Том 10 - Агата Кристи

— Только что? — переспросил я, поняв, что его что-то смущает.

— Только кажется мне, что это не рядовые преступники, что все это гораздо серьезнее и становится все более опасным. Но это только моя догадка. И никаких доказательств. Но что же это я! Мне же надо закончить с багажом — времени уже в обрез.

— Может, отложите поездку? — принялся я его уговаривать. — Потом поедем на одном пароходе.

Пуаро выпрямился и укоризненно посмотрел на меня.

— Вы так до сих пор ничего и не поняли! Я ведь дал слово. Понимаете, слово Эркюля Пуаро. Меня может остановить только угроза чьей-то жизни.

— Ну на это рассчитывать не приходится, — уныло пробормотал я, — разве что в одиннадцать часов «вдруг откроется дверь, и на пороге появится таинственный незнакомец…» — со смехом процитировал я строчку из сказки.

Мы удрученно помолчали. И тут со стороны спальни раздались шаги… Мы оба вздрогнули.

— Что это! — воскликнул я.

— Ma foi,[9] — пробормотал Пуаро. — Похоже, ваш таинственный незнакомец находится в моей спальне.

— Но как он там оказался? Там же нет дверей, кроме той, которая ведет в эту комнату.

— У вас отличная память, Гастингс. Теперь немного подумаем.

— Окно! Он проник через окно. Но тогда это грабитель! Ухитрился взобраться по отвесной стене, хотя, по-моему, это практически невозможно.

Я вскочил на ноги и уже было направился к двери, как вдруг звук поворачиваемой дверной ручки остановил меня.

Дверь медленно отворилась. На пороге стоял мужчина. Костюм его был весь забрызган грязью. Лицо изможденное. Некоторое время он смотрел на нас, затем покачнулся и упал. Пуаро, подбежав, наклонился к нему и тут же распорядился:

— Коньяку, быстро!

Я плеснул в стакан коньяку и протянул ему. Пуаро влил в рот незнакомцу несколько капель, а затем мы вместе подняли его и перенесли на кушетку. Через несколько минут мужчина открыл глаза и отсутствующим взглядом посмотрел вокруг.

— Чем могу служить, мосье? — спросил Пуаро. Мужчина открыл рот и странным тоном, будто что-то заученное наизусть, произнес:

— Мосье Эркюль Пуаро, Фаревей-стрит, четырнадцать.

— Да, да, это я.

Человек не отреагировал и продолжал повторять с той же интонацией:

— Мосье Эркюль Пуаро, Фаревей-стрит, четырнадцать.

Пуаро попытался задать ему несколько вопросов, но тот или не отвечал, или повторял все ту же фразу. Тогда Пуаро кивнул в сторону телефона и сказал:

— Немедленно доктора Риджуэя.

К счастью, доктор был дома. И поскольку его дом находился сразу же за углом, через несколько минут он уже торопливо входил в комнату.

— Что все это значит?

В нескольких словах Пуаро объяснил, что произошло, и доктор принялся осматривать нашего странного посетителя, который явно не замечал ни нас с Пуаро, ни доктора.

— Хм! — хмыкнул доктор Риджуэй, окончив осмотр. — Любопытный случай.

— Воспаление мозга? — предположил я. Доктор презрительно фыркнул.

— Воспаление мозга! Да такого понятия вообще не существует. Это все выдумки писателей. Нет! Этот человек перенес какое-то потрясение. Он пришел сюда, ведомый одной мыслью: найти мистера Эркюля Пуаро, живущего на Фаревей-стрит, четырнадцать. И он повторяет эти слова механически, не осознавая, что они означают.

— Афазия?[10] — продолжал я.

На этот раз доктор даже не фыркнул, а просто промолчал. Затем протянул нашему гостю лист бумаги и карандаш и сказал:

— Посмотрим, что он будет делать.

Сначала мужчина сидел спокойно, потом неожиданно принялся что-то лихорадочно писать. И так же неожиданно прекратил. Карандаш и бумага упали на пол. Доктор поднял их и покачал головой.

— Ничего. Только с десяток раз нацарапана цифра четыре, каждый раз все большая по размеру. Думаю, он хотел написать дом четырнадцать на Фаревей-стрит. Очень любопытный случай. Вы можете оставить его пока у себя. Сейчас я должен идти в больницу, но после ленча вернусь и сделаю все необходимые распоряжения. Очень интересный случай, не хотелось бы его упустить.

Я объяснил, что Пуаро должен уезжать и что я намерен проводить его до Саутгемптона.

— Хорошо. Оставьте его здесь. Никуда он не денется, у него полнейшее истощение. Думаю, проспит, как минимум, часов восемь. Я поговорю с вашей достопочтенной хозяйкой, миссис Пирсон, и попрошу ее присмотреть за ним.

И со свойственной ему стремительностью доктор Риджуэй покинул комнату. Пуаро поспешно заканчивал паковать свои вещи, ежеминутно поглядывая на часы.

— Время летит с невероятной быстротой. Теперь, Гастингс, вы не можете сказать, что я вам ничего не оставил. Ребус хоть куда! Человек ниоткуда. Кто он? Чем занимается? Да, черт возьми, я бы отдал два года своей жизни, чтобы заставить пароход уйти завтра, а не сегодня. Случай действительно крайне интересный. Но пройдут недели, если не месяцы, прежде чем этот человек будет в состоянии рассказать, зачем пришел.

— Я сделаю все, что смогу, Пуаро, — заверил я его. — Я постараюсь во всем разобраться.

— Да, конечно…

Мне показалось, что в его голосе прозвучали нотки сомнения. Я схватил лист бумаги.

— Если бы я писал рассказ, — сказал я, — то непременно объединил бы события сегодняшнего дня с тем, что вы мне рассказали раньше. И назвал бы его «Тайна Большой Четверки». — В такт этой фразе я стучал по нацарапанным незнакомцем цифрам.

И тут я вздрогнул от неожиданности, так как наш больной очнулся от оцепенения, сел на стоявший рядом с кушеткой стул и четко произнес:

— Ли Чан-йен.

У него был вид только что проснувшегося человека. Пуаро сделал мне знак молчать. Незнакомец продолжал. Говорил он четко, высоким голосом, и опять возникло такое ощущение, что он цитировал на память какой-то документ или лекцию:

— Ли Чан-йен — мозговой центр Большой Четверки. Он — их движущая сила. Поэтому назовем его Номер Один. Номер Два редко упоминается по имени. Во всех документах он фигурирует как латинская буква «эс», перечеркнутая двумя линиями, — знак доллара; или двумя полосками и звездой. Предполагается, что он американский подданный и символизирует власть денег. Номер Три, без всякого сомнения, женщина, француженка. Возможно, она одна из «дам полусвета» и ее используют как своего рода наживку, но это только предположение.

— Номер Четыре…

Его голос дрогнул, и он замолчал. Пуаро подался вперед.

— Ну, — подбодрил его Пуаро. — Номер Четыре… — Он не сводил взгляда с лица незнакомца, черты которого вдруг исказил ужас, казалось, неодолимый… Наконец он выдавил, задыхаясь:

— Палач-экзекутор… — и без сознания упал на кушетку.

— Господи… — прошептал Пуаро. — Так, значит, я был прав! Попал в самую точку!

— Так вы думаете, что это…

Он меня перебил:

— Перенесите его в мою спальню. Нельзя терять ни минуты, иначе я могу не успеть на поезд. Хотя, если честно, я бы не прочь опоздать — и в сложившихся обстоятельствах моя совесть была бы совершенно чиста! Но — я дал слово! Пойдемте, Гастингс.

Оставив нашего таинственного незнакомца на попечении миссис Пирсон, мы отбыли на вокзал и приехали в самый последний момент. В поезде Пуаро то пускался в длинные разговоры, то надолго замолкал, не замечая никого вокруг.

Затем, словно очнувшись, он давал мне очередную порцию поручений и настойчиво просил послать еще одну телеграмму тому-то, по такому-то адресу.

После того как мы миновали Уокинг, разговор наш сошел на нет, и мы стали молча смотреть в окно. Поезд до Саутгемптона нигде не должен был останавливаться, но вдруг впереди загорелся красный свет, и громко лязгнули тормоза.

— А-а! — неожиданно воскликнул Пуаро. — Какой же я глупец! Только теперь я все понял… Воистину, поезд остановился по велению самого Господа! Прыгайте, Гастингс, прыгайте, прошу вас.

В мгновение ока он открыл дверь купе и спрыгнул на обочину.

— Выбрасывайте чемоданы и прыгайте сами.

Я прыгнул. И как раз вовремя. Как только ноги мои коснулись земли, поезд тронулся.

— А теперь, Пуаро, — сказал я, слегка переведя дух, — возможно, вы мне объясните, что все это значит.

— Это значит, мой друг, что я увидел свет, и кое-что прояснилось.

— Но не для меня.

— Возможно, — пробормотал Пуаро, — но я боюсь, очень боюсь, что опоздал. Если вы возьмете эти два саквояжа, то я смогу понести все остальное.

Человек из психолечебницы

К счастью, поезд остановился недалеко от станции. Вскоре дорога привела нас к гаражу, где мы смогли нанять машину, и через полчаса мы снова въезжали в Лондон. И уже стоя у дверей своей квартиры, Пуаро наконец изволил хоть что-то объяснить.

— Вы еще не поняли? Я тоже не сразу сообразил. Хотя это очевидно, мой друг… Они хотели от меня отделаться.