Найти себя. Трилогия (СИ) - Эс Евгений

Салон все сильнее и сильнее заполнялся едким раздражающим дымом. Пассажиры начинали кашлять и прикрывать лица платками. Сверху с шумом выпали и повисли, болтаясь на веревочках, прозрачные кислородные маски. А затем раздалось несколько ударов, от которых вздрогнуло все судно, и послышались звонкие щелчки, словно по корпусу стали бить пули (это вылетали заклепки из обшивки). Самолет задергался в предсмертной агонии и под душераздирающий треск рвущегося металла опрокинулся на одно крыло и камнем рухнул вниз в окончательном неконтролируемом падении.

И снова поднялись в воздух предметы, и вспугнутыми бабочками заметались по салону серо-зеленые стодолларовые банкноты, и вновь авиалайнер заполнился отчаянными криками людей. Это было похоже на жуткий хор апокалипсиса, состоящий из полторы сотни вопящих голосов дирижируемых ужасом. Самолет вошел в неуправляемый штопор, и солнце бешено закрутилось вокруг воздушного судна, мелькая стробоскопом в иллюминаторах то с одного, то с другого борта. Сомов и представить себе не мог такого леденящего страха, который его сковал. Не хватало воздуха для дыхания, сердце бешено колотилось, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки, а волосы по всему телу встали дыбом. Секунды кошмарного падения казались вечностью, и каждое мгновение было наполнено невыносимым ужасом и беспредельным отчаянием.

И в этот момент, сквозь безумные крики пассажиров, вой надрывающихся двигателей, и скрежет разрушающихся конструкций Сомов услышал из кабины пилотов знакомую ему по авиасимуляторам фразу электронной системы предупреждения о столкновении с землей. Аварийная система, не замолкая повторяла тревожный сигнал – отрывистые звонки и два слова на английском: «pull up», то есть «тяни вверх». Автомат, надрываясь буквально вопил:

– Pull up! Дзинь-дзинь! Pull up! Дзинь-дзинь! Pull up!

Виктор понял, что это последние мгновения его жизни.

И мир вокруг взорвался безмолвной черной вспышкой.

Глава 2. Мертвые не потеют

Сомов неподвижно лежал на земле, уткнувшись лицом в траву и закрыв глаза. Озорные травинки упирались ему прямо в нос и приятно щекотали. Легкий ненавязчивый ветерок изредка шевелил волосы на макушке, а спину и затылок пригревало солнце. Виктор бездумно слушал, как стрекочут вокруг кузнечики, и с наслаждением вдыхал дурманящий аромат полевых трав и цветов. В благоухание растений неожиданно вклинился неуместный здесь запах окалины. Безмятежность исчезла, как только студент вспомнил пережитую авиакатастрофу. Он вздрогнул, сел, открыл глаза и испытал чувство огромного невыразимого облегчения от того, что каким-то чудом остался жив. Радость, восторг и ликование захлестнули его так сильно, что атеист Сомов прослезился и поднял счастливый благодарный взгляд к лазурному небу. Он был близок к тому, чтобы уверовать в бога.

– Спасибо, Господи, – прошептал он и впервые в жизни неумело перекрестился слева направо.

Витя вытер мокрые глаза и увидел перед собой сумку с ноутбуком на примятой траве, а в метре от нее черный выгоревший круг. В черном пятне среди сажи и пепла, которые понемногу уносил ветер, застыли капли расплавленного металла. По форме и размеру это несомненно были остатки того самого предмета культа, который принадлежал разноглазому пассажиру из самолета. Что за чертовщина? Витя с опаской покосился на выжженное пятно, от которого все еще шел жар, а вокруг пожухла и завяла трава. С богом это уже как-то не ассоциировалось.

Озадаченный студент привычно похлопал себя по карманам джинсов в поисках пачки сигарет и запоздало вспомнил, что отправил сигареты вместе с зажигалкой в багаж. Виктор, давая волю чувствам выругался. Но привычные поиски сигарет повлекли за собой привычные мысли и направили их в нужное русло. Телефон, сообразил юноша, нужно первым делом проверить работает ли сотовая связь.

«Поиск сети», – обнадежила всплывшая на экране надпись, и пока Сомов решал, куда звонить в первую очередь – родным или в службу спасения, новая надпись лишила его выбора: «Сеть не обнаружена».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Облом, – огорченно вздохнул Витя, – И что же дальше?

