Покемоны и иконы - Виктор Ильич Коган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Действия лица во всех представленных на экспертизу видеофрагментах являются целенаправленными. Это проявляется в предметности высказываний, связности и последовательности речевой деятельности лица. Помимо этого, в видеофрагментах целенаправленность характеризуется связностью и последовательностью не только речевой, но и двигательной активности лица, которая образует осознанное действие – «ловлю покемонов в месте, предназначенном для совершения религиозных обрядов…»
Вот, наконец, и начался судебный процесс. Было тринадцатое марта, на улицах кое-где ещё лежал замызганный снег, но уже пахло весной. Только что прошёл странный праздник – Международный женский день, поздравления с которым большинство женщин получают заранее, в канун самого праздника, когда город застывает в желе из сигналящих друг другу автомобилей. Смешно было всегда наблюдать, как в преддверии 8 Марта мужики с бешеными глазами носятся по магазинам, скупают охапками тюльпаны. Те, что побогаче, покупают в подарок новые смартфоны, те, у кого с фантазией не очень, берут парфюмерию, а те, кто совсем с головой не дружит, где-то находят совершенно безвкусное и бесполезное дерьмо типа плюшевых медведей, оборачивают их в километры ярких ленточек и привязывают к воздушным шарам. Неужели и впрямь бабы такие тупые, что ведутся на подобные подарки? Или они настолько обделены вниманием в обычной свой жизни, что день, в который даже незнакомые прохожие раздают поздравления «С Восьмым марта вас!», становится более значимым, чем собственный день рождения? Да и в подарках разве дело? Во внимании? К чему эти ожидания чуда? Если ты встретила своего любимого, то и наслаждайся общением с ним каждый миг, когда вы вместе, в радостные выходные и скучные среды. Ведь ты же любишь его не за цветы или новый смартфон. Кто знает, сколько продлится ваше счастье? А не встретила, так иди и встречай, а не вороти морду и не делай безразличный вид, когда с тобой пытаются заговорить, пусть и о чем-то совсем неважном. Потому что важным, в конце концов, станут не слова, не звуки, а время. Время, что вы будете смотреть другу другу в глаза, держась за руки, боясь отпустить. Может, я их просто идеализирую и женские желания вполне осязаемы и умещаются в картонную коробочку? Да, нынче романтику трудно найти место в этом пошлом, лживом, насквозь прогнившем мире…
Процесс начался с оглашения обвинительного заключения, затем допросили меня и объявили перерыв до следующего дня. Это только в фильмах показывают, как суды за один день проходят. На самом же деле, например, на допрос одного человека уходит достаточно много времени, вот меня часа два допрашивали, не меньше. Все изрядно вымотались. Поэтому и процесс растянулся на два месяца.
«Ваша честь!» – напротив меня из-за стола поднялась старший помощник прокурора Верх-Исетского района города N, ставшая незадолго до этого победителем в номинации «Лучший государственный обвинитель», Екатерина Валерьевна Копылова.
Копыловой на вид не было ещё и сорока. Немного азиатские черты лица, чёрные как смоль, прямые волосы чуть ниже плеча и ухоженная кожа удивительно гармонично сочетались с форменной одеждой младшего советника юстиции. Можно даже сказать, что она была довольно привлекательна для своего возраста и положения. Но всё впечатление портил её взгляд. Смотрела она как-то безвыразительно. Во время заседаний я всегда сидел напротив неё и даже как-то попытался поймать её взгляд. Мне хотелось заглянуть в её глаза, рассмотреть в них хоть что-то человеческое, а не казенное. Помню, как судья оглашала лингвистическое заключение, а я наблюдал за тем, как государственный обвинитель чертила пирамидки между своими записями. И вдруг она подняла взгляд на меня. Я свой не отвел и продолжал всматриваться в её тёмные зрачки. Она посмотрела на меня надменно, даже не выразив удивление по поводу того, что я пялился на неё. Наконец-таки я отвел взгляд и решил судьбу больше не испытывать и эксперименты со зрением не проводить.
«Несмотря на запрет выкладывать видео судебных заседаний в свободный доступ в интернет, – продолжила она, – со времени начала судебного процесса на Ютубе уже появились некоторые записи судебного процесса. Поэтому перед допросом эксперта я прошу принять её ходатайство о запрете видеосъёмки».
Судья взяла переданный прокуроршей лист, заглянула в переданный ей паспорт и начала читать, но с первых же строк стала запинаться, пытаясь разобрать почерк эксперта:
«Оглашается заявление Ворониной: «Прошу запретить фото- и видеосъёмку во время моего допроса. Я являюсь сотрудником образовательного учреждения и работаю с молодежью. Я хочу… я не хочу создавать повод для обсуждения моей… оппозиции, что ли? …для обсуждения моей позиции в данной среде».
И, обращаясь к прокурорше, добавила:
«Вы поддерживаете?»
«Да, Ваша честь!»
Прокурорша вновь поднялась с места и эмоционально, надувая щеки, дополнила:
«Многие допрошенные здесь свидетели говорили мне, как после судебных заседаний с их участием в интернете появляется множество нарезок видеозаписи их допроса, такие видео монтируются кусками, слова вырываются из контекста. Они возмущены».
Судья покачала головой и недовольно глянула в сторону видеокамер, за объективами которых прятались мерзкие и вездесущие журналюги. Зал судебных заседаний был не очень большим, но помимо судьи, секретаря, прокурорши, меня с адвокатом и двух приставов зал кое-как смог вместить ещё человек двадцать тех, у кого был интерес или просто тех, кого волновала моя судьба. Впрочем, относительно последнего у меня были большие сомнения.
«Прокуратура ведет прием граждан. Поступали жалобы», – довольно завершила прокурорша.
«Ваше мнение?» – обратилась судья в нашу сторону.
«Считаем, что заявленное ходатайство не подлежит удовлетворению, – ответил адвокат, вставая из-за стола. – Во-первых, запрет на видео- и фотосъёмку противоречит принципу гласности и открытости судебного заседания. Во-вторых, из заявления эксперта не следует, что видео с её допросом в случае опубликования его в сети Интернет может причинить ей вред, в том числе её репутации».
Судья поправила ржавого цвета прическу и резюмировала:
«Заслушав мнения сторон, суд на месте постановил удовлетворить заявленное ходатайство. Всем присутствующим просьба выключить видеокамеры».
После обязательных формальностей адвокат попросил слово:
«Ваша честь, предлагаю рассмотреть выводы экспертизы об унижении чувств верующих на примере видеоролика под названием «Суицид мусульман на ЕГЭ». Уважаемый эксперт, какие лингвистические признаки унижения конкретной религиозной группы в указанном ролике?»
«Признак оскорбления, – ответила эксперт Воронина, – в конкретном случае это оскорбление мусульман. Оскорбление выражено в использовании просторечной, грубой, экспрессивно-окрашенной лексики. Согласно словарям слова, которые были использованы, имеют стилистические ограничения и могут использоваться только в конкретных речевых ситуациях».
«Хорошо, в
