Лестница Шильда, роман - Грег Иган

И тогда Янн нарушил молчание.

― До скорого, — сказал он.

Их пальцы расплелись. Чикайя отчаянно схватился за пустоту, разделившую их тела, потом остановил движение и скрестил руки на груди. Он немного переместился и попал как раз в ту точку, где раньше находилось Перо. Гребень меж тем приближался. Когда он подошел вплотную, Чикайя сжался в тугой ком, и волна прошла под его телом. Серебристое сияние облизало пятки.

Он немного распрямился и увидел, что волна откатывается, а внутренность ее расцвечена сложной сетью шрамоподобных линий, похожей на карту какого-то запутанного лабиринта. Узор менялся на глазах. В этом процессе была своя соблазнительная логика, линии двигались не в случайном порядке. Но разгадать стоявшую за ним закономерность на месте было выше его сил. Все, что он мог; так это записать игру линий.

На миг Чикайя утратил способность сосредоточиться на чем бы то ни было, кроме отступавшей загадки, и проводил ее взглядом.

Теперь все изменилось. Что бы ни обнаружил — что бы ни вызвал к жизни — Бранко, стена, разделявшая миры, перестала быть непроходимой.

9

― Каждый, кто жалуется на законы физики, сам без них и пальцем не шелохнет.

Чикайя отвернулся от контрольной панели. Он не слышал, как Расма вошла в Синюю Комнату.[79]

― Старый прикол, — объяснила она, ступая по широкому, ничем не заставленному полу. — Он восходит еще к Медеру. И служит лишним подтверждением того, как тяжело послать дурной меметический вирус в его чумной рай.

― Я бы не стал на это распыляться, — предупредил Чикайя. — Мне кажется, первоначальная версия включала формулировку «Каждый, кто жалуется на человеческую природу...» Как только вторая часть тезиса оказалась потенциально опровержима, мем просто взял и сменил контекст. Можно буквально обессмыслить эти афоризмы в одну строчку длиной, а они продолжают распространяться, несмотря ни на что.

― Ах ты черт.

Она уселась рядом с ним.

― И что говорят нам законы прямо сейчас?

― Что макроскопическая симметрия соответствует SO(2.2), а калибровочная группа — Е7.

Он показал на экран.

― Ничего в полном смысле нового для нас, однако точная природа лагранжиана поистине уникальна. — Чикайя засмеялся. — Послушай-ка, я и вправду этим blase.[80]

― Повидал одну вселенную — считай, повидал их все. — Расма придвинулась к экрану, чтобы внимательней изучить диаграммы симметрии, построенные на основе промежуточных результатов и теперь намеченные к дальнейшей проверке Левой Рукой.

Она глянула на таймер.

― Тринадцать минут? Ну ты даешь, это почти рекорд. Ты полагаешь…

Чикайя метнул на нее быстрый взгляд, и она рассмеялась.

― Только не говори, что я подтасовала результаты.

― Это уж вряд ли. Мне просто удалось взрастить в себе похвальное равнодушие к идее, что выборка динамик одна за другой в надежде, что одна из их разновидностей вдруг окажется стабильна, принесет сколько-нибудь плодотворные результаты. Скорее всего, ничего не выйдет.

― Думаешь, не выйдет? — Расма поджала губки. — Ну ладно. Нет смысла просто сетовать на судьбу, разве не так? Что ты намерен со всем этим делать?

Чикайя ответил жестом, выражающим полнейшее бессилие. Она недовольно глянула на него.

― Ты устал от всего? Тебе так лень?

Обычная подначка, но в каждой шутке есть доля шутки, и реплика его зацепила. Расма имела право так говорить: она пробыла на «Риндлере» всего на шесть месяцев дольше Чикайи, а уже успела приложить руку к нескольким значительным проектам. Она помогала разрабатывать спектрометр, утраченный вместе с графопостроителем. Она же потрудилась над дальнейшим совершенствованием модели, лежавшей в основе механизмов Левой и Правой Рук. Сперва замену Перу предполагалось создать в единственном экземпляре, но когда попытки согласовать протоколы его использования каждой из фракций провалились в седьмой раз, даже у тех исследователей, кто был до конца верен экуменическим идеям, лопнуло терпение, и они дали согласие продублировать разработку.

Чикайя вытянул руки.

― Я, пожалуй, достаточно на сегодня насмотрелся на все это. Не желаешь меня сменить?

― Да, конечно, — она улыбнулась и, подумав, добавила: — Но я сегодня рано… Боюсь, ты толком и отдохнуть не успеешь.

Разрушение Пера положило конец сотрудничеству фракций, и эксперименты в развитие идей опыта Бранко были надолго отложены в дальний ящик. Но вот обе Руки поместили в нужные точки, и когда они приступили к сбору данных, все на борту «Риндлера» с головой ушли в их обработку. Синяя Комната - туда шел поток данных с Левой Руки с тех пор, как прямые путешествия к Барьеру были сочтены опасными и непрактичными - месяцы напролет была двадцать четыре часа в сутки набита исследователями, и ни для кого не осталось тайной, что Защитники трудятся в том же темпе.

Экспериментальная техника, предложенная Бранко, подтвердила первоначальное предположение Софуса: нововакуум не подчинялся ни одному точному аналогу или расширению правил Сарумпета. Оказалось возможным установить корреляцию между макроскопическим участком подбарьерной области и компонентами общего вектора состояния Той Стороны, которые все-таки подчинялись специфическим правилам, однако каждый новый прогон эксперимента приносил иные наборы правил. Все тщательно обоснованные Сарумиетом предположения относительно узловых моделей квантового графа, обретающих бытие в виде элементарных частиц, пришлось не без горечи объявить устаревшими и ограниченными. Более общая картина состояла в том, что обычный вакуум, господствовавший по эту сторону Барьера, находился в корреляции с последовательностями графов, чье поведение отвечало вышеуказанным закономерностям — и тем скрывало принадлежность их к суперпозиции безграничного числа иных возможностей. Квантовые тонкости, способные в принципе вывести на чистую воду всю суперпозицию как целое, прятались среди колоссального массива себе подобных деталей, которые надлежало тщательно прослеживать и распутывать, чтобы требуемые переменные оказались наблюдаемы.

Что до квантовой природы Той Стороны, то она была не столь надежно замаскирована, однако от этого картина не становилась менее обескураживающей. Искать верную интерпретацию новых экспериментов было все равно что смотреть из окна машины на бесконечный парад экзотических существ на улице — они на миг застывали перед стеклом, привлеченные исходившим изнутри светом, заинтересованные или рассерженные, но неизменно ускользали прочь уже в следующее мгновение, чтобы никогда больше не вернуться.