Моя нестерпимая быль - Юрий Домбровский

Колыма. Зима 1940 г.

Мария Рильке

Выхожу один я из барака,Светит месяц, желтый, как собака,И стоит меж фонарей и звездБашня белая — дежурный пост.В небе — адмиральская минута,И ко мне из тверди огневойВыплывает, улыбаясь смутно,Мой товарищ, давний спутник мой!Он — профессор города Берлина,Водовоз, базарный дровосек,Странноватый, слеповатый, длинный,Очень мне понятный человек.В нем таится, будто бы в копилке,Все, что мир увидел на веку.И читает он Марии РилькеИнеем поросшую строку.Поднимая палец свой зеленый,Заскорузлый, в горе и нужде,«Und Eone redet mit Eone»Говорит Полярной он звезде.Что могу товарищу ответить?Я, делящий с ним огонь и тьму?Мне ведь тоже светят звезды этиИз стихов, неведомых ему.Там, где нет ни время, ни предела,Ни существований, ни смертей,Мертвых звезд рассеянное телоВот итог судьбы твоей, моей:Светлая, широкая дорогаПуть, который каждому открыт.Что ж мы ждем? Пустыня внемлет Богу,И звезда с звездою говорит…

Песня, которую мы пели в лагере, спалив Б(арак) У(силенного) Р(ежима) в 1952 году

Старые куплеты всем известны,Новые совсем неинтересны.        В новом БУРе мы сидели,        Песни старые не пели,        И вели одну и ту же речь                                    Жечь!

Был из круглых бревен БУР построен,В толщине удвоен и утроен:        Двери, будто бы ворота,        В коридоре встанет рота,        И на окнах черный переплет                                          Вот!

Был хозяин БУРа старый мерин,Был в своих решетках он уверен.        Он задвинет все засовы        И пошел гулять по новой,        Молдаванок щупает подряд                                          Гад!

Что ж, гуляй, и мы гульнем, пожалуй!Трое нас, а я веселый малый.        Вылезаю из кормушки        В коридор, сгребаю стружки,        Ну а спички у меня всегда                                       Да-да!

Сделали что надо — и сидим.Пробирается сквозь доски едкий дым.        За стеною шепот, шорох,        БУР горит, как будто порох,        Оголтелый попка в доску бьет                                             Вот!

Чтоб с проклятым не сгореть сараем,Мы из пола доски выдираем.        Эй, дубинушка, подернем!        Выбивай железо с корнем!        Трое мы выходим из огня                                     Ну, сучня!

Треск и блеск сквозь дым и пламень бурный!Волкодавом воет пес-дежурный!        А сучня качает воду        На горящую колоду        И рычит сквозь зубы на меня                                      Эх, сучня!

Ради этой экстренной напастиСобрались все органы и части.        И стоит на шланге        Волк в майорском ранге,        Воет и качает головой.                                   Вой!

Стекла рвутся, тили-бом!Догорает кошкин дом!        Духи бегают с ведром,        Заливают кошкин дом!

Не спасти вам кошкин домНи багром, ни топором,Ни шалангой, ни ведром!       Тили-бом да тили-бом,       Догорай ты, кошкин дом!

Трое мы в наручниках стоим,Трое молча на огонь глядим.       Как пылают сучьи гнезда,       Как летят чины и звезды       И срывают их погоны с плеч                                      В печь!

Ты гори, моя лучинушка, пылай!Догорай, пиратский сытый рай!       Их казенные шалманы,       Их бездонные карманы,       Случки и попойки до зари                                    Все сгори!

При жизни автора стихотворения не печатались. Их подборка в основном сделана самим Юрием Домбровским.

В последнее время часть стихотворений напечатана в сборнике «Средь разных имен» (сост. В. Муравьев), альманахе «Конец века», журнале «Юность» (№ 2, 1988 г.).

К. Турумова-Домбровская