Последний поход - Игорь Вардунас

Действительно — хорошо то, что хорошо кончается. Правда, еще не для нас. По договоренности с корейскими членами команды взяли курс на Фарерские острова.

Команда заметно воспряла духом. Им теперь хоть к черту на рога.

Принявший командование судном старший помощник Тарас Лапшов».

Пришла в себя Лера уже на лодке. Первым желанием было снова стрелять, но «Бизона» в руках не оказалось. Жуткого врага тоже нигде не было видно… В голову словно налили свинца, предметы расплывались перед глазами бесформенными пятнами, но девушка все равно почувствовала, что лежит на койке. Или ее убили? Что за бред… Наверняка она в своей каюте. Тревожно прислушавшись, Лера с облегчением осознала, что песенка перестала звучать.

Над ней склонилось чье-то лицо, и, с усилием присмотревшись, Лера увидела улыбающегося Мигеля.

— Я убила ее?

— Да, — успокоил мужчина. — Ты в безопасности. Мы едва успели прибежать на выстрелы. Хитрая тварь. Почуяла тебя еще на поверхности. А ты не растерялась.

— Я видела, — девушка смолкла. Сухой тяжелый язык едва поворачивался во рту. — Видела…

— Что ты видела?

Продолжать не решилась.

Дядя Миша!

Рвущийся из груди крик. Палец, одервенело надавливающий на спусковой крючок… Бьющее по ушам эхо выстрела, заглушающее падение тела. Этот кошмар не закончится никогда.

— Ничего. А почему другие ничего не слышали?

— Видимо, твое сознание оказалось более доступным, мужики-то все были сосредоточены на поисках вируса. Вот ты и попалась на зов и пошла прямо в гнездо.

Опять чуть всех не подвела. Но укорять и винить себя в чем-то у Леры сейчас не было сил.

— Ясно. У нас получилось? — горячими потрескавшимися губами прошептала она.

— Да, получилось. Не разговаривай, тебе нужно отдохнуть.

— Это он? — она заметила в его руке шприц.

— Нет, антидот тебе уже ввели. А это просто снотворное. Сожми кулак. Вот так. Еще разок.

Выпростав из-под одеяла руку девушки, он сделал Лере укол в вену.

— А остальные? — поморщилась девушка. — А ты?

— С нами теперь тоже все будет в порядке, — успокоил Мигель. — Поспи.

— А база?

— Сожгли. Этим американцам только дай волю чего-нибудь повзрывать. Настоящие tough guy’s1 Жесткие ребята (амер. сленг)., - улыбнулся священник, вытаскивая иглу и прикладывая ватку. — А этот чернокожий здоровяк вообще как медведь. Знаешь, что такое медведь?

— Медведя знаю, — с готовностью кивнула Лера, вспомнив одну из маленьких, аккуратно сложенных в старый альбом бумажек, хранившихся в комоде бабы Дины, где было изображено забавное белое существо, махавшее лапкой со льдины. Картинка даже была подписана: «Мишка на севере». — Только Мичиган не похож.

— Отдыхай.

— Посиди со мной.

— Хорошо.

Сейчас ей меньше всего хотелось оставаться одной.

— Спой что-нибудь, — вспомнив колыбельные матери, неожиданно для себя попросила Лера. — Можешь?

— Что именно? — растерялся Мигель, вспоминая тексты из молитвослова, которые сейчас были явно не к месту. — Хотя… Вот послушай.

Отложив на стол шприц, который принялась обнюхивать Чу- чундра, Мигель взял руку Леры в свою и вдруг, прикрыв глаза, задумчиво тихо продекламировал:

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи еще хоть четверть века — Все будет так. Исхода нет.

Умрешь — начнешь опять сначала,

И повторится все, как встарь:

Ночь, ледяная рябь канала,

Аптека, улица, фонарь.

— Красиво. Что это?

— Александр Блок. Ваш великий поэт. Грустные немного, но других я не помню. Не слишком-то подходит случаю, да?

— Мне понравилось. Только холодно…

— Я тебя укрою. Спи.

Лера хотела еще что-то сказать, но сыворотка оказалась для нее слишком сильна, да и нервное истощение взяло свое. Не в силах бороться, через несколько минут девушка безвольно сомкнула отяжелевшие веки, размеренно задышав. Бережно вернув ее руку под одеяло, Мигель забрал шприц, выключил свет и, выходя, осторожно прикрыл за собой дверь каюты.

