Занимательная механика - Вадим Панов

— Лала. — Ильгар вздохнул. — Лала…

Пора подводить разговор к нужной теме. Очкарик налил юноше минералки, сунул пластиковый стаканчик в руку, тот, поколебавшись, сделал несколько глотков.

— План вы разработали замечательный. Немного сложный, но замечательный. Отличный план.

— Лала ни при чем, — пробормотал Ильгар. — Я звонил ей ночью… Звонил ей ночью, потому что не мог сдержаться. Хотел ее обрадовать… Я все придумал сам. Лала ничего не знала. Только я и Сардар.

Глупая попытка взять вину на себя. Наивный шаг, показывающий, насколько сильно Ильгар любит девчонку. Умную и целеустремленную девчонку.

— Не получается, Ильгар, увы, не получается. Ты не мог купить Сардара, тебе нечего ему предложить. А Лала — могла. Она станет хозяйкой, она могла давать обещания. Так что извини, судить будем всех.

— Она ничего не знала. — Юношу осенило: — Это Назим!

— Но план действительно хорош, — упрямо продолжал Федор, не обращая внимания на новую версию Ильгара. — Почти идеален. Ты придумал? История с унитазом войдет в учебники криминалистики…

«План», «унитаз» — ключевые слова. Волков повторял их снова и снова. «Давай, щенок, реагируй!» Ключевые слова должны заставить мысли Ильгара работать в нужном направлении, говорить о том, что интересно Очкарику.

— Не думай, что разработчику плана дадут больше остальных. В делах о предумышленных убийствах все проще: как правило, всем поровну. Ну, пара лишних лет не считается: при сроке в пятнадцать-двадцать это не существенно, да?

— План придумал не я.

— Лала?

— Она ни при чем.

— Ильгар, я думал, ты уже понял, что врать бессмысленно.

— Она действительно ни при чем. Я… — И тут пацана прорвало. — Мы с Лалой восемь лет дружили! Когда сюда переехали, жили в одном доме, мы познакомились, вместе в школу ходили. Потом родители сговорились, ждали свадьбу, я деньги копил… И тут появляется этот урод Ариф. — Ильгар хлюпнул носом, вытер глаза, допил воду из стаканчика. Продолжил, но уже тише: — Получается, он ее купил… У родителей ее купил… Он им столько денег дал, что они обо всем забыли. — Помолчал. — Но мои родители не возмущались. Сказали, что нам с Арифом связываться нельзя.

— Тоже заплатил? — осведомился Федор.

— Я не знаю, — вздохнул пацан. — Может быть.

Нет, парень, сейчас ты не должен никому верить, на кого-то надеяться. Слом есть слом. Так что извини.

— А как ты думаешь? — повысил голос Волков. — Ариф заплатил твоим родителям? Сколько он им заплатил?

— Я не зна…

— Заплатил?

— Да, — обреченно кивнул Ильгар. — Я думаю — да.

— Поэтому они не возражали против свадьбы?

— Да.

Очкарик выдержал небольшую паузу и заметил:

— Все в этом мире покупается. И все продается. «Ты один, Ильгар, ты совсем один. Тебя все предали!»

Ломать значит ломать. Мальчику следовало понимать, что предумышленные убийства прячутся в разделе: «игры для взрослых». Мальчику следовало терпеть боль, не слушать Волкова и стоять на своем. Мальчик ошибся. Мальчик не выдержал…

— Родители тебя продали.

— Да.

— Что было дальше?

— Я места себе не находил, — послушно продолжил Ильгар. — Хотел даже с собой покончить… А когда у них свадьба была, я к родственникам уехал, в горы. Думал, все пройдет…

Федор снова наполнил стакан паренька, тот сделал пару нервных глотков.

— Вернулся… учиться дальше стал… старался не думать… А потом она позвонила.

— Сама?

— Да. Мы просто говорили… о том, о сем… но я ведь знаю Лалу! Я почувствовал, что у нее все плохо.

«Почувствовал он!»

— Я стал спрашивать, настаивал, чтобы она все рассказала! Она бы никогда не призналась…

«Есть ли предел человеческой глупости?»

— А потом мы встретились…

— Ты к ней домой ездил? — Очкарик недоверчиво прищурился.

— Нет, у ее подруги.

— У Эльмиры?

— Нет. У другой. Не важно. Телохранители внутрь не пошли, и мы встретились. И она рассказала, что Ариф ей… ее…

— Ты спал с Лалой, — догадался Волков. — Так? Ты спал с ней до свадьбы!

— Она предназначалась мне! — выкрикнул юноша. — Я любил ее! И она меня любила!

Видимо, это произошло до того, как на горизонте замаячил Ариф. Целеустремленная девочка решила попробовать все доступные ей удовольствия.

— Что она тебе рассказала?

— Когда Ариф узнал, что Лала не девственница, он ее избил, — глухо ответил Ильгар. — И избивал каждый день. Он ее избивал! И говорил, что убьет и ему за это ничего не будет. И насиловал, как хотел.

— Она показывала следы?

— Да. Синяки на теле.

Федор задумчиво потер нос. Мог ли Ариф разъяриться из-за того, что его жена оказалась не девушкой? Теоретически — да. Однако нравы в городских диаспорах куда свободнее, чем в горах. Тем более Лала собиралась замуж. Да и сам Ариф не придерживался твердых моральных принципов. Таким образом, наиболее вероятный ответ — нет. Сказка.

— Я не знал, что делать. — Ильгар вернулся к печальному повествованию. — Я был в шоке. Он бил ее, насиловал и грозился убить. Я обязан был ее защитить! У нас… у меня есть знакомый, который помог мне купить пистолет.

— У вас или у тебя?

— Я же сказал — у меня.

Опомнился. «Нет, дружок, не „у тебя“, а именно „у вас“. А еще точнее „у нее“. И появился этот знакомый уже после того, как девица вышла замуж».

— Я попробовал стрелять из него… Лала сказала, где будет Ариф, я пришел… А там понял — не смогу… Выстрелить не смогу…

«Теплее, теплее!» Волков понял, что рассказ приближается к главной теме.

— Я на себя разозлился. Я плакал от стыда. А потом оказался в том баре…

«Слабак! Слюнтяй! Трус!»

Рюмка за рюмкой. Водки, разумеется: она дешевле, а по мозгам бьет лучше. Может заглушить самую большую тоску. До утра глушит, до того, как вернешься в реальность, но разве сейчас это важно? Сейчас нужно убить мерзкое ощущение собственной слабости, забыть о том, что не смог… не смог… «Трус!»

Он не представлял, что скажет Лале, как посмотрит в прекрасные глаза любимой. В глаза, в которых сам зажег надежду на спасение. Сам зажег, сам потушил. «Слабак!»

Рюмка за рюмкой. «Слюнтяй!» Рюмка за рюмкой.

— Лала, прости меня, я трус!

— Если любит — простит.

Ильгар не заметил, что произнес последнюю фразу вслух. Но не удивился тому, что к его мыслям подключился незнакомец. Направил на пожилого мужчину мутный взгляд, пошевелил губами, то ли разминая их перед разговором, то ли повторяя рвущиеся изнутри слова, и поинтересовался: