Голливудский мустанг - Генри Денкер

— Возможно, тебе следует заниматься с ней любовью.

Не дав Джоку раскрыть рот, Карр быстро добавил:

— Я получил бумаги по сложной земельной сделке и должен до полуночи дать Харри ответ.

И зашагал к своему трейлеру.

Кадры с Дейзи Доннел, отснятые на второй день, не успокоили студию. Материал был отправлен со специальным курьером в Нью-Йорк, просмотрен там и доставлен обратно.

Теперь Нью-Йорк поддерживал студию, настаивая на замене Дейзи.

Под прикрытием легенды о том, что он инспектирует производство всех фильмов студии перед промежуточным собранием акционеров, президент прибыл на натуру. В новых сапогах, новых джинсах, новом «стетсоне» он выглядел как полный, страдающий пристрастием к алкоголю президент нью-йоркской компании, пытающийся изобразить из себя коренного южанина. Его представили всем присутствующим, сфотографировали с Престоном Карром. Президент делал все, что делают большие шишки из Нью-Йорка, приезжающие на отдаленную натуру.

Съемки продолжались. Джок работал над сценами, которые он собирался снимать. Но присутствие президента усиливало скованность и неуверенность Дейзи. Она дважды в слезах убегала в свой трейлер.

Президент обнял Джока Финли, имитируя отеческую любовь, и повел режиссера к его трейлеру. Там он усадил Джока, отказался от предложенного ему спиртного и сказал:

— Послушайте, Финли, я приехал сюда, надеясь убедиться в том, что мы ошибаемся. И девушка справится. Но сейчас ясно…

— Ваше неожиданное появление испугало ее, сделало нервной.

— Она родилась испуганной.

Президент оказался ближе к правде, чем он сам мог предположить.

— Мы все поступаем глупо, рискуя деньгами компании и нашими карьерами, — он выговорил эту фразу с ловкостью недоброй медсестры, вставляющей термометр в прямую кишку больного, — из-за девушки, от страха забывающей свои слова. И указания режиссера. Даже если вы — величайший режиссер мира, она играет так, что никто об этом не догадается. Ради самого себя не упрямьтесь…

Джок покачал головой.

— Вот что, — продолжил президент, — допустим, я бы предложил Марти Уайту уговорить ее за большие деньги отказаться от этой картины. Она не будет уволена или заменена. Просто уйдет сама. Она уже уходила с картины раньше.

— Тогда она делала это по собственному желанию. Сейчас она не хочет уходить.

Джок не сказал — если Дейзи уйдет, то она погибнет.

— Малыш, почему вы защищаете ее?

— Я защищаю ее постольку, поскольку я защищаю вашу картину, мистер Умник!

— Вы с ней спите? — спросил президент.

— Это вы кричали: «Картина стоимостью в восемь миллионов нуждается в защите!» Когда я позвонил вам и сказал, что актриса наконец наша, вы готовы были на руках меня носить! Теперь она останется в фильме, — твердо произнес Джок.

— Значит, вы все-таки спите с ней!

В трейлер без стука и извинений вошел Престон Карр.

Было ясно, что он слышал их разговор. Президент повернулся к Карру, как бы приглашая его помочь в переубеждении этого упрямого молодого режиссера.

— Скажите ему! Скажите нашему молодому гению, что она не справляется! Она не сможет справиться!

Сдержанный, невозмутимый Карр сыграл свою роль с безупречной убежденностью.

— Думаю, она способна сделать это. И, даже если она не потянет, я все равно буду настаивать на том, чтобы ее оставили в картине. Понимаете, она и я… ну, мы…

Он не закончил фразу. Но президент отреагировал так, что надобность в этом отпала.

— Вы хотите сказать, что вы…

— Либо мы оба остаемся, либо оба уходим. Таково мое желание.

Впервые Джок Финли стал свидетелем того, как Карр использовал статус звезды.

— Ну, если ситуация такова… — с трудом пробормотал президент, привыкший покрикивать на официантов, парикмахеров, чистильщиков обуви, секретарей и неловких киномехаников.

— Ситуация такова, — закрыл тему Карр.

— Тогда, ради Бога, — президент атаковал Джока, — заставьте ее играть!

— Послушайте, господин президент, — снова вмешался Карр, — мы здесь не кричим. Голоса далеко разносятся в пустыне. Когда нам есть что сказать, мы делаем это тихо. Например: «Мистер Финли, сделайте все от вас зависящее, чтобы девушка сыграла хорошо. Потому что она слишком волнуется. Она до смерти напугана. Она должна на этот раз добиться успеха. Она не может бросить эту картину. Пожалуйста». Так мы здесь говорим, господин президент.

Красное лицо президента побагровело еще сильнее. Он пожалел, что сейчас в его руке нет бокала, предложенного ему Джоком. Он нуждался в спиртном. Карр смотрел на президента, который повернулся к Джоку.

— Послушайте, мистер Финли… вы знаете, как важна эта картина для нас всех. Сделайте все, что можно, с девушкой. Пожалуйста.

— Я сделаю все от меня зависящее, — обещал Джок.

— Хорошо… хорошо, — сказал президент. — Я отнял у вас много времени. У вас есть работа. Но эта беседа была весьма полезной… вдохновляющей. Я расскажу акционерам о вашей преданности делу. Картине. Интересам компании. Расскажу о духе сотрудничества, царящем здесь.

— Мы оценим это, — закрыл совещание Престон Карр.

Президент ушел. Джок повернулся к Карру, чтобы поблагодарить его, но актер не дал ему раскрыть рта.

— Малыш, до начала моей актерской карьеры я перебивался случайными заработками. День работал в одном месте, потом несколько часов в другом. За еду, за ночлег. Плохо, когда наличие работы, еды, ночлега, само существование зависят от кого-то. Я не люблю людей, пользующихся этим. Недолюбливаю президентов. Боссов. Всех людей, которые могут приказывать другим, что им делать, и вынуждать их делать это. Я поступил так ради себя. И ради нее. И лишь немного — ради тебя. Так что не благодари меня. Что же мы будем делать с этой девушкой?

— Если бы только она не старалась так сильно, — сказал Джок. — Если бы она просто была самой собой, я бы смог создать игру в монтажной.

— Ты действительно веришь в нее?

— Да.

Карр задумался, потом сказал:

— О'кей.

Спустя мгновение он повторил:

— О'кей.

Карр словно принял какое-то решение. Но он не посвятил в него Джока.

Они продолжили съемку. Но было бесполезным добиваться чего-то от Дейзи в остаток дня. Если она и не знала точно причину появления президента, то могла догадаться о ней.

Поэтому снимали ту часть сцены, в которой играл Карр. Наблюдать это было удовольствием. Он играл легко, профессионально, убедительно. Мужественный, сильный, мягкий. Каждое его движение было точным, выразительным; каждый брошенный им взгляд казался непреднамеренным, естественным. Его глаза передавали любые эмоции: теплоту, обиду, злость.