Падший ангел за левым плечом - Татьяна Степанова

– А вы можете ей позвонить сейчас? – настойчиво спросила Катя.

– Вы что, в Москву к ней поехать хотите, на работу?

– Я… нет, у меня в вашем городе еще дела, неотложные… важные. – Катя раздумывала, прикидывала на ходу. – Позвоните ей сейчас на мобильный. Я сама с ней переговорю и попрошу ее приехать сюда как можно раньше, отпроситься. Мы, полиция, ей все потом компенсируем. Звоните вашей подруге!

Дарья-толстушка потянулась за мобильным. Катя глянула на часы: время – полдень.

Глава 46

Лишние люди

Катя позвонила Артему Ладейникову в тот момент, когда полковник Гущин попросил его зайти: хочу, мол, чтобы ты поприсутствовал, помог мне в одном деле.

Исполняя просьбу Кати, Артем замешкался, и когда он вошел в кабинет, то увидел там Гущина, двоих оперативников и высокого симпатичного блондина в джинсах и модном бомбере из тонкой лайки.

Оперативники вышли. Блондин остался и сел напротив Гущина, озираясь по сторонам.

– Это Алексей Грибов, – сказал Гущин Артему, – а Вавилов Игорь Петрович тебе не звонил?

Артем заметил, как при имени Вавилова сын прокурора Грибова слегка напрягся.

– Нет, не звонил. Я беспокоюсь о нем.

– Он скоро будет здесь, – пообещал Гущин и повернулся к Алексею Грибову. – Мы вас долго разыскивали, вы дома совсем не появляетесь.

Артем понял, что сына прокурора наконец-то нашли. Он не знал о разговоре Гущина с начальником Главка, после которого оперативники сразу же связались с деятелями эстрады и навели справки о певице Леокадии Пыжовой. Утром на ее квартиру на Арбате выехала опергруппа и застала Алексея Грибова дома у певицы – в ее постели.

Пыжова ничего не понимала, она была с сильного похмелья и орала на сотрудников полиции матом. Но Алексея Грибова у нее «изъяли» и привезли на допрос.

Ничего этого Артем Ладейников не знал. Он видел лишь, что полковник Гущин словно снова колеблется, словно не знает, с чего начать. С какого края подойти к этому фигуранту.

– Я, как видите, в другом месте сейчас проживаю, – ответил Алексей Грибов.

– Вы с Пыжовой состоите в гражданском браке?

– Нет, не думаю, что это можно браком назвать. – Грибов-младший усмехнулся невесело. – Я у нее что-то вроде антрепренера и сиделки. Сейчас с антрепренерством сложности, концертов почти нет, так что остается только моя вторая роль.

– Сиделки? – уточнил Гущин. – Она что, сильно пьет?

– А кто из творческих людей сейчас не пьет? – снова усмехнулся Грибов. – Время такое настало.

– Вы поддерживаете связь со своим отцом?

– Ездил к нему в колонию, нам разрешили свидание.

– О чем шла речь на том свидании? – спросил Гущин, не надеясь на правдивый ответ.

– О чем говорят все зэки? – усмехнулся Грибов-младший. – О воле, о ходатайствах об «удо», о том, что разрешено в посылках.

– Вы считаете, что с вашим отцом поступили несправедливо?

– Какая разница, что я считаю? – Грибов-младший покосился на притихшего Артема Ладейникова: мол, а ты кто? Чего сидишь, слушаешь нас, глазами моргаешь?

– Вы бываете в Рождественске?

– Очень редко.

– И вы не в курсе тамошних новостей?

– Нет, а какие могут быть новости в этой нашей подмосковной дыре?

– Вы так резко оборвали все связи – с друзьями отца, с вашими бывшими коллегами по адвокатуре.

– Какие у зэков в прокуратуре могут быть друзья? От отца все отвернулись. А я тоже не навязываюсь. Что касается моей юридической карьеры, с ней тоже кончено.

– Вы в этом вините кого-то?

– Кого я должен винить?

– Например, Игоря Вавилова – бывшего начальника розыска и друга вашего отца.

– Тоже б/у. А в чем его вина? Он так, мелкая сошка. Нет ничего нового под солнцем, в том числе и то, что друг оказался подлецом.

– Вы считаете, что Вавилов – подлец, потому что он участвовал в задержании вашего отца с поличным?

– Мне наплевать на Вавилова.

– Несколько дней назад у Вавилова зверски убили жену. Из мести, – сказал полковник Гущин.

Алексей Грибов-младший откинулся на стуле, вытянул ноги. Он молчал.

Молчал и Гущин. Пауза затягивалась.

Тишина повисла в кабинете.

Артем Ладейников беспокойно заерзал на своем стуле. Он ощущал себя не в своей тарелке. Словно гроза собиралась где-то далеко, а он чувствовал уже ее разряды своей кожей…

– Ну так что же? – тихо спросил полковник Гущин.

– Что?