Впервые Сомов внимательно осмотрелся по сторонам. Он находился на бескрайней цветущей равнине с разбросанными по ней редкими пологими холмами. Местность была покрыта высокой травой, одинокими кустарниками и деревьями, которые вдали разрастались в полноценный лес, а где-то на горизонте маячили миражами размытые силуэты гор. В окружающем умиротворенном пейзаже не присутствовало признаков деятельности человека, а в пределах видимости не наблюдалось никаких следов авиакатастрофы. Ни обломков воздушного судна, ни других выживших пассажиров.

– Где же все остальные? – беспокойно озираясь, пробормотал Витя, – Что за попадос такой?

Он судорожно сглотнул. Происходящее было настолько непонятным и нелогичным, что на какое-то время студент вообще перестал соображать. Но надо было что-то делать, и Сомов усилием воли взял себя в руки. Он принял решение, направиться на поиски людей, не дожидаясь появления спасателей. Необходимо было, как можно скорее выйти к людям, а не то родители с ума сойдут, когда узнают о крушении самолета, а от их сына него не будет известий.

Направление он особо не выбирал и просто двинулся в ту сторону, куда глаза глядели. Солнце пекло нещадно. Редкие облачка проплывали далеко стороной, а то и вовсе бесследно растворялись в ярко-голубом небе. Температура поднялась градусов под сорок, и студент снял майку, чтобы прикрыть ей голову. Очень хотелось пить. В натруженных горячих ногах появилась усталость, но несмотря ни на что Сомов упрямо двигался вперед. Вдруг среди гладкого дикого поля показалась примятая трава, словно здесь кто-то недавно прошел. Витя двинулся по следу и вскоре вышел к черному выжженному кругу с остатками расплавленного артефакта.

– Пипец! – с отчаянием ругнулся Сомов, – Приехали!

Совершенно расстроенный он доковылял до ближайшего деревца и упал в рваную тень от листвы. Студент попытался собраться с мыслями и успокоиться, но внутри него начало нарастать беспокойство. Он не только три часа впустую ходил по кругу, но за это время так и не появились спасатели. Юноша в очередной раз посмотрел на небо в надежде увидеть вертолет или самолет спасательной службы, но голубое пространство над головой было идеально чистым, даже без вездесущих инверсионных полос высоколетящих лайнеров. Это было крайне необычно. Почему нет ни дорог, ни линий ЛЭП? В какую глушь он угодил? И совсем зловещим открытием явилось то, что часы показывали девять часов вечера, а судя по солнцу, которое гуляло где-то в зените, этого никак быть не могло. Сомов включил телефон и убедился, что на нем тоже двадцать один час. Разум, учитывая время вылета, продолжительность полета и хождение по кругу говорил, что часы идут точно, а глаза утверждали обратное. У Вити возникло ощущение, что он сходит с ума и даже мелькнула мысль, что он все-таки умер не пережив катастрофу, но его тут же отрезвил холодный пот, выступивший бисером на лбу – мертвые не потеют.

Теперь Сомов действовал умнее и строго придерживался ориентира – самого высокого холма. Была слабая надежда что, там, на возвышенности может работать сотовая связь. До захода солнца, но совершенно без сил и мучимый жаждой он взобрался-таки на намеченный холм. Связи не было.

Устроившись на ночлег, студент с предчувствием беды смотрел на темнеющее небо, в котором медленно проявлялись звезды. Привычная желтая луна с темными пятнами кратеров и пара знакомых созвездий Большой медведицы и Лебедя, единственные, что он знал, принесли некоторое успокоение. Чего греха таить, весь день его не отпускала сидевшая на задворках сознания жуткая мысль, что очнулся он после авиакатастрофы не совсем в своем мире, а может быть даже в загробном. Ведь никто не знает, как выглядит загробный мир, если такой существует.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Спал юноша беспокойно, урывками, скорее даже не спал, а лишь дремал, часто и беспричинно приходя в сознание. В прерывистый сон внесли свою лепту комары и боль от сгоревших на солнце плеч. Вместе с ночью пришла прохлада, а под утро от холода и вовсе стало не до сна. Чтобы согреться пришлось вставать, ходить, приседать и растирать расчесанные от укусов насекомых руки в волдырях. Состояние у него было подавленным. То дневной жар, то ночной холод оптимизма не добавляли.