Занимательная механика - Вадим Панов

Рюмка за рюмкой. «Слюнтяй!» Рюмка за рюмкой.

— Лала, прости меня, я трус!

— Если любит — простит.

Ильгар не заметил, что произнес последнюю фразу вслух. Но не удивился тому, что к его мыслям подключился незнакомец. Направил на пожилого мужчину мутный взгляд, пошевелил губами, то ли разминая их перед разговором, то ли повторяя рвущиеся изнутри слова, и поинтересовался:

— Ты откуда Лалу знаешь?

— Я знаю хороших женщин, — ответил незнакомец. — Хорошие прощают нам все. — И тут же задал вопрос: — Лала хорошая?

— Лучше всех, — с пьяной откровенностью сообщил Ильгар. — Нежная, добрая… А эта тварь ее избивает!

— Отец?

— Муж!

— Так ты любишь чужую жену?

— Она должна была стать моей!

— Ох! — Старик сочувственно вздохнул: — Извини, дружище, извини, пожалуйста. Не хотел тебя обидеть.

— Наши родители три года назад сговорились. — Ильгар выпил еще рюмку. Попытался раскурить сигарету, не сумел, попробовал еще раз. В итоге ему помог незнакомец: одной рукой держал голову юноши, чтобы не раскачивалась, другой поднес зажженную спичку. — Мы в школу вместе ходили. В парке гуляли. Я в их аул ездил, понимаешь, с родственниками знакомился! А Ариф ее купил! Понимаешь — купил!

— Твою нежную девчонку?

— Купил… — Ильгар взялся за бутылку. — А я его убить хотел.

— Неужели? — рассмеялся старик.

— Во! — Юноша откинул полу пиджака, показывая заткнутый за пояс пистолет. — Видел?

— Запахни, — распорядился незнакомец. — Ты что, обалдел?

— А что такое? Я ведь никого не…

— Тебя как звать?

— А?

— Звать тебя как?

— Ильгар. А тебя?

— А меня называй Оружейником, — буркнул старик. — И давай выкладывай, зачем тебе понадобилась эта дрянь за поясом?

— И ты доверился первому встречному?

— Я утром даже не вспомнил о нем, — признался Ильгар. — Рассказал все, не думая, а потом Оружейник сам позвонил. Приезжай, говорит, забери свою пукалку, она мне без надобности.

— Ты ему пистолет отдал?

— Наверное, — вздохнул пацан. — Или он сам взял. Я не помню. — Закусил губу, сдерживая рвущиеся наружу слова, но потом решил ничего не скрывать: — Я испугался сильно. Отпечатки на пистолете… пистолет неизвестно у кого… А Оружейник, он словно мысли мои читал: не дергайся, говорит, мне щенков подставлять неинтересно. А если хочешь — помогу. И адрес назвал. И телефон свой. — Ильгар шмыгнул носом. — И сказал, что если я до вечера не решусь, то он со мной дел иметь не будет, пушку вернет, а помогать не станет.

«И пацан решился…»

— Я часа три думал, — признался юноша. — Но позвонил…

— Пустить в человека пулю только в кино легко, — усмехнулся Оружейник. — Или в книжке дурацкой: найдет кто-нибудь пистолетик и давай сразу же пулять направо-налево. А в жизни даже в спину выстрелить тяжко. В жизни у каждого нормального человека есть внутренний барьер. У кого-то пониже, у кого-то повыше, но есть. С первого раза, вот так чтобы нашел пистолет и сразу кого-нибудь убил, только у психопатов получается, у отмороженных до спинного мозга ублюдков. Нормальный человек с первого раза барьер не возьмет.

— Мне еще раз попробовать?

— Что-то мне подсказывает, — после паузы ответил старик, — что у тебя барьер высокий. Может и со второй попытки не получиться.

— Что же мне идти тренироваться на бомжах? — криво улыбнулся Ильгар, глядя на лежащий на столе пистолет.

— Пулю пустить тяжко, — медленно повторил Оружейник. — Убить, в глаза глядя. Убить так, чтобы самому смерть увидеть. Дыхание ее почувствовать. Но ведь есть и другие способы.

И замолчал.

И юноша не открывал рта, в последний раз обдумывая происходящее.

Понимал Ильгар, что обратной дороги не будет. Видел, что серьезный человек перед ним сидит, из тех, кто слово данное обратно не возвращает, а заставляет идти до конца. Решился.

— Вы эти способы знаете?

— Да.

— А сколько мне это будет стоить?

— Ты не поверишь — нисколько.

— Я не верю.

— Правильно, — улыбнулся старик. — И неправильно.

— Объясните.

Оружейник внимательно посмотрел на Ильгара. Сочувственно. Как старый, умудренный годами друг. Такому взгляду веришь подсознательно.

— Ты когда-нибудь был в театре?

— Да.

— А я в него не хожу, я им болею. Я, друг мой, много путешествую, говорю на многих языках, а потому имею возможность сравнивать лучшие актерские школы, режиссерские находки, не пропускать самые значимые премьеры. И, разумеется, я обожаю Шекспира. И, разумеется, я немного романтик. И немного сентиментален. Полагаю, это единственное человеческое, что во мне осталось. — Оружейник потер лоб левой рукой. — Ромео и Джульетта. Ильгар и Лала. Я помогу тебе просто так, пацан, просто потому, что без моей помощи ты погибнешь. Поверь — погибнешь. И при этом, вероятно, не сможешь дотянуться до Арифа.

Поверил ли ему Ильгар? Может быть. А может, и нет. Но он ОЧЕНЬ хотел поверить.

— Что это за способы, о которых вы говорили?

— Я разработаю план, который ты в точности исполнишь. Ты убьешь своего недруга, но при этом не увидишь ни его лица, ни его крови, ни его мертвого. Ты его просто убьешь. А сам останешься безнаказанным.

— Он назвал время, когда мне следует войти в казино. Сказал, чтобы я не опаздывал и пришел точно.

«А незадолго до этого отключилась видеокамера».

У Волкова не было оснований не доверять пацану. Сейчас Ильгар говорил правду, рассказывал так, как было на самом деле, однако подогнать его историю под правдоподобную версию не получалось.

— Затем я должен был войти в туалет и установить колышек в конкретной кабинке. Держать ее занятой строго определенное время, а затем уйти.

Предположим, Арифа действительно заказали Призраку, точнее — Оружейнику, и опытный специалист нашел идеального исполнителя — Ильгара. Маленького дурачка, мечтающего отомстить оскорбившему его богачу. Маленького дурачка с превосходным мотивом для убийства. Идеального лоха. Оружейник разрабатывает план, Ильгар убивает Арифа и… И тут начинаются вопросы.