Образ жизни - Яков Тублин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Улетаю в Мадрид
Вечерами закат по-иному горит —Жёлтым цветом сменился зелёный.Завтра утром я улетаю в Мадрид.Ожидай меня из Барселоны.
Далее кругом идёт в эти дни голова.Не юнец — поспокойней бы надо.Но как сладко катаются в горле слова:Барселона, Севилья, Гранада!
Кастаньеты стучат, и коррида орёт,И фламенко — сердечное средство.Завтра утром — туда, лишь один перелётДо мечты и до сказки из детства.
По-испански любой карапуз говоритТам — в красивой стране, непреклонной.Завтра утром я улетаю в Мадрид.Ожидай меня из Барселоны.
Покидал Кордову
Дай мне слово, Кордова,Что ты не забудешь меня,Охранишь моё словоОт тления и огня.
Благодарен проулкамИ патио в древней пыли,Мостовым твоим гулким,Которыми предки прошли.
И морозит, и греетТой жизни исчезнувшей свет.Тех столетий евреиКак будто бы смотрят вослед.
И мне кажется, сноваПодают запоздалую весть.Обнимаю, Кордова,Тебя — лишь за то, что ты есть.
Это древняя драма —Гордиться, что сам ты еврей.…Я, как сын Авраама,Иду по Кордове своей.
Скандинавия
Дождь в Копенгагене
В Копенгагене — дождь.В шесть утра закрывают кабак.Ночь окончилась, ноНе унять загулявших никак.
Вдоль канала датчанка угрюмо мететМостовую.А дождик с похмельяЗа нею идёт.
В Копенгагене — утро.Промокли на мачтах флажки.Элегично в душе,Ноги так непривычно легки.
Это утро. И — август…Прохлада врывается в грудь.Этот дождик, душа,Сохрани, охрани, не забудь!
Прояснилось. И шхуны,Еще не проснувшись, стоят.А у окон — промытый, спокойныйИ радостный взгляд.
Подгулявший, пропившийПоследнюю крону матрос,Задаёт мне по-датскиКакой-то невнятный вопрос.
To ли время спросил,То ли денежку он попросил?Улыбнулся и дальше поплёлся,Как видно, без сил.
Я шатаюсь без целиВдоль мачт. И тихонько поюПро заморскую гаваньНедатскую песню свою.
И никто тут не спросит,О чём эта песня моя,Да и как занесло меня, грешного,В эти края.
Стрельнул парус,И рядышком где-то плеснуло весло…Слава Богу — на склоне житейскомИ мне повезло!
И вернуться на этот причалЯ, пожалуй, — не прочь.Склянки пробили семь.В Копенгагене кончился дождь.
«Вечерний звон» в Данни
По пешеходной уличной реке,Вдоль лавок Копенгагенских гуляем.В разноязыком гуле различаем«Вечерний звон» на русском языке.
Печален звук. Кому они поют —Кокошник, сарафан и балалайка? —И только голубей панельных стайкаИх слушает, пока зерно клюют.
Певица, подувядшая давно,Три музыканта в расписных рубахахСтоят на тротуаре, как на плахе,О чём поют — прохожим всё равно.
Что я могу на этом берегу,Турист, делами не обременённый? —Ну разве что в коробку бросить крону.Вот, собственно, и всё, что я могу.
Бреду в свою гостиницу пешком,И думаю с какой-то горькой страстью:«Как счастлив я, и вместе — как несчастенС родным своим российским языком!»
«Вечерний звон»… А, может, это крик,Звенящий крик, протяжный и усталый?Каким огромным взрывом разметалоТебя по свету, мой родной язык!
Хоть и неплохо это, в самом деле,Но горько, что стоишь ты на панели.
Размышления у водопада
Немного бы в Норвегии пожить,Не выгоды —Души спасенья ради.Не для того, чтоб троллей ублажить,А для того, чтоб с эльфами поладить.
