Танго смерти - Юрий Винничук

– И какая здесь тайная связь с библиотекой?

– Видите ли, моя покойная бабушка как две капли воды похожа на пани Конопельку. Когда я впервые сюда попала и увидела ее, то чуть не бросилась ей на шею, но потом опомнилась, ведь бабушка давно уже умерла. А потом, когда услышала ее голос, у меня просто сердце сжалось. Но я ни разу не выдала себя. И это еще не все. Жених пани Конопельки пропал без вести где-то в этих закрытых фондах. Но мой дедушка тоже исчез. Единственное, что о нем известно, – вроде бы он сел в поезд-призрак. Иногда мне кажется, что поезд-призрак – это и есть наша библиотека, а стеллажи – вагоны, перевозящие множество давно умерших авторов… Они и пронумерованы, как вагоны, а каждая полка – отдельное купе. Поэтому не стоит терять бдительности. Вот – слышите?

Я прислушался, где-то издалека, из самых темных закоулков доносился какой-то тихий плеск, словно волны набегали на берег и откатывались назад, раз за разом, ритмично, усыпляюще, далеко-далеко, чуть слышно… И мы уснули.

13

На следующее утро Иосиф Милькер, не изменяя своим привычкам, отправился на Краковский базар, отыскал знакомую хозяйку, которая торговала молочными продуктами, и поздоровался с ней с такой теплотой, словно это была самая близкая ему душа, хотя, если рассудить, то так оно и было, потому что это был человек, с которым он дважды в неделю с неизменной регулярностью общался.

– Как поживаете, пан Иосиф? – улыбнулась ему женщина, которая выглядела так, что хоть сейчас бери ее для рекламы молока: на лице играл румянец, а большие полные груди просто нависали над прилавком.

– Ой, пани Славка, как корова после отела, – пошутил старик. – Но благодаря вам еще ковыляю.

– Ай, и что вы такое говорите? Какое там благодаря мне? Небось какую-то молодуху пригрели возле себя, а?

– Как же, пригрел, да я б ее только заморозить смог.

Тут уж и другие торговки расхохотались, Милькер всегда вызывал у них заряд бодрости, и каждая думала: а неплохо бы так вот в свои девяносто еще по базарам шастать!

– Нет-нет, – качал головой старик, – все-таки благодаря вам. Здоровая еда – это вам не шутки. Сейчас пойду еще помидоров куплю, баклажанов, перца, кабачков и приготовлю блюдо, которое моя мама готовила.

– А ну-ка расскажите, – заинтересовались торговки.

– А это очень просто. Все это тушат в масле с луком и зеленью, и фертик[67]. Ничего хитрого.

– И с чем вы это едите? – спросила Славка.

– С хлебом.

– Без мяса?

– Мясо ем только зимой, и то не часто. И вам не советую злоупотреблять.

– Ага, – сказала Славка, упаковывая ему творог, масло и сметану. – Теперь мы знаем секрет долголетия. А мой муж, как мяса на столе нет, кричит, что я его голодом морю. Нет, чтоб мне такое сокровище досталось, как пан Иосиф!

Тут соседка со смехом ткнула ее в бок:

– Так, Славка, еще не поздно! Глянь, какой мужик, – как стена! Еще и сам есть готовит. А что, пан Иосиф, возьмете нашу Славку?

Но старого Милькера не так-то просто можно было подколоть:

– А почему бы и нет? Но сначала нужно, чтобы пани Слав ка на диету села, потому что моя старинная кровать нас не выдержит.

Женщины хохотали, аж за бока хватались, а на Славку к тому же икота напала, так что даже пришлось молоком запивать. Старик любезно со всеми попрощался и ушел в овощные ряды, там у него знакомых не было, поэтому опытным взглядом он внимательно следил, как взвешивают и что взвешивают, и не удержался от реплики:

– Вот вы подбросили мне подгнившие помидоры и думали, что я не замечу. А я вам скажу, что вы не мне, вы себе плохо делаете.

– Как это? – удивилась торговка, послушно заменяя подгнивший помидор.

– А так, – продолжил Милькер, – ведь если покупатель придет домой и обнаружит, что вы ему свинью подложили, то обязательно выскажет в ваш адрес какие-то плохие слова. Может, даже проклятие какое-нибудь. А эти слова и это проклятие, да будет вам известно, вам так просто не пройдут, а отразятся на вашем здоровье.

– Да идите! – не поверила торговка и даже оглянулась на соседок, ища поддержки, но те изумленно молчали, и видно было, что слова Милькера их задели, и каждая уже прокручивает в голове те не вполне порядочные поступки, которые были в их жизни.

– Да-да, – кивал он головой, – слова имеют большую силу. И в Библии написано, что Господь творил мир словом. Слово одних до небес возносит, а других в землю втаптывает. Бойтесь злых слов, сказанных о вас.

Торговка помогла ему упаковать овощи, и он ушел, а женщины еще долго провожали его задумчивыми взглядами, было в этом человеке что-то такое, что заставило их прислушаться, да надолго ли – кто знает.

Уже выйдя на Клепаровскую, старик услышал за спиной: «Пан Милькер!» Оглянулся и увидел какого-то невысокого жилистого человека с прищуренными глазами, этот прищур сразу вызвал ассоциации с послевоенными годами, когда он сидел перед чекистами, которые его допрашивали, и все его ответы на их вопросы они выслушивали, прищурив глаза, словно давая понять, что не верят ни единому его слову.

– Извините, – сказал мужчина, вынимая из кармана удостоверение подполковника СБУ, фамилии Милькер не успел прочесть, но она его и не интересовала, – что я вас задерживаю, но я бы хотел перекинуться с вами парой слов. Не могли бы мы присесть где-нибудь на лавочке?

Милькер был в последнее время настолько ограничен в общении, что даже не возражал. Они отошли в сторону и сели на скамейку. Старик положил возле себя свои покупки и вытянул ноги.

– Возможно, это не лучшее место для разговора, – сказал подполковник, – но, видите ли, мы не хотели вас беспокоить повестками…

– Ага, – засмеялся Милькер, – не хотели беспокоить, чтобы не вызывать неприятные воспоминания? Какими же вы теперь деликатными стали!

– Ну, мы же сейчас заботимся о безопасности Украины. Я читал ваше дело, вам пришлось многое пережить. Но нас сейчас интересует одна вещь… Когда вы находились в концлагере, вы там исполняли «Танго смерти»…

M

Утро ворвалось в уши громким щебетом птиц, девушки рядом со мной не было. Я приподнялся на локте и осмотрелся, потом потрогал носок – листы были на месте. Тут же появилась Миля:

– Доброе утро, сплюшка! Идите вон туда – там из-под ивы бьет родник.

Я послушался и действительно увидел в большом горшке плакучую иву, из-под которой била и уходила в землю вода, она была прохладная, и я с удовольствием умылся, а потом сделал осторожный глоток – вода была вкусная, хотелось ее пить и пить, хоть она и сводила зубы.

Миля сложила постель, я отнес ее на место, потом мы позавтракали и отправились в путь. Туман рассеялся и клубился только под самым потолком, солнечные лучи сияли и играли на корешках книг, мы шли, весело переговариваясь, как вдруг что-то шмыгнуло за стеллажом и засеменило прочь.