Часть вторая

ЯЩИК ПАНДОРЫ

Сегодня первые семена помещены в хранилище. В течение ближайших суток здесь будут размещены еще триста тысяч образцов семян из многих стран мира. В ближайшие несколько лет их количество удвоится и в конце концов увеличится до четырех миллионов. Это позволит землянам в случае глобальной катастрофы (ядерной войны, эпидемии, наводнения) и гибели сельскохозяйственных культур оперативно восстановить их с помощью хранящихся здесь семян. Идеальные условия, в которых они находятся, способствуют сохранению их жизнеспособности. В нужный момент они будут готовы для высадки в грунт.

Премьер-министр Норвегии Енс Столтенберг, 2007 г.

Глава 1

ОХОТА НА ГРИНД [39]

Это утро в конце осени выдалось сырым и прохладным, звенящим от подступившей ночной сырости и прохлады. В воздухе отчетливо слышались первые нотки неотвратимо надвигавшейся зимы. Природа, как могла, продолжала следовать своему давно заведенному распорядку, меняя свой зеленый наряд на кроваво-золотой, а золотой — на пронзительно-белый; а белый же в свою очередь сменялся нежно-зеленым.

Мир продолжал преображаться, жизненные циклы на всех семнадцати обитаемых островах, как и прежде, привычно текли своим чередом. Вот только желающих полюбоваться на это костюмированное представление с каждым годом становилось все меньше и меньше. Да и циклы с каждым разом становились все опаснее и непредсказуемее. Расползшаяся по отравленной планете радиация была неравным противником.

Во время войны Фареры подверглись не слишком массированному удару, так как на островах размещалась только база военно-морского флота Дании и РЛС[40] НАТО. Так что в конечном итоге

разрушения и уровень остаточной радиации можно было назвать минимальными. В результате ударов была разрушена только база, РЛС и энергетические коммуникации островов. И тогда на выручку отброшенным в каменный век выжившим вновь пришли огонь, символ незыблемости мира, и… пар.

Довольно скоро осознав, что в сложившейся ситуации помощи ждать неоткуда, островитяне сделали ставку на природные ресурсы, полностью посвятив себя выработке древесины и освоению простейших механических систем для поддержания огня и выработки пара, на котором теперь работало практически все. Даже несколько повозок и гусеничных тягачей, боронивших небольшие поля. Уголь стал универсальным топливом, ценившемся дороже золота и иногда даже воды.

За основные языки были приняты польский, датский, английский и немного — русский, в виду смешанности населения и значительного притока туристов на момент разразившейся летом две тысячи тринадцатого Катастрофы.

В этой частично не тронутой радиацией, удивительно красивой местности казалось невероятным, что там, за горизонтом, больше ничего нет и никогда уже не будет. Больше никогда. Вообще ничего. Ни радио, ни телевидения, ни открыток, ни писем, ни новых лиц. Вообще никакой связи. Да и с кем, если планета в одночасье превратилась в обезлюдевшую выжженную пустыню?

Бескрайняя, всепоглощающая Пустота.

Но постепенно людская боль сменилась тоской, а тоска со временем превратилась в привычку. Привычку, свойственную любому, наделенному если не зачатками разума, то хотя бы инстинктами существу, — стремлению выжить, существовать. Надо было двигаться дальше. И люди старались изо всех сил, заново налаживая отношения и хрупкий быт. Заново учась адаптироваться в новом непредсказуемом мире. Самыми почетными ремесленниками в новообразованном «Братстве пара» скандинавов стали дровосеки, механики и охотники, добывавшие мясо, поскольку в переменчивом фарерском климате и до войны-то плохо приживались злаковые и прочие растительные культуры, являвшиеся предметом импорта. А теперь ситуация приняла и вовсе плачевный оборот.

Поэтому основным источником пропитания для выживших служило мясо сухопутной дичи и хищников, а также рыбы и гринд — черных дельфинов.

Помимо сытного мяса, жир гринд также шел на еду и освещение. Кожу после войны, навсегда изменившей мир, использовали для изготовления веревок, ремней для паровых машин, а желудки — для рыболовных поплавков, крепящихся к сетям, и сигнальных буйков.

Конечно, не обошлось без мутаций, но люди со временем научились более-менее сосуществовать с представителями новой флоры и фауны и старались в одиночку не удаляться от поселений. Особенно в горы и леса.

На территории островов появилась четко организованная система охраняемых Заповедников, в которых силами выживших поддерживались драгоценные леса, идущие на вырубку под древесину для печей и уголь для паровых котлов. На места выкорчеванных деревьев немедленно помещались новые саженцы. Вскоре силами «Братства» удалось наладить постоянный сезонный древооборот, становившийся слабее в теплые времена года и набиравший силу во время заготовок перед суровой зимой.