Лучший мир - Маркус Сэйки

Сорен притворился туристом из Миссури: глаза широко распахнуты, он не представляет собой никакой угрозы. У него была целая вечность, чтобы вжиться в этот образ. Он заплатил водителю с легким удивлением человека, для которого поездка на электротакси в новинку, – такое разве что на трехмерном экране увидишь. Сказал, что сдачи не надо, – доллар с чем-то, вполне достаточно, чтобы следом за мимолетной благодарностью о тебе тут же забыли. Он вышел на тротуар, оглянулся, сделав вид, что сам из местных, чтобы не покушались уличные грабители, а тем временем впитывал информацию. После полутора минут, которые для всего остального мира были восемью секундами, он развернулся и пошел в ресторан, сознательно вкладывая некоторое удовольствие в походку в предвкушении еды, не похожей на ту, что он мог купить в старом добром Миссури.

Охрана зафиксировала его появление и, понаблюдав за ним, решила, что он неопасен. Даже сверходаренный чтец у входа. Чтецы забавляли Сорена. Они четко улавливали мысли всех остальных людей в мире, но его дар позволял ему становиться неким подобием оптической иллюзии – колесом, вращающимся против движения. Неправильное допущение, основанное на ошибочном восприятии.

В ресторане царили хаос и шум. Столько народу, и все заявляют о своем присутствии. Сидят, стоят, находятся здесь, и так громко – сплошные какофония и энергия. Но он был готов, стал совсем ничем, когда подошел к одному из охранников и полоснул ему по горлу. Кромка лезвия была такой острой, что от одного лишь ее прикосновения кожа разошлась, кинжал аккуратно рассек сонную артерию.

Кровь хлынула фонтаном. Это было довольно красиво, и Сорен, прежде чем заняться вторым охранником, потратил несколько секунд на созерцание потока жидкости. Второй уже доставал пистолет, делал он это плавным, заученным движением. Сорен не отказал себе в удовольствии: разглядывая охранника, отметил, как его левая рука, поднимаясь под определенным углом, обхватывает правую. Сорен встал так, что по ходу движения рука охранника с внутренней стороны локтя сама пришла в соприкосновение с кинжалом. Силы инерции хватило, чтобы нож рассек одежду, кожу, мышцы и связки и вспорол плечевую артерию.

Раздались крики, но не в адрес его «ничто».

По какой-то причине Сорен вдруг вспомнил паука – того паука, в личине которого он пребывал, когда за ним пришел Джон.

«Почему вдруг? Ах да, спокойная неподвижность, предшествующая смертельному удару. Да-да».

Он развернулся. Два охранника рухнули почти синхронно, словно репетировали этот танец.

Сорен оценивал немую сцену. Ник Купер был уже на ногах, смотрел анализирующим взглядом. Ни малейших колебаний, никакого паралича воли. Интересно.

Этого, конечно, будет недостаточно. Но все равно это было интересно.

*

Купер вскочил не думая – сработали рефлексы. Но когда он встал, второй охранник был уже мертв, идеальный нож раскроил бицепс до кости. Человек еще несколько секунд был в сознании, прежде чем началось его долгое падение в темноту.

Мужчина с ножом повернулся. Лицо его было спокойно, за спиной лежали два охранника. Дело было сделано не чисто и аккуратно, как в кино, а неопрятно: артериальная кровь с каждым биением их сердец хлестала, как из шланга. Женщина, забрызганная кровью, испустила истошный, нечеловеческий вопль.

Купер в мгновение ока оценил ситуацию, его мозг выстраивал закономерности предстоящей схватки. Убийца был худощав и невысок, кинжал – копия старинного британского ножа, разработанного специально для диверсантов. Он посмотрел на Сорена и…

«Костяшки пальцев у него не побелели. Дыхание ровное. Пульс на шее около семидесяти ударов в минуту. Он только что за три секунды убил двоих хорошо подготовленных охранников, и он абсолютно спокоен.

Это не какой-то анормальный с зубом на тебя, брат одного из твоих прежних клиентов. Это киллер.

Все это означает, что его наняли. Вероятно, сделал это Джон Смит.

А здесь с тобой твои дети».

…двинулся к столу.

Купер одним движением развернулся, схватил стул за спинку, размахнулся и швырнул в убийцу – легкий бросок с трех метров. Стул не тяжелый, но достаточно большой, чтобы задержать киллера, уменьшить преимущество ножа. Затем Купер запрыгнул на стол, через который проходила прямая – самое короткое расстояние между его детьми и убийцей.

