Жены и дочери - Элизабет Гаскелл

Из тишины и мягкой меланхолии Хэмли Холла Молли вернулась в заполненный болтовней и слухами Холлингфорд. Миссис Гибсон приняла ее достаточно любезно. Она уже приготовила новую, модную зимнюю шляпку ей в подарок, но ей не хотелось слышать никаких подробностей о друзьях, которых Молли только что покинула. И несколько ее замечаний относительно состояния дел в поместье Хэмли ужасно потрясли чувствительную Молли.

— Сколько времени она тянет! Твой папа не ожидал, что она проживет так долго после этого приступа. Должно быть, для них всех это очень утомительно. Помилуй, ты стала совсем другой с тех пор, как уехала туда. Можно только пожелать, чтобы это не длилось долго, ради них всех.

— Вы не знаете, как сквайр ценит каждую минуту, — сказала Молли.

— Вот ты говоришь, что она очень много спит и мало говорит, когда просыпается, что для нее нет и слабой надежды. И все же, в такие времена дежурство и ожидание держат людей в состоянии беспокойства. Я знаю это по своему дорогому Киркпатрику. Проходили дни, когда я думала, что это никогда не кончится. Но мы больше не будем говорить о таких мрачных вещах, ты их и так достаточно повидала, а я всегда впадаю в уныние, когда слышу о болезни и смерти. И все же иногда кажется, что твой папа больше ни о чем не может говорить. Я собираюсь вывести тебя сегодня вечером, ты немного сменишь обстановку. Я попросила мисс Роуз ушить для тебя одно из моих старых платьев. Оно тесновато мне. Поговаривают о танцах… у миссис Эдвардс.

— О, мама, я не могу идти! — вскричала Молли. — Я так долго была с ней, она, быть может, так страдает или даже умирает… и я должна танцевать!

— Чепуха! Вы не родственники, тебе не стоит так переживать. Я бы не заставляла тебя, если бы она знала об этом и это ее ранило. Но все улажено, ты должна пойти. Давай не будем говорить об этой чепухе. Нам бы пришлось сидеть, сложа руки, и повторять гимны всю свою жизнь, если бы мы должны были ничего не делать, когда люди умирают.

— Я не могу идти, — повторила Молли. И, действуя импульсивно, к собственному удивлению, она обратилась к отцу, который вошел в комнату в эту самую минуту. Он нахмурил брови и беспокойно посмотрел на жену и дочь. Потеряв терпение, он сел. Когда пришла его очередь вынести решение, он сказал:

— Полагаю, я могу съесть ланч? Я уехал сегодня утром в шесть, в столовой ничего не было. Мне снова придется немедленно уехать.

Молли направилась к двери, миссис Гибсон поспешила к колокольчику.

— Куда ты идешь, Молли? — резко спросила она.

— Всего лишь приготовить папе ланч.

— Слуги это сделают. Мне не нравится, что ты ходишь на кухню.

— Подойди, Молли, сядь и помолчи, — сказал ей отец. — Приходя домой, хочется мира, спокойствия… и еды. Если взывают к моей помощи, которую я не смогу оказать в другое время, то я решил, что Молли останется дома сегодня вечером. Я вернусь поздно и усталый. Позаботься, чтобы я смог что-нибудь перекусить, гусенок, затем я переоденусь, приеду и заберу тебя домой, моя дорогая. Мне бы хотелось, чтобы все эти свадебные увеселения закончились. Уже готово? Тогда я пойду в столовую и наемся. Доктор должен быть способен есть, как верблюд, или как майор Дугалд Дальгетти.[49]

К счастью Молли, гости прибыли как раз в это время, и миссис Гибсон всерьез обеспокоилась. Они рассказали ей некоторые местные новости, которые, заняли ее мысли, и Молли убедилась, что стоит ей только выразить достаточно удивления, услышав о помолвке от уезжавших гостей, и о предыдущем обсуждении, сопровождать ей мачеху или нет, можно совершенно забыть. Хотя и не совсем, на следующее утро ей пришлось выслушать очень яркий и подробный отчет о танцах и веселье, которые она пропустила, и также узнать о том, что миссис Гибсон передумала отдавать ей свое платье и подумала о том, чтобы сохранить его для Синтии, если только оно достаточно длинное. Но Синтия такая высокая — она сильно вытянулась за последнее время. И все же шансы, что Молли получит это платье, невелики.

