BAD KARMA. История моей адской поездки в Мексику - Пол Адам Уилсон

занял место у окна, и когда я не спал, то убивал время, глядя на удивительное звездное небо. Я осмотрел вокзал Гвадалахары во время нашей короткой пересадки, но не увидел парня с двухлитровой бутылкой «Маунтин Дью», который продал мне загадочные сэндвичи, но витрина с ними все еще была там. Я не подходил к ней ближе чем на три метра. Знаем мы уже эти сэндвичи.

Когда я вернулся в Колиму рано утром следующего дня, на городской площади кипела жизнь. Несколько групп детей школьного возраста резвились вокруг, ожидая прибытия своих автобусов. На мальчиках были рубашки с накрахмаленными воротничками и черные брюки, на девочках – белые блузки и темные юбки в клетку. Одежда напоминала форму для католической школы, и этим утром дети выглядели так, как будто сегодня им предстояло что-то особенно важное.

Я ожидал, что «желтый школьный автобус» остановится и заберет детей, но подъехавший автобус был сине-белым с каймой из белых шариков, звенящих на ветровом стекле. Это был старый школьный автобус. Очень старый. Настоящая классика, воплощенная в городском транзитном автобусе. И именно на нем мне нужно было ехать в дилерский центр «Фольксваген». Толпа хихикающих девчонок, все в одинаковой униформе, ворвалась в дверь, взяв меня в окружение, как единственного взрослого в группе. Чувствуя себя более чем неловко, я отступил на несколько шагов и наблюдал, как автобус заполняется до отказа. Оставшись единственным, кто еще не поднялся в салон, я вопросительно посмотрел на водителя.

Он подозвал меня к себе и спросил:

– ¿A dónde vas?[55]

Это я понимал. «Фольксваген». Надеюсь, этого слова было достаточно; это все, что я мог сказать.

Он махнул мне рукой, приглашая подняться, и жестом показал, чтобы я шел в заднюю часть салона. Я был по крайней мере на двадцать сантиметров выше потолка в автобусе, и моя голова была скована двумя рядами поручней из оцинкованной трубы – что, очевидно, было чертовски забавно для полного автобуса школьниц. Сгорбившись, чтобы не задевать потолок, и волоча за собой рюкзак, я вызывал фальшивые крики паники и визг позади себя: «¡El es Frankenstein!»

Автобус взорвался какофонией криков, смеха и хора «Франкенштейн!» «Франкенштейн!» «Франкенштейн!» Это была истерика. Я не мог удержаться от того, чтобы немного подыграть, резко выставляя левую ногу вперед, волоча правую (вывернутую наружу) за собой и очень медленно пробираясь в заднюю часть автобуса.

Водитель, должно быть, наблюдал за шоу в зеркало или, что еще хуже, через плечо. Автобус занесло вправо, и наши шины задели бордюр. От резкого поворота руля автобус как следует тряхнуло, и головы каждого пассажира мотнулись сначала вправо, а затем влево. Моя находилась между двумя поручнями из оцинкованной трубы, проходящими по всей длине потолка, о которые я и ударился. Я упал, как мешок с мокрым цементом, и снова вырубился.

Не знаю, как долго я был без сознания, но этого было достаточно, чтобы водитель автобуса склонился надо мной, когда я открыл глаза. Помогая мне подняться на ноги, он проводил меня до передней части автобуса, спустил по ступенькам и вывел через открытую дверь.

Он избавляется от улик? И что теперь?

Он окликнул молодую женщину, стоявшую за прилавком магазина напитков на другой стороне улицы. Они обменялись несколькими фразами, прежде чем меня передали на ее попечение, и автобус тронулся. Она усадила меня на один из полудюжины или около того барных стульев, которые занимали всю длину стойки, высыпала лед (по половине черпака на каждое) в два кухонных полотенца, свернула их и заставила меня держать по одному с каждой стороны головы. Закончив с этим, она занялась приготовлением и подачей мне невероятного свежего коктейля из папайи, банана, апельсина, яйца, кокоса и меда. Я был без ума. Я имею в виду смузи.

После того как я знатно приложился головой (дважды!), я обрадовался возможности просто посидеть с мешками льда. Размышляя, может ли в данных обстоятельствах заморозка мозга быть действительно хорошей идеей, я сделал еще один долгий глоток смузи через соломинку.

– ¡Gracias!¿Como te llama?

Спасибо урокам испанского языка мистера Брауна в восьмом классе.

– Mi nombre es Rosa. ¿Y usted?

– Mi nombre es Pablo. ¡Hola Rosa, mucho gusto!

Видите, мистер Браун? Я запоминал внимательно!

– Igualmente.

Ладно, этого я не понимаю, но мне показалось, что это что-то хорошее. Я просто кивну и улыбнусь.

Покончив со смузи, я решил, что сейчас самое подходящее время сориентироваться и разобраться, где я нахожусь относительно дилерского центра «Фольксваген». Я откинулся назад достаточно далеко, чтобы разглядеть красочную вывеску над прилавком магазина соков.

«Юголандия». Ух ты! Идеальное название для этого места! «Земля сока». Я буквально мог бы всю жизнь питаться тем, что здесь подают! Выйдя на тротуар, я обнаружил, что нахожусь на другой стороне улицы и всего в двух кварталах от дилерского центра! Чем скорее я передам эти кольца в их руки, тем скорее мы сможем вернуться домой. Я вытащил пакет с деталями двигателя из своего рюкзака и проделал приличную работу на языке жестов, сообщив Розе, что мне нужно отнести их вниз по улице к механикам «Фольксваген».

– ¿Cuánto cuesta, Rosa? – Ой. Этому меня научил Лось. Я молю Бога, чтобы это относилось не только к проституткам!

– De nada, Pablo.

Опять?! Я не могу пить это бесплатно! Ничего себе! Я оставлю запчасти в «Фольксвагене», вернусь сюда и попробую еще раз.

Дилерский центр стал еще одним несущественным эпизодом моего пути. Менеджер по обслуживанию проверил кольца для моего двигателя и сказал, что автобус будет готов к завтрашнему полудню. Йи-ха!!! Я поднял руку, планируя дать ему пять, но мужчина оказался самым скучным человеком на свете, ответив мне лишь нерешительным движением подбородка.

Когда я вернулся в «Юголандию», Роза познакомила меня со своим отцом Эдуардо, который, по-видимому, владел магазином. Под полями ковбойской шляпы лицо Эдуардо выглядело обветренным и усталым – жертва бесчисленных дней под тропическим солнцем. Он настоял, чтобы я сел на табурет в центре бара, и пододвинул свой собственный табурет к моему. Несмотря на то что его английский был таким же ограниченным, как и мой испанский, мы делали все возможное, чтобы общаться, и на самом деле довольно неплохо понимали друг друга. Он попросил Розу подать мне еще один коктейль. Он был еще более волшебным, чем первый, хотя я не знал, из чего он сделан. Я сказал ему, что это лучшее, что я когда-либо пробовал, и спросил, есть ли у него другие магазины. Он донес до меня мысль, что этот магазин – единственный и что