Умершие в мире живых. Европейские исследования - Коллектив авторов

А. Н. Террина, «народная религиозность» еще задолго до Собора «имела свое имя и свое место» (Terrin 1998: 57), сосуществуя во многих христианских регионах Южной Европы, в том числе, например, и в Италии, с каноническими формами веры и поклонения: «мы недалеко ушли от того явления, которое оформилось еще в Средние века» (Terrin 1993: 19), и было в деталях описано У. Эко, Ж. Ле Гоффом, А. Гуревичем и другими медиевистами. Можно сказать, что народное католичество в его сицилийской версии предстает как «своего рода религиозный и культурный палимпсест» (Alajmo 2004), сплав древних культов и обрядов, присущих земледельческим обществам, античных религиозных воззрений, обширных реликтов палеохристианства, католического канона и языческих парахристианских верований, в котором «литургические составляющие детерминируют внешний облик культурного события, тогда как народный и паралитургический компоненты составляют его суть» (Croce 2004: 124). Сильнейшие позиции народных элементов в верованиях, обрядовости, ритуальности и культуре Сицилии не в последнюю очередь обуславливаются и таким историческим феноменом ментальности сицилийцев, как ярко выраженный антиклерикализм, отмечавшийся многочисленными исследователями островной культуры (Basilio Randazzo 1985: 140; Lo Jacono 1990: 21; Alvarez Garcia 1997: 12–13).

О границах, масштабах и акторах «смертной гетеротопии» в Сицилии в прошлом свидетельствуют обширные материалы, приводимые такими исследователями, как маркиз де Виллабианка, оставивший подробные описания современной ему похоронной светской и народной обрядности рубежа XVIII–XIX вв. (Villabianca 1989), этнограф-любитель С. Саломоне Марино, сицилийский врач XIX в., уделивший в своих записках большое внимание крестьянской культуре (Salomone Marino 1968), но в первую очередь – такой видный ученый, как Дж. Питре, этнолог конца XIX – начала XX в., автор многочисленных трудов, увековечивших культурное наследие Сицилии. Показательно, что два тома из его четырехтомной хрестоматии «Нравы и обычаи, верования и предрассудки сицилийского народа» посвящены теме смерти, и в них центральное место занимает культ предков в целом, но также и поклонение различным категориям умерших (как своей смертью, так и насильственной: самоубийц, утопленников, застреленных, казненных – обезглавленных, повешенных, сожженных), совокупно именуемым cosi tristi (сиц. «грустные существа»), в контексте как сельской, так и городской народной культуры (Pitrè 1978, IV: 4–40, 58–62). Неслучайно классик сицилийской литературы и знаток локального самосознания Л. Шаша писал о «невероятной перенаселенности Сицилии душами мертвых» (sovraffollamento spiritico della Sicilia – Sciascia 1991: 81).

Вспомним любопытные примеры, приводимые многими исследователями, в первую очередь Дж. Питре, свидетельствующие о давних традициях и широчайшей «площади» культа мертвых (в частности, предков) и смерти в регионе.

Так, весьма показательны восходящие к эпохе Средневековья и более древним историческим пластам данные топонимики сицилийских городов, в частности Палермо. Еще в середине ХХ в. в городе фигурировали такие названия, как переулок Агонизирующих, улицы Трех Гробов, Гроба у Кармине, Гроба у Благовестной, Гроба в Оливелла, тупик Домовины, переулок Могильщика, Могильный тупик, целых два переулка Палача, переулок Отрубленных голов, переулок Scippateste (что буквально переводится как «Отрубатель голов», т. е. «Палач»), мост Отрубленных Голов возле улицы Обезглавленных (Pitrè 1978, IV: 5–6; 2007, I: 363–373, II: 325–359), многие из которых сохранились и сегодня (Chirco 2019: 47–49). До сих пор действуют церкви Святой Марии Утонувших (XV в.) и Святейшей Марии Агонизирующих (1610 г.), а также храм Святой Марии дель Кармело Обезглавленных (XVII–XVIII вв.), расположенный возле моста Отрубленных Голов над рекой Орето, бывшего местом экспозиции голов казненных «в назидание живым» возле свалки их тел (Basile 1978: 357–359). Не случаен и факт, что одним из знаковых символов Палермо является фреска «Триумф Смерти» (XV в.) в Палаццо Аббателлис (Cometa 2017), на которой живые персонажи с радостью встречают Всадника-Смерть.

