Роман роялиста времен революции : - Шарль-Альбер Коста-Де-Борегар

Интересуясь происшедшей перемѣной событій, Анри поспѣшилъ вернуться изъ Германіи. Онъ засталъ всѣхъ своихъ друэей въ милости, и самъ, благодаря всемогущей протекціи принцессы Викторіи, былъ сейчасъ же назначенъ полковникомъ въ полкъ старшаго брата короля.

Ему тогда едва минуло 25 лѣтъ.

Нѣсколько мѣсяцевъ раньше чинъ полковника вполнѣ удовлетворилъ бы всѣ честолюбивые замыслы де-Вирье, но послѣ поѣздки въ Германію они нѣсколько измѣнились подъ вліяніемъ неопредѣленныхъ, туманныхъ теорій, какія ему пришлось тамъ усвоить. Анри, точно какимъ-то психологическимъ чудомъ, вернулся къ себѣ на родину съ прежними чувствами, очищенными отъ всего условнаго, что на нихъ было навѣяно двадцатью годами жизни среди людей. Въ немъ воскресъ поэтъ первыхъ его лѣтъ, съ прежнею безпечностью, мечтательностью, и восторгами, а также и со всѣми отчаяніями и слабостями натуры, сотканной изъ контрастовъ, и потому чрезвычайно привлекательной для всѣхъ женщинъ.

Женщина съ нѣжною душою любитъ поэта за сходство съ собою. Женщина сильная любитъ его изъ чувства сознанія своего превосходства. Вотъ отчего на жизнь Анри имѣла одннаковое вліяніе привязанность двухъ женщинъ совершенно противоположныхъ по ихъ душевнымъ свойствамъ. Одна изъ нихъ, герцогиня де-Роганъ, любила его потому, что она властвовала надъ нимъ; другая, о которой сейчасъ будетъ рѣчь, любила его не менѣе нѣжно за то, что Анри былъ для нея олицетвореніемъ, отраженіемъ ея собственной души.

Итакъ, онъ снова вернулся къ теоріямъ своей первой молодости. Менѣе чѣмъ когда нибудь являлось ему семейное счастье въ образѣ дѣвушекъ аристократической среды, которыхъ онъ встрѣчалъ въ салонахъ герцогини.

Однѣ изъ нихъ казались ему честолюбивыми, другія пустыми, и всѣ онѣ одинаково требовали отъ жизни того блеска, котораго для него не существовало.

Развѣ это не было то время, когда женились обыкновенжо ради приличія, часто изъ честолюбія, иногда изъ бѣдности, и никогда по любви?

Но вотъ однажды Анри встрѣтилъ въ домѣ графа д'Альберъ де-Ріонсъ, начальника эскадры королевскаго флота, сироту изъ хорошаго семейства, но безъ всякаго положенія въ Парижѣ.

Все въ прошломъ этой молодой дѣвушки являлось какъ бы рамкою къ взглядамъ Анри на бракъ. M-lle Элина де-Дижонъ не знала почти свѣта, слѣдовательно, она не могла въ немъ ничего особенно ни любить, ни желать, ни о чемъ нибудь сожалѣть.

Отецъ ея, графъ Жакъ де-Дижонъ, умеръ молодымъ. На другой же день послѣ его смерти, съ которой такъ преждевременно кончилась ея счастливая жизнь, вдова его, Сусанна де-Нарбонъ Пеле, переселилась въ старый замокъ Пуденасъ, недалеко отъ Бордо, и тамъ, въ совершенномъ уединеніи, всецѣло отдалась заботамъ о своихъ дѣтяхъ, сынѣ и трехъ дочеряхъ.

Хотя Елизавета и не была старшею, но она забрала въ свои руки всѣ обязанности, и никто изъ окружающихъ не былъ на нее за это въ претензіи. Ея умъ, доброе сердце, привѣтливость сдѣлали изъ маленькой дѣвочки любимую повелительницу дома. Надо сказать правду, что она не жалѣла себя, чтобы поддержать свою власть.