На фоне снежных шапок и озёрТебя обнимут истины и сказкиКакой бы ни был клоун и позёр —Останешься без позы и без маски.
Примерно тыщу лет тому назадСеление здесь ледником слизало.Нет, это не прекрасный водопад —А скалы плачут чистыми слезами.
Из этих слёз рождается река,И в ней вскипает водопада брага.Напейся ею досыта, покаВ груди твоей не прорастёт отвага.
На белой высоте замрёт душа,На ленте цирковой дороги чёрной.И долго будешь думать, не спешаВдыхая этот чистый воздух горный.
Отчётлив гор голубоватый лик,Где обитают ангелы и черти.А сроки знает разве что ледник —Рождения, цветения и смерти.
Рыбный рынок в Бергене
Что болтаться по рыбному ряду зазряИ в охотку?Золотисто-копчёного купим угряИ селёдку.
Отпускают сомненья, уходит тоска,Как сквозь сетки.Возлежат на прилавках минога, трескаИ креветки.
Краб краснеет, как будто зардевшийся принцПод короной.И торговки весёлые с блюдцами лицПрячут кроны.
Я хожу, на халяву креветки жую,Так, на пробу,Ублажая тем самым и душу свою,И утробу.
И на этом, не знамом досель берегу,Этом бреге,Я ни ног и ни денег не берегу.Утро. Берген…
* * *
Над фьордами —Чреда гранитных лбов,И небо —Из простой суровой ткани.Норвегия! — последняя любовьВ моём на белом свете пребываньи.
С души сползает серой льдиной грим,И кажется:Сейчас над гладью воднойВозникнет на крутом откосе Григ —Трагический и, вместе с тем, свободный.
Я столько раз влюблялся в те края,Куда меня волна судьбы бросала.О жизнь неутолимая моя! —Любви с избытком,Но и зла — немало.
Над фьордамиПонятно всё без слов,И можно в чувствах признаваться молча.Норвегия — последняя любовь —Ты — словно луч закатныйПеред ночью.
Если бы…
Были б деньги — купил бы в Норвегии дом,Поселил бы друзей в этом доме своём,Да и сам проводил бы там лето.Вдалеке от бензиновых смрадных дорогЖил да жил бы себе точно вольный стрелок,Но пока нету денег на это.
На скале я над фьордом повесил бы флагИз полотнища белого в синих кругах,В озарении солнечных бликов.А в подвале бы винная бочка была,И скамейки сосновые вдоль стола —Всё удобно, без лоска и шика.
Мы ловили бы рыбу, собирали грибыРядом с домом, если бы да кабы…Чай хлебали с малиною свежей.А с утра бы писали такие стихи,Что все прошлые наши огрехи-грехиВспоминались бы реже и реже.
Там звенела бы чисто любая строка,Как вода с поднебесного ледника,И как ветер над Северным морем.А над лесом бы занималась заря,Нескончаемый день дружбе нашей даряБез тревог и тем более — горя.
Только море и небо. Зарница и гром.Были б деньги —Купил бы в Норвегии дом.
Из американского блокнота
Просыпайся, Америка!
Как же это, друзья, получается:Я, считая, все пальцы загну.Но, когда Тель-Авив просыпается,То Нью-Йорк лишь отходит ко сну.
Так охота, попив утром кофию,«Бокер тов»[9] прокричать в телефон.Но зачем вам моя философия? —Над Америкой темень и сон.
Прёт волна с европейского берега,Воет ветер, как дьявол в трубе.Просыпайся скорее, Америка! —Мы такое расскажем тебе.
Здесь, покуда тебе отдыхалось —Нашей общей свободы оплот, —Мы такого уже нахлебались —Всё с Востока, с Востока идёт.
Разве ты позабыла: Восток —Нашей веры и вашей исток.Ведь на хлебе Востока возросЭтот мальчик, который — Христос.
После 11 сентября 2001 года
