Блондинки предпочитают джентльменов - Ева Онегина

– Боюсь, в моём случае, поспособствуют их угасанию. А твой-то щербатый как? Не похудел ещё?

– Я его не взвешиваю. Представляешь, выкинул тут финт. Ни с того ни с сего звонит, мол, сейчас заеду – есть разговор. А я, во-первых, суп варила, во-вторых, племянник в гостях был, надолго его одного не оставишь. Ладно, думаю, сменю обстановку минут на пятнадцать. Вышла налегке: телефон в руке, ключ в кармане. Что ещё нужно для непродолжительной беседы? Приезжает на такси, взбудораженный весь.

– Выпил, что ли?

– Нет, но, видимо, собирался. Усадил в машину, какую-то ерунду мелет. Спрашиваю: «Куда едем?» Он, мол, увидишь. Что за выкрутасы? У меня там суп на плите закипает, а этот толстяк сюрпризы устраивает. Я начинаю злиться: «Ты хотел поговорить, погода хорошая, давай прогуляемся». Он вдруг приобнимает так невзначай, раньше себе такого не позволял: «Давай поболтаем, но в более непринуждённой обстановке. На улице много народу, а я хочу, чтобы мы были только вдвоём». Что я хочу, его нисколько не интересует. «Мы знакомы полгода, сколько можно строить глазки друг другу? Больше так не могу. Я снял квартиру на сутки, возьмём вина, фруктов, расслабимся». Тут меня прорвало – как можно вот так решить: хочу и всё! Не то что не спросив меня, даже не намекнув, не узнав, располагаю ли я свободным временем, в конце концов.

– То есть, если бы не варила суп и не развлекала племянника, ты бы ему отдалась?

– Конечно, нет! Мы ведь даже не обнимались ни разу. Только беседы. И тут вдруг на тебе! Знаешь, это настолько неожиданно, как если бы подруга детства сказала ни с того ни с сего: «Мы с тобой так давно знакомы, давай, наконец, займёмся сексом, чего зря время тянем!» Эффект аналогичный. Я совершенно не была готова морально к такому повороту. Да и физически тоже. Надо предупреждать.

– Что, эпиляцию зоны бикини не успела сделать?

– Да элементарно хотя бы сумку с собой взяла. У меня ведь даже расчёски не было. Можешь себе представить мою шевелюру после ночи любви? Чем расчёсывать? Пальцами?

– Можно вилкой. Если бы ты её нашла, конечно, в этой непонятной квартире.

– Вот именно – непонятной. Мне нужно, чтобы всё было красиво: свечи, шёлковые простыни, любимая музыка. А не где попало.

– Какая ты требовательная!

– Ну, хотя бы в первый раз можно создать романтическую обстановку?

– Динка, а ты, оказывается, романтик! Всегда считала тебя прагматичным человеком.

– Жизнь заставляет быть реалисткой, а в душе я сентиментальна и ранима.

– Ой-ой-ой! Ну и чем же закончилось ваше необыкновенное свидание?

– Чем-чем. Я высказала Жиру всё, что о нём думаю, надула губки и потребовала отвезти меня обратно.

– И он беспрекословно подчинился?

– А что ему оставалось делать? Наброситься и изнасиловать меня прямо в машине?

– Да уж, такие обломы сильно задевают мужское самолюбие.

– Представляешь, как удивился таксист! Ехали-ехали, вдруг: «Поворачивай назад!»

– Нескучные попались пассажиры. Как дальше будете общаться?

– Не знаю. Скоро семинар, у нас общее задание, придётся разговаривать. Знаешь, если бы он разозлился и послал меня, я бы его просто игнорировала. А он так любезно: «Ну, обратно так обратно». Проводил до дома, улыбнулся: «Пока, увидимся».

– Сделаешь вид, что ничего не было?

– Посмотрю, как он будет себя вести.

– Ты мне напомнила Салтыкова-Щедрина: «Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать». Тебе и отношений хочется, и толстяк нравится, но при этом оскорбляет, что за полгода ухаживаний ему захотелось от тебя чего-то большего, чем подготовка к семинару. Что ж, удачи, мисс Неприступность! Позвони, интересно, чем это закончится.

– Ладно, наберу тебя. Пока, искусительница кощеев.

5. Разве «люблю» означает «отныне ты стираешь мои носки»?

– Привет, Динадин!

– О, привет, Сашка! Чувствую, тебе не терпится рассказать, как прошло ваше романтическое свидание с сухарём.

– Чуть-чуть не угадала. Вообще-то, я звоню, чтобы узнать, как развиваются твои отношения с толстуном.

– Нет! Ты первая. У тебя стопудово интересней.

– Да уж, давно так не гуляла. Созвонились, приехал. Подхожу к машине, он выскочил, дверь открывает – на сиденье три красные розы.