— Послушайте, Жанно, — объявила она однажды въ Пуденасъ старому садовнику, вѣчно пьяному: — вы очень безобразны, но если бы вы перестали пить, я бы васъ поцѣловала.

Удивленный Жанно далъ слово перестать пить и такъ честно сдержалъ его, что черевъ два мѣсяца могъ подставить свою старую, морщинистую щеку подъ поцѣлуй ребенка. Милая дѣвочка съ такимъ добродушіемъ приложилась къ ней своими розовыми губками, что Жанно возобновилъ свою клятву и ужь не измѣнялъ ей до своихъ послѣднихъ дней.

Тутъ уже чувствуется то всесильное вліяніе, подъ которое долженъ былъ такъ незамѣтно подпасть Анри. Уже ребенкомъ она рѣшила, что непремѣнно выйдетъ замужъ за героя. Сдѣлавшись женщиной, увы! она познала, что значитъ связать свою судьбу съ существомъ, отмѣченнымъ печатью героизма.

M-lle де-Дижонъ унаслѣдовала отъ матери вмѣстѣ съ благородствомъ, съ величіемъ души и то обаяніе, какое на первыхъ же порахъ очаровало Анри. Но графиня де-Дижонъ умерла, когда дочери ея было около двадцати лѣтъ. Эта двадцатилѣтняя дѣвушка являлась обузою для дальнихъ родственниковъ, которые и поспѣшили ее сдать на руки, подъ предлогомъ окончанія воспитанія, m-lle Леметръ, воспитательницѣ, бывшей въ то время въ большой моды; въ Парижѣ. Занималась ли m-lle Леметръ устраиваніемъ браковъ, случайно ли встрѣтилъ де-Вирье m-lle Дижонъ у графа де-Ріомса? Объ этомъ исторія умалчиваетъ. Извѣстно только то, что Анри и m-lle Дижонъ, познавъ другъ друга по душевнымъ признакамъ, наткнулись вдругъ на своемъ пути на напреодолимое препятствіе.

M-lle де-Дижонъ была протестанткою. Не правда ли, своеобразный масонъ этотъ молодой человѣкъ, готовый пожертвовать своею первою любовью ради религіозныхъ убѣжденій?..

Анри не сдѣлалъ предложенія, онъ рѣшилъ ждать. Чего? — онъ и самъ не зналъ хорошенько.

Между тѣмъ вотъ что произошло: однажды, вечеромъ, судья де-Ла-Туръ дю-Пэнь, состоявшій отчасти въ родствѣ съ его бабушкою, ужиналъ въ отелѣ де-Роганъ.

Полушутя, полусерьезно, онъ сталъ разсказывать, что наканунѣ онъ случайно познакомился съ одной прелестной, молодой дѣвушкой. Вѣроятно, благодаря его Мальтійскому кресту, она приняла его за какое нибудь важное духовное лицо, и обратилась къ нему съ просьбою, разъяснить ей одно дѣло совѣсти и указать ей на какое дибудь сочиненіе о толкованіи догматовъ католической вѣры.

Не трудно догадаться, что это была m-lle де-Дижонъ. Онъ сейчасъ же указалъ своей прелестной покаянницѣ на катехизисъ Монпеллье, благословляя при этомъ одну изъ своихъ пріятельницъ, женщину высокаго ума и истинной набожности, которая такъ кстати просвѣтила его въ богословіи.

Только черезъ долгое время послѣ своего замужества графиня де-Вирье уэнала, какъ счастливо повліялъ судья де-Ла-Туръ дю-Пень на ходъ событій. Какъ бы то ни было всѣ сомнѣнія Анри разлетѣлись. Онъ поручилъ герцогинѣ де-Роганъ переговорить съ молодой дѣвушкой, и женитьба его была решена одновременно съ отреченіемъ m-lle де-Дижонъ отъ ея религіи.