Как Дж. Питре, так и более поздние исследователи традиционной культуры Сицилии подчеркивают, что именно насильственно погибшие (а вместе с ними – и самоубийцы), вернее, их души, именуемые armi cunnannati (сиц. «осужденные души»), пользовались в народе необычайной популярностью и были объектом массового поклонения и обращения за помощью и заступничеством (Aprile 1977; Alvarez Garcia 1997). Так, широко распространенной была практика паломничеств к сакральным местам, связанным с armi cunnannati, в частности, женские «хождения» к уже упомянутой церкви Св. Марии дель Кармело Обезглавленных, а также к мосту Отрубленных Голов, представляющие настолько необычное явление, что оно заслуживает особого внимания.

Надлежит пояснить, что объектом сугубо простонародного поклонения были души, при жизни принадлежавшие людям из высших слоев общества – только их обезглавливали, в отличие от простолюдинов, которым полагалась виселица и иные способы «низкой» казни (Giuffrida 1975: 29, 47). Тем не менее, невзирая на сословные разграничения, именно этот вид душ, на взгляд представителей «низов», заслуживал особого почитания, поскольку, в соответствии с лучшими традициями народной доктрины о социальной справедливости, они – вне зависимости от реальных причин приговора – представали «невинными жертвами государства», «несправедливо осужденными», что давало им, по мнению поклоняющихся, приоритетное право апеллировать к Создателю и просить за живых. Более того, именно благородное происхождение обезглавленных в народном видении повышало шансы исполнения просьб, поскольку они исходили от armi ‘i genti bona (сиц. «душ приличных (в социальном смысле. – О. Ф.), достойных людей») (Favarò 2020: 11). Оригинальность этого культа была столь велика, что он привлек внимание многих исследователей, один из которых, историк Г. Алварес Гарсия, отметил, что мы имеем дело с весьма редким случаем «возведения народом в ранг святых жертв государственного правосудия» (Alvarez Garcia 1997: 9), что, несомненно, проливает свет на исторические взаимоотношения сицилийцев с властью, какой бы она ни была, и на их вековое недоверие к представителям любых официальных структур (Cancila 1984: 35, Lo Jacono 1990: 21, Aglianò 1996: 53, Alvarez Garcia 1997: 13, Zullino 2014: 94–95).

Необычность этого культа заключается и в его устойчивости – он «дожил» до наших дней, – и в сохранении и сегодня его изначального смысла. Обратимся к его истории: паломничества к «обезглавленным» начиная c XV–XVII вв. (Дж. Питре настаивает на том, что они имели и более древние корни) регулярно проводились вплоть до конца 1930‑х гг. Они устраивались еженедельно, по понедельникам, когда деревенские и городские женщины из народа, собравшись со всей Сицилии, босиком проделывали большой путь до церкви Обезглавленных либо до моста Отрубленных Голов. В церкви у алтаря, посвященного «главному из обезглавленных», Св. Иоанну Крестителю, а на мосту – непосредственно у armi decullati, «душ обезглавленных», они просили обеспечения здоровья и достатка в доме, покровительства торгующим, а также помощи в возвращении украденных, либо утраченных вещей; при этом читались преимущественно паралитургические молитвы, а также «обращения», принадлежащие народному, а не церковному канону (Favarò 2020: 5–6, 49).

Традиция прервалась, и паломничества вновь прошли лишь в 1974–1975 гг. По воспоминаниям действующего священника этого прихода дона Дж. Рибаудо, неожиданным поводом к возобновлению этой практики оказалась получившая широкий международный резонанс казнь в