Он спрыгнул с другой стороны следом за стулом, думая: «Атакуй снизу, подсеки его, потом топчи – калечь запястье, пах, шею…»

Но когда он приблизился к убийце, стул уже свободно пролетел мимо в долях дюйма от этого человека, а он остался на своем месте и даже не моргнул.

Отлично. Купер принял боевую стойку. Ноги подвижные, согнуты в коленях, руки подняты для блокировки удара. Если на тебя идет бандит с ножом, то хитрость состоит в том, что ты должен быть готов к ранению и к продолжению атаки, несмотря ни на что. А будешь действовать как жертва, станешь жертвой.

Лицо убийцы оставалось спокойным. Он словно пребывал в полусне. Купер качнулся в сторону, глядя на киллера и прикидывая его следующий шаг…

Никакой реакции. Ничего. Словно человек перед ним не имел ни планов, ни намерений. Он был пустотой.

Это не имело значения. Купер изобразил ложный выпад, а потом вложил все свои силы в сокрушительный хук по левой почке противника. Нанес ему апперкот в подбородок, от которого голова убийцы откинулась назад, обнажив шею для удара локтем, сломавшего трахею.

Вот только противник никак не прореагировал на ложный выпад, а когда Купер сделал хук, его кулак не достиг плоти – попал в кромку кинжала. Сорен расположил лезвие параллельно руке Купера, а потому оно вонзилось между его вторым и третьим пальцами и вошло на половину ладони.

«Ах, черт!»

Купер отступил на полшага, защищаясь поднятыми руками. Его правая превратилась в кровавое месиво. Половина ладони висела, как сломанное крыло, хотя боли он не испытывал, лезвие было очень острым. Шок еще не наступил, а потому долю секунды Купер мог только смотреть на свою руку и думать: «Ух ты, надо же!»

Лицо киллера по-прежнему оставалось бесстрастным, лишь глаза скосились, когда…

«У него иммунитет против твоего дара. Ты не воспринимаешь его реакции.

Но это невозможно. Намерения проявляются у всех. Наши тела предают наш разум. Но его тело почему-то не предает.

А это означает, что тебе твой дар сейчас не поможет. Эта схватка не похожа ни на одну из тех, что были у тебя прежде.

И на что он там смотрит?

Боже! Нет!»

…Тодд побежал на убийцу.

«Нет!»

Все движения теперь замедлились, но не благодаря его дару, а как побочный эффект массивного впрыска адреналина и охватившего его ужаса. Купер думал быстрее, чем мог двигаться, и напряженнее, чем было ему по силам, стараясь одной силой воли заставить вселенную не допустить того, что сейчас происходит. Его сын на бегу кричал на человека, который ранил его отца. Десятилетний мальчишка, хотя и высокий для своего возраста, но все равно мальчишка – тощие ноги, тощие руки и добрые намерения. Но никак не пригодный для того, что он сейчас делал.

«Господи, Господи, не допусти, чтобы это случилось!»

Купер, замахнувшись со всей силой, попытался одной рукой блокировать Тодда. Лучше пусть пацан отлетит назад, пусть у него перехватит дыхание, пусть он даже сломает руку или ногу, чем окажется близ этой машины для убийства с пустыми глазами. Машины, которая уже поворачивалась с неистовой силой, подняв и выставив локоть.

«Нет, нет, нет, не моего сына, слышишь ты, мразь, возьми меня, но не моего мальчика…»

Удар убийцы был решителен. Рука согнута, локоть передал всю силу движения прямо в висок Тодда. Голова мальчика неестественно далеко откинулась в сторону, глаза остекленели.

Купер закричал, бросаясь на киллера, готовый содрать с него кожу, сорвать плоть с костей. А его противник, который двигался так, будто у него в запасе была вечность, продолжил поворот и воткнул кинжал ему в грудь.

Тонкий холодный клинок разорвал кожу, мышцы, проскользнул между ребер и вонзился в сердце.

Купер понял, что убит.

Но все равно еще пытался сопротивляться, хотя не мог пошевелить руками. Это не имело значения, потому что киллер уже развернулся и пошел прочь, – он выполнил задание, объект был мертв.

Купер упал.

Внезапно Натали оказалась перед ним, ее лицо заполнило все поле его зрения, черные точки плясали перед ним, образуя дыры в ее голове, а она кричала что-то, он не слышал что, кровь быстро вытекала на пол, куда он упал рядом с Тоддом, его прекрасным мальчиком, сыном, которому они с Натали дали жизнь, и его сын не мог лежать рядом, бездыханный, и это не могло быть последним его видением, «не может быть вспомни вместо этого вихрь зеленого дети уцепились за твои руки а ты вращаешься вместе с ними на газоне перед домом который ты делил с Натали все они улыбаются смеются а белый свет свит свят прекрасный белый свет…»