– Как банально.

– Вот именно! Я не люблю именно розы. И тем более красные, потому что это настолько заезженный выбор, что просто тошнит от заурядности дарящего.

– Сейчас такое многообразие цветов, что надо очень постараться, чтобы выбрать настолько предсказуемый вариант.

– Я предпочитаю орхидеи, но даже букетик васильков вызвал бы у меня большее умиление, чем тривиальные красные розы.

– И что же ты сделала с бедными цветочками? Растоптала прямо на глазах у Кощея?

– Надо было так и сделать, чтоб на всю жизнь запомнил. Но на первый раз его пожалела, закинула «букет» на заднее сиденье.

– Прямо закинула?

– Ну, небрежно положила.

– Ты хоть намекнула сухарю, что с розами он лоханулся?

– Он сам поинтересовался, какие цветы мне нравятся.

– Дай-ка угадаю. Неужели жёлтые орхидеи?

– Да, я храню верность однажды восхитившей меня безупречности этих великолепных цветов.

– Это после прогулки по Константиновскому дворцу ты стала изъясняться такими верчёными фразами?

– Нет, я всегда умела витиевато выражать свои мысли, если ты раньше не замечала. А во дворец, кстати, мы так и не попали.

– Куда же он тебя завёз?

– Представь себе, в этот день все дороги на Петергоф были перекрыты гаишниками.

– Неужели сам президент соскучился по фонтанам?

– Видимо, да. Причём не пропускали даже маршрутки. Бедные жители Петродворца! Едут с работы, уставшие, а их разворачивают: «Извините, сегодня не судьба вам домой попасть».

– Ну и какой же дворец вынужден был вас принять вместо Константиновского? Екатерининский?

– Почти угадала. Поехали в Павловск. Там сейчас в парке такая красота! Словами не описать, это надо видеть. Часть листвы на деревьях уже жёлтая, есть красные листочки, а остальные кроны ещё зелёные. Получается изумительных оттенков картина: величественный дворец, жемчужно-полусонное озеро и вокруг жёлто-красно-зелёный лес в ещё тёплых лучах солнца. Просто мечта художника-пейзажиста.

– Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора… Ты, наверное, кучу фотографий нащёлкала своим длиннофаллосным объективом, эстетка?

– Представляешь, забыла фотик. Так обидно.

– И мольберт не взяла? Могла бы написать что-нибудь в духе «Золотой осени» Остроухова, повесили бы рядом в Третьяковке.

– Очень умно. В общем, налюбовались мы красотой природы и отправились во дворец на экскурсию.

– Ну и как впечатление от апартаментов Марии Фёдоровны?

– Я не первый раз там была. Кстати, в школе ездили туда всем классом, помнишь?

– Конечно. Самое яркое воспоминание юных отроков от посещения дворца – катание наперегонки по паркету в безразмерных войлочных тапках.

– Динка, представь себе, тапки всё те же. Их не меняли, наверное, со времён постройки дворца. Несмотря на всемирный прогресс, ничего нового взамен скользких музейных тапок в Павловске ещё не изобрели.

– А как же бахилы? Или это кощунственно – созерцать мировые шедевры искусства в ярко-синих пакетах на ногах?

– Хранители прекрасного, видимо, так и считают, раз предлагают только эти смешные неснашивающиеся тапки.

– А ты на каблуках была?

– Да! Насколько виртуозно надо владеть своим телом, чтобы идти одновременно на десятисантиметровых шпильках и в громадных тапках по скользкому паркету. Я несколько раз чуть не навернулась.

– Вот где пригодились твои многолетние занятия хореографией! Наверняка ни один мужчина не способен повторить подобный эквилибристический подвиг.

– Куда им до нас! Они и без каблуков с трудом передвигаются по музею в этих чудо-чешках.

– Интересно, ведётся ли во дворце статистика, насколько часто созерцание шедевров искусства приводит к травмам?

– Вывихи и ушибы уж точно случаются. Слишком велика нагрузка на наши бедные ножки. Но я выстояла! Мужественно обошла все хитросплетенья галерей и даже задавала вопросы экскурсоводу.

– Пятёрка по искусствоведению, Александра! А как твой сухарь? Нормально перенёс это нелёгкое испытание?

– Заметно было, что живопись – не его стихия. Но сбежать не пытался.

– Наверное, хотел произвести на тебя впечатление своей преданностью.

– Я старалась вообще на него не смотреть. Но, как назло, повсюду висели зеркала, и меня просто преследовало его тощее отражение.

– Значит, созерцание шедевров искусства было подпорчено наличием чахоточного поклонника.

– Представь себе, впереди меня ждало ещё одно событие, испортившее все мои предыдущие впечатления.

– Я просто теряюсь в догадках. Что же это, перевёрнутая статуя Аполлона с отбитым пенисом?