Танго смерти - Юрий Винничук

– Доброе утро, сплюшка! Идите вон туда – там из-под ивы бьет родник.

Я послушался и действительно увидел в большом горшке плакучую иву, из-под которой била и уходила в землю вода, она была прохладная, и я с удовольствием умылся, а потом сделал осторожный глоток – вода была вкусная, хотелось ее пить и пить, хоть она и сводила зубы.

Миля сложила постель, я отнес ее на место, потом мы позавтракали и отправились в путь. Туман рассеялся и клубился только под самым потолком, солнечные лучи сияли и играли на корешках книг, мы шли, весело переговариваясь, как вдруг что-то шмыгнуло за стеллажом и засеменило прочь.

– Что бы это могло быть? – удивился я.

– Что-то такое, что нас не ожидало.

– Такое впечатление, что оно было мокрое.

– И противное.

Стеллажи напоминали скалы, на которые можно было взбираться и зависать над пропастью, но мы предпочитали их обходить, хотя иногда это давалось не так уж и легко, потому что чем дальше, тем более неровными рядами они выстраивались, а часто стояли наискось, поперек или вплотную друг к другу, иногда они кренились и напоминали Пизанскую башню, и тогда мы проходили мимо них, задрав головы, опасаясь, что они рухнут на нас и похоронят под завалами мудрости веков, время от времени со стеллажей слетала какая-то книга и, отчаянно затрепетав крыльями страниц, опускалась нам под ноги, словно просясь в руки, но мы лишь пробегали глазами название и шли дальше, хотя и не были уверены, что за нами никто не следит, потому что наши уши улавливали шелест и шорох, тоненькое шипение, попискивание, а порой хлюпанье и всплеск, что было и вовсе невероятным на территории библиотеки. Я уже начал подумывать о том, что мы попали в какие-то неизведанные уголки вселенной, где запахи и звуки не соответствуют тем, к которым мы привыкли, с которыми живем, которые находят отклик в наших душах, мы здесь, очевидно, чужие, и все эти стеллажи, и книги, и цветочные горшки воспринимают нас как пришельцев, посягнувших на их территории, сотни неприязненных взглядов впивались нам в спины, а сверху, когда мы случайно задевали ногами или плечами стеллажи, сыпался мелкий снежок или какие-то пожухлые листья, свернутые и испещренные красными пятнами, а когда я поймал несколько снежинок, то увидел, что они имеют форму не звездочек, а всяких букв и знаков препинания, и были там не только кириллические и латинские, но и арабские и жидовские, и даже какие-то неизвестно чьи иероглифы, к сожалению, они так быстро таяли, что понять, что за послание сходит мне с библиотечных небес, было невозможно.

Под ногами поскрипывал старый пол, а снизу доносился резкий запах моря и водорослей, он словно поднимался из щелей в полу, я даже не удержался, стал на четвереньки и заглянул в одну такую щель, там было темно, но морем пахло еще отчетливее, в той черной гуще, в мохнатой тишине волны чуть слышно наплывали на берег, неспешно и сонно, словно море еще не проснулось, все еще пребывая в самоуглубленной дремоте и раскачиваясь в медленном ритме, волны ложились мягко и нежно, как одеяльце на младенца. Я ничего не мог разглядеть, лишь кое-где мелькали огоньки, напоминающие свечение планктона, и когда они вспыхивали, можно было различить какие-то черные блестящие холмы, которые появлялись и исчезали в волнах, и разобрать было невозможно – то ли это каменные глыбы, то ли спины каких-то морских чудовищ, которые тоже еще дремали, нежась в теплой постели.

– Мне, наверное, мерещится, – пробормотал я, – но там что-то похожее на море.

– Нет, не мерещится, – сказала Миля, – здесь когда-то было море, потом оно ушло под землю и продолжает жить, время от времени поднимается на поверхность, подходит к подвалам домов, а потом снова опускается, оставляя после себя целые заводи… В этом море живут неведомые существа – не рыбы и не люди, иногда они выходят из глубин, и их можно встретить на улице. Но только поздно ночью. Они одеваются, как и мы, но у них большие зеленые глаза и ходят они босиком, потому что их ластообразные ноги не влезают ни в одни ботинки. Вполне возможно, что они пробираются и в библиотеку.

– Вот чем объясняются те мокрые следы… водоросли и медузы… – сказал я, поднимаясь. – Ну что ж, пойдем дальше.

Неожиданно мы вышли на более открытое место, которое уже не подавляло нас скалами стеллажей, мы увидели перед собой резные и инкрустированные шкафы, буфеты, диваны, столы, конторки, кресла, – и все это в разных старинных стилях, мы просто диву давались. Миля даже руками всплеснула: «Какая красота!» Мы ненадолго задержались, чтобы полюбоваться этими сокровищами, Миля прихорошилась перед зеркалом, я позаглядывал в шкафы и конторки в поисках чего-нибудь интересного, но ничего не обнаружил, и мы продолжили свой путь в глубь библиотеки. Но едва мы оказались между стеллажами, как за нашими спинами громко захлопнулась дверь. Я вздрогнул.

– Я все двери закрывал.

– Может, сквозняк?

– У меня такое чувство, что за нами кто-то следит. Иногда слышны шаги, иногда шепот, какое-то поскребывание.

– Я тоже все это слышала, но в таком огромном помещении – это дело обычное. Холодный и теплый воздух находятся в постоянном движении, а к тому же этот туман… Старая древесина на полу и стеллажах потрескивает, это нормально…

Неожиданно мимо наших глаз что-то пролетело и село на разлапистый рододендрон, с которого свисало множество бурых усиков, это была маленькая тоненькая книжечка с пестрой обложкой, похожая на мотылька, который суетливо переступал с ножки на ножку, и когда я попробовал приблизиться, книжечка вспорхнула и исчезла. Зато другая книга спорхнула со стеллажа и тоже полетела, трепеща страницами, а сделав круг, хлопнулась о стену и будто приклеилась, распластавшись, тут же откуда-то вынырнула третья и, пронесясь по воздуху, села сверху на ту, вторую, как это делают насекомые, спариваясь. Шорох у наших ног заставил нас отскочить в сторону – из-под стеллажей выползло несколько книг и двинулось вперевалку, как черепахи, куда-то в темноту, при этом они скрипели и скрежетали, будто сердясь на нас. Не успел я выразить свое удивление, как пол под нами зашатался, затрещал, доски расступились и стали подниматься, мы отскочили и с ужасом наблюдали, как между досками начинает проступать чья-то черная блестящая спина, мокрая и скользкая, поросшая ракушками и водорослями, она поднималась очень медленно, все больше и больше раздвигая доски и захватывая все более широкое пространство, еще немного – и стеллажи рухнут, как дома во время землетрясения. Это продолжалось, возможно, несколько секунд, а потом спина враз опала, плюхнувшись в воду, доски снова сошлись, и лишь большое мокрое пятно оставалось немым свидетелем этого странного явления. Мне стало жутко, но я не хотел демонстрировать при Миле своего малодушия, тем более что она была напугана не меньше моего, я приобнял ее и потащил дальше.