Малыш, который живет под крышей - Дарья Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кира выслушала мать с каменным лицом. Молча. Одно лишь слово в финале разговора: «Хорошо». А потом, опустив руку с телефоном, шёпотом и почти с ужасом она сказала:
– Ты что натворил?! Нас же теперь… – И она махнула рукой.
– А что? – Макс пожал плечами, поморщился от ощущений на мокрой спине, и не только. – Ничего такого, что бы не…
И тут с колокольни собора ударил звон. Макс резко поднёс руку с часами к глазам. И смачно выругался.
– Всё, Костян меня убьёт! Я опоздаю! И жить мне осталось пятнадцать минут.
Кира смотрела на него молча. И лицо ее с совершенно округлившимися глазами такое было, что расцеловать хотелось до невозможности – прямо в приоткрытые в изумлении губы.
– Держи! – Он сунул руку в карман, достал связку ключей и шлёпнул в ее ладонь. – Я не знаю, до какого времени буду занят. Пять, шесть вечера, наверное. К семи должен быть дома точно. У тебя есть время до семи вечера – собраться с мыслями и подготовиться. Так что жди меня дома. Приеду – будешь у меня прощения просить и рассказывать, как ты меня любишь. – А поскольку Кира так и продолжала стоять и молчать, открыв рот, он сам зажал в ее ладони ключи, легко поцеловал в приоткрытые губы и шепнул: – Всё, до вечера.
И ушёл. Снова. Быстрым шагом. Потом бегом. Хлопнула дверь, золотисто-бежевый «вольво» резко тронулся с места и быстро влился в поток машин. Секунда – и всё, его уже не видно.
Кира стояла недалеко от обочины перекрёстка Троицкого и Измайловского проспектов, долго смотрела вслед уехавшей машине. Потом перевела взгляд на зажатые в ладони ключи. Потом – на синий с золотыми звёздами круглый купол Троице-Измайловского собора. А потом запрокинула лицо к небу и широко и счастливо улыбнулась.
Объект пятнадцатый: «Суоменлахти»
– А мы тут, знаете, всё плюшками балуемся.
Он опоздал. Влетел в приёмную весь, что называется, в мыле. Секретарша встретила его не очень любезно, но двери отворила. Сначала – двери шкафа для верхней одежды, а потом двери кабинета.
Если бы взглядом было можно что-то сделать – с Максом бы именно «что-то» и случилось. То самое, что откровенно читалось в глазах замолчавшего Константина. Потом Драгин кашлянул и сказал:
– А это наш ГАП. Максимилиан Мáлыш, автор проектного решения, которые мы предлагаем для шестьдесят седьмого квартала.
– Видимо, автору проектного решения судьба его детища и перспективы его воплощения в жизнь не слишком важны. У него явно есть дела важнее. – Судя по интонации, ставить на место и устраивать разносы подчинённым вся из себя накрахмаленная дама на председательском месте умела, и еще как.
От Драгина, кажется, начал валить дым. Макс сел за «переговорный» стол как мог непринуждённее.
– Прошу простить за опоздание. Предлагаемое нами проектное решение – результат работы бюро «Малыш и К» в течение последних двух лет. И его реализация – самое важное дело для нас с Константином Семёновичем. Просто неожиданно случилось так, что как раз сегодня утром… – тут Макс рискнул улыбнуться. – Сегодня утром мне пришлось экстренно объясняться в любви и просить руки у любимой девушки. А она у меня такая… с характером. Долго уговаривать пришлось. Вот. Потому и опоздал. Еще раз извините.
Костя казался на грани обморока. Хозяйка кабинета покатала в руках карандаш.
– Ну и как? Успешно? – спросила она серьёзно. А потом вдруг улыбнулась. – Да неужели еще остались в нынешнем молодом поколении такие романтики, которым любимая девушка дороже важного проекта? Сказала вам ваша избранница «да», Максимилиан?
– Да, – улыбка Макса стала шире, – сказала. Надеюсь, и вы скажете «да» нашему проектному решению.
Тут глава района и вовсе рассмеялась.
– Ой, шустрые! На меня прекрасные зелёные глаза не действуют – возраст не тот.
– Так у нас есть еще более прекрасные предложения! – обрёл голос Драгин. – Продолжим?
– Продолжайте, – милостиво кинула женщина.
– Мáлыш, я тебя убью!
Макс прибавил шагу.
– А ну стой, кому я сказал! – Костя его все-таки нагнал и схватил за рукав. – Убью, гад!
– Если ты меня убьёшь, кто будет тебе проектировать целый квартал? – рассмеялась Макс. На него накатила какая-то странная эйфория.
– Не расслабляться! – Костя больно ущипнул его за бок. – Выиграно одно сражение, а не вся война. Пошли, нас Решетов ждёт.
И если бы только Решетов. Освободиться Максу удалось только в половине седьмого. Бывают такие дни, последствия которых аукаются долгие годы. Это был как раз такой день.
Сначала он подумал, что ему показалось. Но чем ближе подъезжал, тем отчётливее становилось видно: окна его квартиры темны. Макс чуть голову не свернул, высматривая свои окна, когда подъехал совсем близко. В результате чуть не навернулся в кювет.
Ошибки нет. Угловые окна слева на двадцать четвёртом этаже были темны. Как не было и знакомого серого «субаря» на парковке перед домом. Но Макс упорно прошёл до конца – туда, потом обратно. Потом схватился за телефон. Абонент временно недоступен. Временно? Или… совсем?
Медленно сел на сырую скамейку. Как тогда, чуть больше полугода назад, в сыром марте он сидел на скамейке перед своим домом на Васильевском, точно так же гадая, куда делся серый «субарь» и его хозяйка. Всё повторяется.
Макс устало прикрыл глаза. А с чего он взял, что так можно? Что так вот – правильно? Наорать, наговорить гадостей, сквозь зубы буркнуть, что влюблён, швырнуть ключи и уйти? И что девушке такое вот обращение понравится? Что она стерпит, обрадуется, примет его такого всего из себя распрекрасного, с таким вот щедрым предложением с распростёртыми объятьями? Да, похоже, что и нет.
Не обращаются так с любимыми девушками. Не бросают после признания в любви. Ключи от квартиры – это еще не всё. К ним нужен человек. А человек удрал, потому что у него были важные дела. Ну и что? Доволен? Несмотря на опоздание, принципиальное «добро» на контракт они, похоже,
