Неукротимое пламя - Джулия Холл

Матрас снова двигается; я решаю, что Стил устраивается поудобнее, но уже через секунду понимаю, что он снимает с меня один кроссовок. Я пытаюсь сказать ему, что могу справиться и сама, но лицо все еще уткнуто в подушку, и я не могу собраться с силами, чтобы хотя бы голову повернуть.

Сняв с меня обувь, он осторожно просовывает под меня руки, аккуратно переворачивая и поднимая в воздух. Каким-то волшебным образом умудряется откинуть одеяло и вернуть меня снова в кровать.

Я чуть приоткрываю глаза и бормочу слова благодарности. Снова проваливаюсь в небытие, чувствуя губы Стила на своей коже: он целует меня в обе щеки, в лоб и, наконец, накрывает своими теплыми губами мои.

28. Эмберли

Внезапно прихожу в себя и полностью просыпаюсь. Нос щекочет стойкий запах плесени от подушки, на которой я и лежу. На боку, с руками, сложенными перед собой. Одну из моих ладоней щекочет мое медленное, но ритмичное дыхание. Тело Стила согревает мне спину и легонько покачивается при каждом его вдохе и выдохе. В коридоре раздаются приглушенные голоса, но вскоре снова затихают.

Я проснулась, но будто не до конца. Неважно, сколько усилий я прикладываю, открыть глаза или хотя бы пошевелить пальцем невероятно сложно.

У меня что, сонный паралич?

В голове раздается хриплый смешок, и в кровь выбрасывается адреналин, расходясь от сердца по всему телу. Мои внутренние защитные инстинкты просто верещат, но я абсолютно не могу пошевелиться. Даже дыхание остается ровным и спокойным.

«А я все думала, когда же ты, наконец, осознаешь ситуацию. Так я смогу получить намного больше удовольствия», – мурлычет женский голос в подсознании.

Погодите, что?

«Я могла бы уйти еще час назад, но я надеялась, что это произойдет. Я уже столько времени скрываюсь в твоей душе, что было бы просто некрасиво позволить тебе просто исчезнуть».

Этот голос. Серафима.

«Ты же… Ты же мертва. Прочь. Тебя не может здесь быть».

«О, дитя, – в голосе ее слышатся нотки веселья. – Твои знания всего лишь капля в океане. – Такое ощущение, что каждое ее слово пробирает до костей, царапая мою черепную коробку, прежде чем исчезнуть. – Я не умерла. Я просто затаилась до поры до времени. И должна сказать, это решение оправдало себя сполна».

Я не понимаю, что она имеет в виду. Я не хочу понимать, что она имеет в виду. Мое единственное желание на данный момент – очнуться от этого кошмара.

«Позволь продемонстрировать тебе, на что я способна».

Тело шевелится и начинает сползать с кровати. Ноги касаются пола. Вес моего тела переносится на ступни, и я встаю, хотя лично я ничего из этого не делаю.

Мышцы сокращаются и расслабляются, пока я тихонько подхожу к другому краю кровати и смотрю на спящую фигуру Стила. Он закрыл лицо рукой, защищаясь от солнечных лучей, светящих в окно. Я так засматриваюсь на него, что не замечаю, как Серафима приказывает моей руке схватить кинжал, спрятанный в ножнах на моем бедре, пока не ощущаю вес оружия в ладони.

Губы медленно растягиваются в улыбке, а в груди дыру прожигает невероятный страх.

«Если причинишь ему вред, клянусь…»

«Иначе ты что? – усмехается она. – Убьешь меня, да? Что ж, желаю удачи».

Единственный способ избавиться от нее, который приходит мне на ум – убить себя саму.

«Думаешь, я не пожертвую собой, чтобы спасти его?» – Еще как. Ни секунды не задумываясь.

«Думаю, что ты попытаешься решить вопрос более креативным способом, пока еще не поздно. У тебя отличный инстинкт самосохранения. Но, кажется, я так и не донесла до тебя то, что хотела. Если ты хочешь навредить себе, то не сможешь. Ты больше не властна над этим телом».

С этими словами я шагаю вперед, приближаясь к Стилу. Рука поднимается вверх, но лезвие в руке останавливается всего лишь в паре миллиметров от яремной вены херувима.

«Нет! Остановись. Прошу, не убивай его». – Я умоляю ее, но мне все равно. Внутри себя я кричу, брыкаюсь и дерусь, словно бешеный черт, но толку от этого мало. Я не контролирую свои движения. Серафима может прикончить его всего одним движением руки, и все, что я могу – просто наблюдать за этим убийством.

Она убирает лезвие от его горла, и на меня накатывает волна облегчения. Бормоча что-то непонятное, Стил ворочается во сне. Сердце просто разрывается. Вот он, прямо передо мной, но я не могу до него дотянуться.

«На его счастье, убийство наделало бы много шума и было бы не самым приятным зрелищем. – Голова наклоняется, пока Серафима изучает его. – А еще он очень симпатичный. Из него получится очень изысканный сосуд, но сегодня, отнюдь, я пришла сюда не за ним».

Полноценно управляя моим телом, Серафима поворачивает его и направляется прямиком к черному рюкзаку в углу комнаты. Диньк тихонько похрапывает в облике немецкого дога на приглушенно оранжевом кресле.

«Проснись!» – молча умоляю я его. Но небожитель, как я выяснила, относится к той категории, которую и танком не разбудишь.

Наклоняюсь, мои руки тянутся к сумке и беззвучно перекидывают ее через плечо.

Гораздо более плавными движениями, нежели мои собственные, Серафима надевает обувь и двигается к выходу из комнаты. Я так отчаянно хочу в последний раз взглянуть на Стила, но не могу заставить голову повернуться.

Дверь за моей спиной со щелчком закрывается, хочу разрыдаться, но не могу издать ни звука. Я уже нахожусь на полпути к коридору, когда меня окликает Шира. Серафима оглядывается через плечо, скрывая за ним ухмылку. Рука снова ползет вверх, и мне в ужасе кажется, что она снова тянется за кинжалом.

«Серафима! Оставь ее в покое!» – верещу я.

Пытаюсь призвать свою силу. Возможно, блуждающее пламя или искры подскажут Шире, что что-то не так? Я чувствую, как энергия потоками расползается по всему моему туловищу, рукам и ногам, но моим командам она не подчиняется.

Но вместо того чтобы потянуться к кинжалу, Серафима машет рукой, приглашая Ширу следовать за ней. Та в ответ непонимающе хмурит брови, но подчиняется.

Как только мы покидаем дом через черный ход, начинают подкашиваться ноги, потому что Серафима заставляет меня бежать вниз по переулку.

«Куда ты меня ведешь?»

– Эмберли, погоди. Куда ты идешь? – спрашивает Шира, но Серафима только набирает скорость в ответ. Кузина бросается в погоню, и ее ноги с шумом ударяются об асфальт.

– Давай, крольчонок. Беги прямиком в мой капкан.

Нет ничего страннее ощущения, когда в твоем горле рождаются, а затем срываются с губ слова, которые ты вообще не хочешь произносить.

На мгновение меня охватывает некое удовлетворение, заглушая мои собственные эмоции, сходящие с ума. Когда все затихает, я остаюсь с паникой один на один. С паникой и страхом, что все мои