Том 10 - Агата Кристи

– Правда? А от кого вы получили все эти интересные сведения? От человека, которого разыскивает полиция? Да, его показания представляют огромную ценность…

– У нас есть и другие свидетели. Еще один человек знал, что Надина собиралась встретиться с вами в Милл-Хаузе.

Сэр Юстас удивленно поднял брови. Полковник Рейс взмахнул рукой. Артур Минкс, он же преподобный Эдвард Чичестер, он же мисс Петтигрю, выступил вперед. Он был бледен и нервничал, но говорил внятно:

– Я видел Надину в Париже вечером накануне ее отъезда в Англию. В то время я прикидывался русским князем. Она рассказала мне о цели своей поездки. Я ее предупредил, прекрасно сознавая, с кем она имеет дело, но Надина не послушалась моего совета. На столе у Надины лежала телеграмма. Я ее прочитал. А потом подумал: почему бы не попробовать самому заполучить эти алмазы? В Йоханнесбурге ко мне подошел мистер Рейберн. Он убедил меня перейти на его сторону.

Сэр Юстас посмотрел на Минкса и ничего не сказал, но Минкс заметно приуныл.

– Крысы всегда покидают тонущий корабль, – изрек сэр Юстас. – Но мне на крыс наплевать. Рано или поздно я уничтожу этих вредителей.

– А мне хотелось бы сказать вам еще вот что, сэр Юстас, – молвила я. – В баночке, которую вы швырнули в окно, не было никаких алмазов. Там лежала обыкновенная галька. А алмазы хранятся в совершенно безопасном месте. Между прочим, они в животе у большого жирафа. Сюзанна сделала в нем дырку, положила в нее камни, завернутые в шерстяную тряпочку, чтобы они не стучали, и заделала отверстие.

Сэр Юстас довольно долго смотрел на меня в упор. А потом ответил совсем в своем духе.

– Я всегда ненавидел эту зверюгу, – сказал он. – Чисто инстинктивно, наверное.

34

В ту ночь мы так и не смогли вернуться в Йоханнесбург. Обстрел был очень сильным, и я догадывалась, что мы отрезаны от центра. Видимо, окраинными районами завладели повстанцы.

Мы нашли себе прибежище на ферме, милях в двенадцати от Йоханнесбурга, прямо в саванне. Я падала от усталости. Все волнения и беспокойство последних двух дней навалились на меня, словно оползень. Я твердила себе, что тревоги позади, но сама в это не верила. Мы с Гарри вместе, и нас никто уже больше не разлучит. И все же я чувствовала, что между нами существует барьер… Воздвиг его Гарри, но почему – я не могла понять.

Сэра Юстаса увезли в противоположном направлении под надежной охраной. Уезжая, он беспечно помахал нам рукой.

Наутро я вышла на веранду и стала вглядываться в саванну, в ту сторону, где располагался Йоханнесбург. В бледных лучах утреннего солнца виднелись груды мусора, вдалеке громыхали ружья. Восстание еще не закончилось.

Жена фермера выглянула из двери и позвала меня завтракать. Я сразу полюбила эту добрую женщину, от которой веяло материнской заботой. «Гарри ушел на рассвете и еще не вернулся», – сообщила она. Мне опять стало не по себе. Что же за тень пролегла между нами?

После завтрака я уселась на веранде с книгой в руках, но читать не читала. Я была так поглощена своими мыслями, что даже не заметила, как полковник Рейс подъехал на лошади к дому и спешился. Я обратила на него внимание, лишь когда он сказал:

– Доброе утро, Анна!

– О! – зарделась я. – Это вы…

– Да. Можно присесть?

Он придвинул стул ко мне. С того дня в Матоппосе мы первый раз оказались наедине. Как всегда, Рейс меня завораживал и пугал.

– Какие новости? – спросила я.

– Сматс будет в Йоханнесбурге завтра. Я думаю, бунтовщики продержатся еще три дня, а потом восстание захлебнется. Но пока что борьба продолжается.

– Как бы мне хотелось, – сказала я, – чтобы убили только тех, кого нужно! Я хочу сказать, тех, кто заварил эту кашу, а не бедняг, которые имели несчастье жить там, где идет сражение.

Рейс кивнул.

– Я вас понимаю, Анна. Война несправедлива. Но у меня есть для вас известия.

– Да?

– Должен расписаться в своей некомпетентности. Педлеру удалось улизнуть.

– Что-о??

– Да. Никто не знает как. Его надежно заперли на ночь в комнате на верхнем этаже, на ферме, которую заняли войска, но к утру птичка улетела, и комната оказалась пуста.

Я втайне была довольна. Даже по сей день не могу избавиться от невольной симпатии к сэру Юстасу. Наверно, это нехорошо, но факт остается фактом. Я восхищаюсь Педлером. Он был, конечно, закоренелым преступником, но… очень милым! В жизни не встречала такого забавного собеседника.

Однако я, разумеется, скрывала свои эмоции. Полковник Рейс чувствовал себя виноватым. Ему хотелось, чтобы сэр Юстас предстал перед судом. А впрочем, если подумать, то в побеге сэра Юстаса не было ничего удивительного. В окрестностях Йоханнесбурга у него бесчисленное множество шпионов и агентов. Не знаю уж, что думал полковник Рейс, но я сильно сомневалась, что они отыщут Педлера. Он, наверно, прекрасно продумал путь к отступлению. Да он нам так прямо и сказал!

Я отреагировала, как полагается в подобной ситуации, но довольно вяло, и разговор иссяк. Потом полковник Рейс спросил про Гарри. Я сказала, что он ушел на рассвете и я его с утра не видела.

– Надеюсь, вы понимаете, Анна, что он полностью оправдан, остались лишь пустые формальности? Конечно, существует техническая сторона дела, но вина сэра Юстаса доказана. И вам теперь незачем скрываться.

Он сказал это отрывисто, не глядя в мою сторону.

– Я понимаю, – благодарно откликнулась я.

– И теперь Гарри незачем утаивать свое настоящее имя.

– Ну, конечно, незачем.

– А вы знаете его настоящее имя?

Вопрос меня удивил.

– Разумеется! Гарри Лукас.

Рейс не ответил, но почему-то его молчание показалось мне странным.

– Анна, вы помните, как тогда, по дороге из Матоппоса, я сказал, что теперь знаю, как поступить?

– Естественно, помню.

– Думаю, я с полным правом могу заявить, что я это сделал. С человека, которого вы любите, сняты подозрения.

– А вы это имели в виду?

– Разумеется.

Я опустила голову, стыдясь своей подозрительности. Рейс задумчиво продолжал:

– Когда я был совсем молодым, я влюбился в девушку, которая меня обманула. После этого я думал только о своей работе. Карьера значила для меня все… Потом я встретил вас, Анна… и остальное потеряло смысл. Но молодые тянутся к молодым… А у меня по-прежнему есть работа.

Я молчала. Наверно, нельзя по-настоящему любить двух мужчин одновременно, но так может порой казаться. Этот человек обладал огромным магнетизмом. Внезапно я подняла на Рейса глаза и мечтательно произнесла:

– Я думаю, вы очень далеко пойдете. Вас ждет головокружительная карьера. И станете великим человеком.

– Да, но я останусь одинок.

– Все, кто творят великие дела, одиноки.

– Вы так считаете?

– Я уверена.

Рейс взял меня за руку и тихо произнес:

– Я бы предпочел другое.

Тут из-за угла выехал на лошади Гарри. Полковник Рейс встал.

– Доброе утро… Лукас, – сказал он.

Гарри отчего-то покраснел до корней волос.

– Да! – радостно воскликнула я. – Теперь люди должны знать твое настоящее имя.

Но Гарри по-прежнему смотрел на полковника Рейса.

– Так вы знаете, сэр?! – наконец выдохнул он.

– Я никогда не забываю лиц. Я видел вас однажды… когда вы были мальчиком.

– О чем вы говорите? – удивленно переспросила я, попеременно глядя то на одного, то на другого.

Между ними шла молчаливая борьба. Наконец Рейс победил. Гарри отвернулся.

– Наверно, вы правы, сэр. Скажите ей мое настоящее имя.

– Анна, это не Гарри Лукас. Гарри Лукаса убили на войне. Перед вами Джон Гарольд Эрдсли.

35

С этими словами полковник Рейс повернулся и покинул нас. Я долго стояла, глядя ему вслед, и очнулась только, когда Гарри меня окликнул:

– Анна! Прости меня! Скажи, что ты меня прощаешь.

Он взял меня за руку, я как-то машинально вырвалась.

– Почему ты солгал?

– Я не знаю, как объяснить… Понимаешь, я боялся всего этого… Ну, магии богатства, его власти над людьми. Я хотел, чтобы ты любила меня таким, какой я есть… без прикрас и приманок.

– Значит, ты не доверял мне?

– Да, хотя это и не совсем так. Я озлобился, стал подозрительным, всегда искал в чужих поступках какой-то скрытый смысл… А твое отношение ко мне… оно было таким чудесным!

– Понимаю, – медленно произнесла я, припоминая историю, которую однажды рассказал мне Гарри. Теперь мне бросились в глаза кое-какие детали, которых я раньше не заметила: то, что Гарри не нуждался в деньгах, его желание ВЫКУПИТЬ у Надины алмазы, манера рассказывать о прошлом так, словно он был просто сторонним наблюдателем. Выходит, когда Гарри говорил «мой друг», он имел в виду Лукаса, а не Эрдсли? И значит, это Лукас, тихий, спокойный парень, так беззаветно любил Надину.