для ребенка, что это неуважительно.

— Если ты сам все уже решил, зачем ты меня отвлекаешь? — спросила мама. — Мне надо готовить ужин.

— Прости что я тебе помешал, — сказал папа. — В конце концов ведь речь идет всего лишь о моем начальнике и моем продвижении по службе!

— Разве твое продвижение по службе зависит от письма Никола? — спросила мама. — Во всяком случае, когда моя мама посылает подарок, нет таких хлопот.

Тут-то и началось! Папа начал кричать, мама тоже. А потом она ушла в кухню, хлопнув дверью.

— Хорошо, — сказал папа, — возьми карандаш и пиши!

Я сел за письменный стол, и папа начал диктовать: