Миссис Цукерберг - Пол Маларки

На лодках в путь пускались ночью – так было больше шансов отчалить от берега незамеченными. У многих теплилась надежда, что их подберут проходящие суда, но часто такие надежды были тщетны – даже несмотря на выброшенный с лодки белый флаг беженцев не спешили поднимать на борт. Скорбное путешествие могло затянуться на недели и месяцы. Людей мучили голод и жажда: съестные припасы заканчивались мгновенно, а пресную воду приходилось распределять так, чтобы на каждого пассажира приходилось хотя бы по стакану в день. Добавьте сюда шторма и ветры, а когда штиль в разгар лета – палящий зной. В отчаянии многие прыгали за борт или же пытались поджечь собственную лодку – настолько страшным казалось оставаться одним посреди океана. Проходящие суда… Если какой-то капитан и хотел проявить милосердие, ему приходилось вести радиопереговоры с хозяевами судна: «Разрешите, сэр, взять на борт беженцев, разрешите доставить их до ближайшего порта…» И еще неизвестно, согласится ли ближайший порт принять их. А если согласится, то где разместит и на каких условиях. Ступить на твердую сушу еще не означало для беженцев конца страданий: мир оказался не готов к массовому наплыву переселенцев из стран Азии – 1970–1980-е годы стали настоящей гуманитарной катастрофой, решение которой пришлось искать чуть ли не на ощупь.

Соединенные Штаты Америки после Второй Индокитайской войны приняли на своей территории примерно 100 тысяч беженцев из Вьетнама, в числе которых были и родители Присциллы.

Несмотря на кажущееся гостеприимство, несмотря на прозвище «плавильный котел наций», Соединенные Штаты во все времена весьма скептически относились к беженцам, а современная американская политика в отношении мигрантов сформировалась после окончания Второй мировой войны, когда Америка отказала в убежище тысячам евреев, спасавшихся от фашизма. Незадолго до окончания войны в политических кругах Америки ходили разговоры о том, что США возьмут на себя моральные и прочие обязательства по размещению беженцев, однако спустя три года после окончания боевых действий конгресс США принял весьма неоднозначный закон о мигрантах – закон, который откровенно дискриминировал права евреев и католиков. Правящий в то время президент Гарри Трумэн был настолько возмущен этим законом, «противоречащим американскому чувству справедливости», что даже хотел воспользоваться своим правом вето, но благими намерениями… не будем продолжать. В результате именно с этого закона началась официальная иммиграционная политика США. Эта политика не запрещала въезд в страну, но ставила беженцев в заведомо неблагоприятные условия. И вот почему: жители Соединенных Штатов оказались не готовы к притоку чужаков и стали всячески выказывать свое недовольство. В разгар этого недовольства в страну и прибыла семья Присциллы (самой Присциллы, как вы знаете, еще не было на свете).

На что жаловались американцы? Коренные американцы (мы вовсе не индейцев имеем в виду) жаловались на то, что беженцы не «поддаются ассимиляции», что они «политически неблагонадежны», что они прибыли в Америку, чтобы подорвать систему социального обеспечения. Недовольство стало причиной конфликтов во многих городах по всей стране… А сами беженцы, они же мигранты, вынуждены были долгие месяцы и годы проводить в фильтрационных лагерях, дожидаясь официального разрешения жить на территории Соединенных Штатов…

Лагеря для беженцев никогда и нигде не отличались особым комфортом. В лучшем случае – здания барачного типа, в худшем – палаточные городки, где в стесненных условиях проживало огромное количество людей. Настоящий человеческий муравейник… Но в этом отношении выходцам из Юго-Восточной Азии многого и не нужно было – их родные страны в те годы не могли похвастаться высоким уровнем жизни, да и к голоду они привыкли. В самом деле, взять тот же Вьетнам. Во Вьетнаме были игрушечные дома-лачуги, в которых жили огромные семьи, причем в доме вся семья часто только спала, а основная жизнь проходила на улице. Вьетнамцы привыкли довольствоваться тем, что у них есть (самой малостью), и они с детства привыкли работать не покладая рук (дети с малых лет во всем помогают взрослым). Кормятся они тем, что им дает природа, – выращивают рис, овощи, ловят рыбу.

Работают вьетнамцы быстро и качественно – как ни странно, эта их особенность едва не привела к еще большим скандалам с местными жителями: после того как владельцы предприятий в порядке эксперимента взяли на работу беженцев, оказалось, что те всё делают без лишних слов, денег много не просят и профсоюзами не грозят. Коренные американцы так не работают, и понятно, кого было выгоднее нанимать. Была у выходцев из Вьетнама и еще одна особенность, которая многим пришлась по душе: даже при том, что в местах, где жили беженцы, отсутствовала канализация (вместо унитаза – яма в земле, а вместо водопровода – колодцы и колонки), они умудрялись выглядеть на удивление чисто и аккуратно. Всегда умыты и причесаны, волосок к волоску, брюки и рубашки (при наличии электричества) всегда выглажены и даже ногти вычищены. Позитивным образом беженцев воспользовались те, кто лоббировал приток дешевой рабочей силы – именно такой «дешевой рабочей силой» считались и родители Присциллы.

В 1970–1980-х годах Америка приняла у себя наибольшее число выходцев из азиатских стран – сегодня там самая большая вьетнамская община в мире (справедливости ради отметим, что такие общины есть и в других странах). Она – четвертая по величине после китайской, филиппинской и индийской, и основная масса вьетнамцев – более миллиона – попала в Америку после того, как в 1976 году перестал существовать относительно независимый от социалистических идей Южный Вьетнам (эта часть страны объединилась с Северным Вьетнамом в единую Социалистическую Республику Вьетнам).

Когда будущие родители Присциллы получили возможность легально жить в США, они поняли, что их главная проблема – отсутствие хорошего образования. По-английски говорила только Ивонн, да и то не слишком бойко, а знания, полученные на родине в рыбацких деревушках, не позволяли устроиться на хорошую работу. Но молодая семья не унывала. После того как они обосновались в Бостоне, на протяжении нескольких лет они трудились в ресторане. Не в своем, понятно. Но и помимо этого Дэннис и Ивонн старались где-нибудь подработать. Восемнадцать часов в сутки – именно столько длился их рабочий день. Попробуйте представить – шесть часов на то, чтобы решить какие-то личные проблемы и поспать, и снова на работу. Но их можно понять – они шли к своей заветной цели: хотели накопить достаточно денег, чтобы открыть уже собственный ресторан, а главное – дать своим детям те возможности, которых оказались лишены сами.

К тому моменту, когда семья все-таки осуществила свою мечту – открыла ресторанчик под названием «Вкус Азии», – у Дэна и Ивонн было уже трое детей: Присцилла и ее младшие сестры, Элейн и Мишель. Все девочки родились на новой родине, в США.

Супруги Чан, без сомнения, по-настоящему любили своих детей. Они не закармливали их сладостями, не водили по паркам развлечений, но постарались вложить в их головы правильные мысли, научили их думать и работать, ставить те цели, достижение которых в будущем позволит полностью реализоваться. И они, конечно, старались обеспечить финансовую составляющую того, чтобы у их девочек сбылись американские мечты.

И Ивонн, и Дэннис (тем более) не могли проводить со своими детьми много времени – они с головой были заняты на работе. Ресторанчик приносил доход – в Америке любят экзотику, – но многое хозяевам приходилось делать своими руками, без помощников. Сказать, что девочки в течение всего дня были предоставлены сами себе, мы не можем. За ними присматривали бабушка и дедушка, которые прибыли в Америку чуть позже своих детей, и также в статусе беженцев. Английским они не владели совершенно. Но в этом были свои плюсы – Присцилла Чан с детства свободно говорила не только на английском (который фактически стал для нее родным), но и на китайском языке, а точнее, на кантонском диалекте китайского. И еще вьетнамский в активе. Будучи старшей, Присцилла рано начала присматривать за своими сестрами и помогать бабушке по хозяйству. Возможно, именно здесь кроется любовь миссис Цукерберг к детям, ее желание помогать им и проводить с ними много времени. Кроме того, своей добровольной обязанностью маленькая Присцилла считала помощь пожилым родственникам, которым сложно было ориентироваться в Бостоне – городе, совершенно не похожем на вьетнамские деревушки. В США все было по-другому, но Присцилла, родившаяся в Америке, во многом была именно американским ребенком, хотя и не утратила своих корней.

«Мои родители-иммигранты повторяли мне всего две истины на протяжении всего моего детства: они говорили, что я должна хорошо учиться в школе и получить хорошее образование после нее, а также найти хорошую работу. Всё, о чем меня просили, – это придерживаться конфуцианских принципов уважения к старшим и помогать им. Именно это я и делала», – скажет Присцилла в интервью одному из американских изданий после своего бракосочетания.