Глава XVIII

Секрет мистера Осборна

Осборн и Роджер приехали в Хэмли Холл. Когда Молли вернулась туда после поездки домой, она застала Роджера уже в поместье. Она сделала вывод, что Осборн едет домой, но так или иначе, о нем мало говорили. Сквайр почти не покидал комнату жены; он сидел у ее кровати, смотрел на нее и время от времени тихо стонал. Миссис Хэмли находилась под действием снотворного, поэтому просыпалась нечасто. Но, пробуждаясь, она почти неизменно просила позвать Молли. В редкие минуты наедине с ней она спрашивала об Осборне — где он, говорили ли о нем, приехал ли он? В ослабленном и сбивчивом состоянии рассудка ее память, казалось, сохранила два сильных воспоминания: первое — о сочувствии к Осборну, которым Молли завоевала ее доверие, второе — о злости, которую ее муж питал к нему. При сквайре миссис Хэмли никогда не упоминала имени Осборна, как и не говорила о нем с Роджером, только оставаясь наедине с Молли, она больше ни о ком, кроме как о нем, не говорила. Должно быть, у нее была какая-то навязчивая идея, что Роджер осуждал своего брата, когда она вспоминала, как пылко Молли защищала его, и ее защита казалась ей временами безрассудной и невероятной. Во всяком случае, она сделала Молли своей наперсницей, и все время посылала ее спросить у Роджера, как скоро приедет Осборн.

— Расскажите мне все, что говорит Роджер. Вам он расскажет.

Но прошло несколько дней, прежде чем Молли смогла расспросить Роджера. А тем временем состояние миссис Хэмли значительно ухудшилось. Наконец, Молли подошла к Роджеру, который сидел в библиотеке, положив голову на руки. Он не слышал ее шагов, пока она не подошла к нему близко. Он поднял голову, его лицо было красным и заплаканным, а волосы — взъерошены и в беспорядке.

— Я ждала, когда вы останетесь один, — начала она. — Ваша мама так ждет новостей от вашего брата Осборна. Последнюю неделю она просила меня расспросить вас о нем, но мне не хотелось говорить в присутствии вашего отца.

— Со мной она почти не говорила о нем.

— Я не знаю, почему; со мной она говорит о нем постоянно. Я так мало видела ее на этой неделе, думаю, она многое сейчас забывает. Все же, если вы не возражаете, мне бы хотелось рассказать ей что-нибудь, если она снова спросит меня.

Он опять обхватил голову руками и какое-то время не отвечал.

— Что она хочет знать? — спросил он, наконец. — Она знает, что Осборн скоро приезжает… со дня на день?

— Да. Но она хочет знать, где он.

— Я не могу вам сказать. Я точно не знаю. Полагаю, он за границей, но я не уверен.

— Но вы послали ему папино письмо?

— Я отослал письмо его другу, которому лучше, чем мне, известно, где он находится. Вы, должно быть, знаете, что он не свободен от кредиторов, Молли. Вы не можете жить в этой семье, быть почти членом этой семьи, и ничего не знать об этом. По этой и некоторым другим причинам, я не знаю точно, где он.

— Я так и скажу ей. Вы уверены, что он приедет?

— Вполне. Но, Молли, я думаю, что моя мать еще может прожить какое-то время, разве нет? Доктор Николс сказал так вчера, когда приезжал сюда с вашим отцом. Он сказал, что она пришла в себя быстрее, чем он ожидал. Вы же не боитесь ухудшения, которое заставляет вас так беспокоиться о приезде Осборна?

— Нет, я только спрашивала по ее просьбе. Кажется, она так ждет новостей о нем. Я думаю, он ей снится, а когда она просыпается, ей доставляет большое облегчение говорить о нем со мной. Казалось, она всегда связывает меня с ним. Раньше мы много говорили о нем, когда оставались вдвоем.

— Я не знаю, что бы мы все делали без вас. Вы стали дочерью моей матери.

— Я так ее люблю, — с нежностью ответила Молли.

— Да, я вижу. Вы замечали, что иногда она называет вас «Фанни»? Так звали нашу маленькую сестру, которая умерла. Я думаю, она часто принимает вас за нее. Отчасти по этой причине, отчасти потому, что в такое время никто не придерживается формальностей, я называю вас Молли. Я надеюсь, вы не возражаете?

— Нет, мне нравится. Но вы расскажете мне что-нибудь еще о своем брате? Ей так не хватает новостей о нем.

— Ей лучше самой спросить меня. И все же нет! Я обещал молчать, Молли, поэтому я не смогу удовлетворить ее любопытство, если она начнет меня расспрашивать. Полагаю, он сейчас в Бельгии, он поехал туда две недели назад, отчасти чтобы скрыться от кредиторов. Вы знаете, мой отец отказался оплатить его долги.

— Да, мне это известно.

— Я не думаю, что мой отец смог бы собрать все деньги сразу, не попросив помощи, к чему в этой ситуации он испытывает сильное отвращение. Однако временами это ставит Осборна в очень неловкое положение.

— Я думаю, сильнее всего вашего отца беспокоит, куда были потрачены деньги.

— Если моя мать вдруг заговорит об этой стороне дела, — поспешно сказал Роджер, — заверьте ее от моего имени, что в этом нет ничего безнравственного или противоправного. Я не могу сказать больше: я связан клятвой. Но успокойте ее на этот счет.