– Это новость для вас или нет, Алексей?

– Вы что, подозреваете меня в убийстве? – Грибов-младший поднял голову.

– Подозреваю, да. Вы как раз тот человек, который мог…

– Что мог?

– Отомстить, – сказал Гущин. – Я вот вижу… в вас это самое.

– Скрытое зверство? – усмехнулся Алексей Грибов. – Вы мне льстите.

– Харизму. – Гущин разглядывал парня. – И вы даже не оправдываетесь, не отрицаете.

– Я адвокат. Хоть и бывший, но адвокат, – ответил Алексей Грибов. – От слов и оправданий в этих стенах нет толка. Мы все циники ужасные – и вы, полковник, и я, и Вавилов, и мой папаша. Мы – уж вы не обижайтесь – мы одна компания, одна бражка. Вот этот мальчик, ваш секретарь, что сидит тут и глазеет на меня как на пугало, еще, видно, не просек это, не привык к этому по молодости.

– Я всего чуть моложе вас, – подал голос Артем Ладейников.

– Оправдываться я не собираюсь. – Грибов-младший пожал плечами. – У вас против меня доказательств нет, иначе беседа наша была бы совсем другой. Раз нет доказательств – то нет ничего. В скобках я все же поясню – мне плевать на жену Вавилова, так же как и на него самого.

– Ладно, я спрошу прямо, вы вынуждаете меня. – Полковник Гущин всем своим видом показал, как он не желает при таком раскладе (доказательств ведь и правда нет) спрашивать что-то прямо. – Это вы убили жену Вавилова?

– Мне плевать и на нее, и на ее убийство. Какой у меня, по-вашему, должен был быть мотив?

– Я уже сказал – месть.

– Да мне плевать на месть, – засмеялся Алексей Грибов-младший. – Вы такие странные. Знаете, я когда сбросил с себя всю эту юридическую мишуру, порвал с нашим кругом законников, понял – юристы все – прокуроры, адвокаты, полицейские, они ведь ненормальные люди с вывихнутыми мозгами. Выдумывают себе какую-то мотивацию. Да нет ничего, все это химера. Людям по большей части на все плевать, понимаете? По фигу все. Таким, как я сейчас, особенно. Мы вообще лишние сейчас – мы, наше поколение.

– Как это лишние? – спросил Артем Ладейников.

– Лишние, как в старой доброй классической литературе. Нас ни о чем не спрашивают, от нас ничего не зависит. Мы словно чужие здесь, в этой стране: живете – и ладно, ешьте, пейте, ни во что больше не суйтесь. Как по Оруэллу. Коллега, вы читали Оруэлла? – Он обернулся к Артему. – Прочтите. Сейчас он опять в моде. Мы – ничто, наше поколение.

– Мы – не ничто, – возразил Артем.

– Значит, вы идеалист. – Алексей Грибов-младший одарил его белозубой улыбкой. – Ваши иллюзии и ваши химеры еще при вас. Я свои давно утратил. Я вот живу с богатой старухой. Извините за подробности – я ее долблю по ночам, чтоб визжала от удовольствия. За это она мне платит, костюмы мне покупает от «Ральф Лорен», я пользуюсь ее «Ягуаром», я живу с ней на Арбате в квартире, набитой антиквариатом, она меня по тусовкам таскает, а я за это убираю лужицы рвоты, когда она блюет, накачавшись джином. Как только она сдохнет, я найду себе другую богатую старуху. И буду жить дальше – в свое удовольствие.

– Это удовольствие? – спросил Артем.

– Да, дорогой, да. Во много раз лучше, чем сидеть здесь, в этой вонючей охранке, которая скоро превратится в жандармерию, в Третье отделение генерала Бенкендорфа. Вот он – старый служака, такой же, как и мой папаша. – Грибов-младший ткнул пальцем в полковника Гущина. – Старая школа. А что этой старой школе, да и вам, новичкам, светит впереди? Грошовая пенсия, в лучшем случае устроитесь потом в какой-нибудь тухлый ЧОП, если мозгов не хватит жениться на состоятельной бабе или натырить бабла на черный день, покровительствуя тем же самым криминальным кругам, с которыми якобы надо бороться. И потом все равно – все равно ощутить себя абсолютно лишним в этом мире. Потому что вам тоже ничего не светит. Вас тоже, как и нас, никто ни о чем не спрашивает. Вы мне говорите о мести? О том, что я мог бы Вавилову отомстить за отца? Да я ему благодарен, так же как и отцу, и суду. Да, да, за то, что в двадцать лет они все вместе, поучаствовав во всем этом уголовном деле, вправили мне мозги. Лишили меня всяких иллюзий. Но уж если до конца быть откровенным – мне на благодарность тоже плевать. Мне на все на-пле-вать.

– Я не считаю себя лишним, – сказал Артем Ладейников.

Полковник Гущин во время всего монолога сына прокурора не проронил ни слова. А потом сказал: