Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика - Александр Гриценко

При этом ни одного из героев фильма нельзя демонизировать. Каждый из них – сложная, многогранная личность…

Литературная Россия, № 09, 03.03.2006

Чудесные и страшные миры Юрия Мамлеева

Я искренне считаю, что Юрий Мамлеев – прозаик и мыслитель глубокий и великий. Он непременно войдёт в историю литературы как величайший художник, а его прогнозы в большинстве своём сбудутся. О творчестве любимого мной писателя я порассуждаю чуть ниже, а пока кое-что о книге. Это сборник рассказов разного времени, разных циклов. Для интересующихся развитием творчества Мамжева – книга просто находка. Если вы любите настоящую литературу – не патриотическую муть или либеральную слякоть, то вам непременно нужно прочитать сборник рассказов «О чудесном». Циклы представляют собой «Ранние рассказы», «Народно-мифологический цикл», «Южинский цикл», «Центральный цикл», «Конец века», «Американские рассказы», – как видите, в сборнике представлены все временные срезы. Мой респект издателям. Мамжев – мастер обыкновенного парадокса. Страшные его герои – люди, вывернутые наизнанку. Внутренности все снаружи – сердце, вены, артерии, желудок, кишки, печень, почки – и они функционируют: сердце бьётся и гоняет по артериям кровь, печень её чистит, желудок что-то переваривает. Живёт человек! Вывернут наизнанку – ну и что? Ходит, разговаривает как-то. Жутко. А подумаешь, приглядишься, ведь на свете только так. Только такие ходят чудовища. Это мы кажемся себе пригожими, а на самом деле – мы обыкновенные монстры. Только мамжевской формой можно передать мамжевское трансцендентное содержание. Его миры сначала кажутся восковой копией с жизни, потом самой жизнью – просто с не замеченными нами деталями. Мамжев видит ультрафиолетовые и инфракрасные волны, если мы их не видим – это не значит, что их нет.

Вот вам реальное и одновременно чудесное. Живое мёртвое, белое чёрное.

Противопоставление того, что мы хотим думать о себе, и что есть на самом деле.

Сборник «О чудесном» издан в серии мета-проза. В этой серии выходят книги членов клуба Метафизического реализма, президентом которого является основатель направления Юрий Витальевич Мамжев.

Юрий Мамжев. О чудесном. – М., РИПОЛ классик.

Поцелуй Крупина

Писатель Владимир Крупин двулик, сейчас я говорю о текстах, а не о его человеческих качествах, где-то он пронзительно откровенен, где-то гонит надоевшую до оскомины волну патриотов. Заметьте, все патриотические писатели, разного таланта, имеют ахиллесову тему – им противопоказано рассуждать о России: абзацы, фрагменты из рассказов, повестей, где они говорят о Родине и её внешних, внутренних врагах, в зависимости от таланта, или слабее произведения в целом, или откровенно лицемерные, или глупые… Я, как человек православный, восхищаюсь некоторыми фрагментами первой части, которая одноимённа названию всей книги, – «Освящение престола». Меня восхитило описание освящения храма! Цитировать строчки не имеет смысла, Крупин не владеет особым языком, он умеет через обыкновенные слова и обороты создавать ауру, даёт почувствовать то, что ощущало его сердце тогда. Читая последовательное описание церемонии, наблюдая за присутствовавшими там людьми через призму писательского гения Крупина, сердце напитывается благолепием, на глаза наворачиваются источающие аромат ладана слёзы. Этот эпизод книги смогут понять только люди, хоть однажды ощутившие благолепие Божие, которое приходит в храме или во время неистовой, отчаянной молитвы… Вторая часть «Снежный туман» откровенно лучше, чем оставшиеся две: она честней, и в ней меньше ханжества и неоткровенностей. В ней даже есть саморазоблачение: «Как смешно и какими крохотными отсюда, из глубины снежного тумана, от этих редких огней в замёрзших окнах (деревенских домов. – А. Г.), кажутся московские вечера патриотов России». И даже: «Ведь с иным борцом говорить невозможно. Отлично помню, как на патриотическом митинге, мимо которого я шёл, две женщины почти что с радостью сообщили мне, что когда они придут к власти, то меня повесят, а Храм Христа Спасителя вновь превратят в бассейн». Много интересного и верного говорит Крупин и о русской слизкой интеллигенции… Однако заносит. Подвержен он всем тем болезням интеллигентов, о которых пишет, да ещё с примесью бродящего в патриотических писательских кругах вируса глупости. Этот вирус поражает совесть и разум. Некоторые пассажи уважаемого писателя, я подчеркну, безусловно – писателя и безусловно – уважаемого, удивляют своей нелепостью: «Да, мои московские ботиночки полевых испытаний не выдержали, трескаются и текут. Пригляделся, а они американские. Так мне и надо, не громче ли я всех кричу о преимуществе русских товаров. Любых. Именно любых. В том числе и надежной обуви. Может быть, вот эта лаковая дорогая дрянь вытеснила величайшее изобретение русского ума – кирзачи. Обувь надёжную, быстро сохнущую, служащую десятки лет. И вот – это дерьмо американское пришло на смену как знак победы дяди Сэма…» Какой-то странный писатель Крупин – где-то нарочито откровенный, где-то говорит принятые вещи. Я бывал у него в гостях – благолепный, с христианскими поцелуями. Уж очень благолепный, публично благолепный, вспоминается мудрость Евангельская, что не тот угоден Богу, кто прилюдно молится на перекрёстках… Уж слишком благолепный. Настораживает. Включает какой-то инстинкт. Вроде целует… А поцелуй тоже какой-то странный выходит… Очень странный. Да и по себе знаю, Крупин мягко стелет, но потом почему-то жёстко спать… Но не готов сделать окончательный вывод – приглядеться нужно.