Разсказываютъ, что m-me деТессэ говорила про свою племянницу m-me де-Ла-Файетгъ, что "ея набожность — смѣсь катехизиса и деклараціи человѣческихъ правъ".

Быть можетъ, такая смѣсь пришлась бы Анри де-Вирье по вкусу. Но набожность его жены была нѣсколько проще. Она отлично выражена собственннми словами m-lle де-Дижонъ, сказанными ею еще въ раннемъ дѣтствѣ одной маленькой подругѣ католичкѣ, когда та молилась Богу: "Счастливая ты, твой Богъ на землѣ, а у меня его нѣтъ". Ея нѣжной душѣ нужна была вѣра живая и любящая.

M-lle де-Дижонъ получила самыя прекрасныя основы религіознаго ученія въ аббатствѣ Бельшассъ, куда она обратилась за нимъ. Она провела тамъ нѣсколько мѣсяцевъ до своего замужества и прониклась истинною религіозностью и вмѣстѣ съ тѣмъ, въ силу удивительнаго контраста, всѣми тонкостями мірской жизни. Случай послалъ ей въ сосѣдство очень мало подходящую къ монастырской жизни m-me де-Жанлисъ и дѣтей герцога Орлеанскаго.

Одна старинная миніатюра переноситъ насъ въ эту странную обстановку. Изображенъ монастырь съ закрытыми дверями; толпа сорванцовъ-мальчишекъ врываются въ окна: одни хватаютъ монахинь за косынки, другіе тушатъ у нихъ свѣчи, или дерзко переворачиваютъ имъ страницы молитвенниковъ.

Болѣе сосредоточенная, чѣмъ эти монахини на миніатюрѣ, m-lle де-Дижонъ не допустила увлечь себя любезностями своей блестящей сосѣдки, чего однако m-me де-Жанлисъ никогда не могла ей простить.

Наконецъ, въ несчастный день 21-го января 1781 года контрактъ графа де-Вирье и m-lle де-Дижонъ былъ подписанъ королемъ, и 24-го іюля 1785 года въ доме герцогини де-Роганъ, которая не пожелала разстаться со своими пріемными дѣтьми, родилась Марнотефани де-Вирье [7], воспоминанія которой и послужили источникомъ этого повѣствованія.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Отель де-Роганъ и его обитатели. — Первыя печали. — Близость Анри съ женою. — Конгрессъ масоновъ въ Вильгельмсбадѣ. — Анри и баронъ Гилье. — Каліостро. — Процессъ ожерелья. — Баронъ Бретёль и Вирье. — Де-Валь. — Его таинственная смерть. — Предчувствія.

Отель де-Роганъ, въ которомъ Анри и жена его должны были провести свои первые счастливые дни или скорѣе свои единственно счастливые дни, находился въ началѣ улицы Вареннъ, направо отъ отеля Биронъ и почти напротивъ отеля де-Кастри, разграбленіемъ котораго отмѣчены первые шаги революціи.

Въ старомъ зданіи все было строго, величественно, великолѣпно. Все какъ нельзя болѣе соотвѣтствовало условіямъ, нравамъ, наружному виду его обитателей. Но, къ счастью для Анри, а въ особенности къ счастью для его застѣнчивой жены, въ отелѣ де-Роганъ, какъ въ Версали, имѣлись и не парадныя комнаты. Въ нихъ m-me Роганъ, освободившись отъ своихъ важныхъ туалетовъ и отъ своего важнаго вида, въ прелестномъ дезабилье, появлялась среди своихъ пріемныхъ дѣтей. Герцогиня не только устроила имъ подлѣ себя прелестное гнѣздышко, но каждое утро сама приходила въ коинату молодой женщины узнавать, какъ самая нѣжная мать, о мельчайшихъ подробностяхъ ея здоровья и ея туалета. Она окружала это зарождающееся счастье всевозможнымъ вниманіемъ, надѣляла ихъ всевозможными подарками.