Ярость огня - Розария Мунда

«Встань, сын Каллиполиса».

Энни взглянула на меня полными слез глазами. Ожидая.

А затем до меня долетел звук моего собственного дыхания, когда я попытался сделать глоток воздуха.

Энни снова хотела взять меня за руки, но я отмахнулся от прикосновения.

– Ли…

– Я убил Джулию ради человека, который желал мне смерти?

– Ты сделал это не ради него…

От ее слов нервы, натянутые как струна, треснули, и я разразился смехом, который совсем не походил на мой привычный смех.

– Потому что я сделал это ради тебя? – Мой громкий голос, напоминающий раскаты грома, отскочил от выкрашенных белой краской стен. Энни поморщилась от громкости. Следующие слова я произнес медленно и отчетливо: – Ты знала?

У Энни сорвался голос:

– Нет! Я не знала, когда Атрей спрашивал меня, пойдешь ли ты на это… я поняла только после…

– Атрей спросил тебя, сделал бы я это?

Энни, побледнев, замерла. Словно зашла слишком далеко на лед. А затем сделала дрожащий вдох, словно осознала, что не может остановить себя.

– Он спросил, думаю ли я, что ты способен на это, – прошептала она, – и я ответила, что способен.

– Потому что знала, что я вернусь к тебе. – Она отшатнулась от собственных слов, вернувшихся обратно, которые прозвучали как пощечина.

И внезапно то, что я считал желанием при взгляде на нее, изменилось.

Кровь моей кузины, моей родственницы, была на моих руках. Меня послали на эту дуэль, словно хотели принести в жертву. Мой отец был потерян для меня во всех возможных смыслах, в каких только можно потерять любимого человека.

А теперь для меня потерян и Атрей.

И все это, все эти страдания воплотились в тощей девчонке с копной спутанных рыжих волос и россыпью веснушек, в этой рабыне…

Которая все требовала, требовала и требовала что-то от меня, пока от меня ничего не осталось, и по-прежнему ждала, что я вернусь к ней.

– Ли?..

Энни медленно отодвинулась, словно от дракона, втягивающего в себя воздух. И я почувствовал, как обжигающий ком в горле становится больше, с какой силой давит на мое нутро. Мои слова прозвучали скованно и нерешительно:

– Я думаю, тебе следует уйти.

Она поднялась на ноги, и на лице ее отразился страх, но мне показалось, что это не страх вовсе, а удовлетворение.

– Я собираюсь вернуть тело Джулии, – проговорила она.

Неужели она ждет от меня благодарности?

При мысли о чертовой абсурдности происходящего я вдруг ощутил, как на лице расплывается странная и чужая улыбка.

Энни, заметив эту улыбку, съежилась.

– Мне жаль, Ли… – Слова сорвались с ее губ и повисли между нами.

– Убирайся.

ЭННИ

Прошло меньше суток с того момента, как Ли сюр Пэллор провозгласил меня Первой Наездницей и Командующей Флотом Каллиполиса. Несколько часов назад он убил свою кузину и подругу детства на дуэли, чтобы доказать преданность режиму, уничтожившему его семью.

Восемь лет прошло с тех пор, как он узнал о том, что его отец убил моего.

Девять лет с тех пор, как мы стали друзьями.

Десять минут, как он выдернул свои ладони из моих и ощетинился на меня так, что у меня волосы на затылке встали дыбом.

«Его тело заперто в клетке, – уверяю себя, – он лишь пленник».

Я покинула больничную палату, чувствуя на себе навязчивый аромат огня дракона Джулии. Я отмахнулась от безразличной улыбки Ли, снова и снова возникающей перед моим мысленным взором. Отогнала мысли о чувстве вины, о своей ответственности за страдания юноши. Я не могла позволить себе эту роскошь, не могла отвлекаться на чувство вины, боли или печали.

Я должна сосредоточиться на том, что могу контролировать.

Я пока не получила разрешения. Когда поинтересовалась у генерала Холмса о возвращении тела Джулии, он сказал, что этот вопрос сначала надобно хорошенько обдумать.

Но у нас не было на это времени. Шел уже второй день. И я собиралась вернуть тело, пока это еще можно было сделать с достоинством.

Я поговорю с Холмсом.

Мне потребуется любая поддержка, чтобы возвратить ее тело. Проходя по спящему Дворцу, я обдумывала возможных кандидатов. Ли дисквалифицировал себя, назвав меня Первой Наездницей и Командующей Флотом, выдвинув нас с Аэлой на передовую военных действий против Повелителей драконов, когда-то испепеливших мой родной дом.

Возможно, Ли был не готов возглавить наступление, но я – готова.

Возвращение тела Джулии вовсе не услуга для Ли: это возможность заявить Новому Питосу о своем имени.

Подкрепление. Им должен стать опытный наездник, кто-то из Четвертого или по крайней мере Восьмого Ордена, способный прикрыть меня в случае опасности. Этот человек должен бегло говорить на драконьем языке, что станет преимуществом, а не недостатком. А поскольку я впервые делала выбор в качестве постоянной Первой Наездницы, этот выбор должен расширять, а не ограничивать мой авторитет в корпусе Стражников.

В былые времена Обитель кишела Стражниками, трапезничающими, учащимися и спорящими в солярии. Пока не появилась угроза со стороны Нового Питоса. Теперь же те, кто не дежурил в ночную смену, отправлялись патрулировать северное побережье, а те, кто не участвовал в патрулировании, следили за распределением продовольствия в городе. Я переоделась в опустевшем арсенале и направилась в логово драконов.

Аэла свернулась калачиком в гнезде Пэллора, теснее прижавшись к нему, словно страдания Ли просочились сюда сквозь каменные плиты и слились с его драконом, и она, чувствуя это, ищет способ утешить его. Я издаю приветственный рокот, и Аэла тут же вскакивает, резко распахнув крылья и изгибая хвост. Пэллор же, заметив меня, только раздувает ноздри. В свете факелов его чешуя отливала серебром, в то время как янтарная чешуя Аэлы источала теплое сияние. Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы набросить седло ей на спину и проделать еще одну прорезь в подпруге, чтобы затянуть ее под крыльями.

– Ты становишься слишком огромной для меня.

Я посмотрела на Аэлу и Пэллора, почти совсем взрослых и уже вспыхнувших, и задумалась – как задавалась вопросом всякий раз, находя их в одном гнезде в обнимку, – когда же она начнет откладывать яйца. Новые яйца, еще больше драконов, будущее Каллиполиса. Аэла удовлетворенно фыркнула, выпустив из ноздрей облачка дыма и услужливо припав к земле, чтобы я могла поставить ногу в стремя и запрыгнуть в седло.

– Она вернется, – сообщила я Пэллору.

Аэла развернула крылья, словно паруса, и подпрыгнула в воздух. Ощущение уносящейся прочь земли наполнило меня знакомым облегчением, и я давно перестала различать, кому из нас двоих, мне или Аэле, оно принадлежит. Мы скользили по темному коридору к расщелине Огненной Пасти, что виднелась в