Владимир Крупин. Освящение престола. – М., Русская миссия.

Ликбез от Астахова

Павел Астахов – известный адвокат и ведущий телепрограммы «Час суда» – выпустил книгу: забавную, умную, стильно оформленную. Тут есть и серьёзные размышления о смысле жизни, и мнение о предназначении адвоката. В то же время книга читается без труда. Во-первых, серьёзные части написаны лёгким стилем, читабельно, во-вторых, каждый раздел обильно сдобрен анекдотами (их в книге свыше двухсот) и весёлыми рисунками известного художника-карикатуриста А. Бильжо, автора персонажа мелькавшего и мелькающего на ТВ – Петровича: такого глупого-глупого мужика с зубастым вечно-открытым ртом, словно он мучается одышкой, и выпученными глазами, как если бы он страдал от базедовой болезни. Меня всегда этот персонаж раздражал. Мне казалось, что такие рисунки-мультфильмы показывают по ТВ для дебилизации общества. Но сейчас, посмотрев карикатуры, над некоторыми смеялся от души. Либо дебилизация состоялась, и меня тоже намотало на её неласковые колёса, либо я ошибался… Очень много полезной информации, советов, как защитить свои права в нашем малоправовом обществе: как общаться с судьями, как правильно оформить наследство и т. д. Поэтому читать рекомендую всем – у нас ведь как заведено: полагаемся на авось и на царя-батюшку. Ждём, что кто-то поможет, а сами законов не знаем. Вот книга как раз поможет заполнить пробелы в знании, лучше понять, как там шарики, ролики и шестерёнки функционируют в судебной системе РФ. И возможно, это пригодится (не дай бог!), ведь от сумы и от тюрьмы не зарекаются. В книге Астахов раскрывает свои взгляды на некоторые частности и недочёты всё той же системы (понятно какой) – на неуклюжесть построения так называемой «судебной этажерки», он ясно высказывается за суд присяжных, хвалит американскую модель правосудия, правда, не без ёрничества. Книгу так же будет полезно почитать молодым адвокатам – Астахов раскрывает некоторые профессиональные секреты – что говорить, как говорить, что не делать на суде, – приводит для убедительности забавные и в то же время печальные случаи из своей практики… Кое-что вы узнаете о внутренней кухне телепрограммы «Час суда», которую он ведёт уже несколько лет, хотя в книге эта тема даже не второго и не третьего плана – кое-где лёгкой тенью в каком-нибудь абзаце мелькнёт и затухнет. Учитесь читать мелсду строк. Словом, чтение поучительное и забавное. Очень много свежих интересных мыслей, в том числе и о смысле бытия, каскад мудрых анекдотов, карикатуры. Даже страшнолицый, глупый Петрович кажется в этой книге милым и умным…

Павел Астахов. Правописные истины, или Левосудие для всех. – М., ЭКСМО.

За что нынче дают букер?

Сразу хочу сказать – Гуцко, он молодец! Смог показать ситуацию, которая была во время последней стадии догнивания СССР, и неразбериху, которая получилась после. И в этом во всём он выписал человека – своего ровесника.

Гуцко 36 лет. Он представляет поколение, которое училось в школе, служило в армии, заканчивало вузы при Советах, а жить – добиваться социального статуса, создавать семью и т. д. – им пришлось при новом времени. Это самая интересная возрастная прослойка, потому что нашему поколению, 25–30 лет, легче, мы только сейчас начинаем фазу активной жизни, и у нас есть 15 годков, которые мы провели в новых условиях. Многие из нас и не помнят, что там было при Советах. Поколение старше – Гуцко – в основном безнадёжно, им, когда поменялась власть, строить жизнь заново было уже поздно: кто-то, конечно, освоился, но в большинстве случаев чуть модернизировался, но не поменялся полностью. Был уже стержень. Раньше работал снабженцем – стал коммерческим директором фирмы, которая занимается оптовой продажей продуктов; служил комсомольским вожаком – стал функционером оппозиционной или правящей партии и т. д. Естественно, я всё упрощаю. Но истина, безусловно, где-то рядом… Мне приходилось наблюдать близко немало представителей поколения Дениса Гуцко, почему-то подавляющее количество людей вокруг меня именно этого возраста. Опять-таки для простоты, я поделю их на два типа: лузеров (неудачников), которые приспособиться к новым условиям не смогли, они ностальгируют о прошлом, вздыхают о невозможном, и юзеров (пользователей), которые приспособились к обществу потребления и потребителей и живут обеспеченно. Уважаемые граждане они, одним словом, по нынешним меркам. Так вот герой Гуцко – лузер. Кстати, очень часто литераторы поколения Д.Г. пишут о лузерах. Вспомним хотя бы писателя Романа Сенчина… Правда, герой Гуцко интересней, чем в рассказах и повестях Сенчина – он пытается быть активным. Это не бесхарактерный пьяница, а человек с высшим образованием, которому преуспеть в карьере мешают понятия о морали и нравственности, а не личная слабость.