Золотой Лис - Уилбур Смит

Слезы навернулись на глаза, но она невероятным усилием воли взяла себя в руки. «У тебя начинаются галлюцинации, — уговаривала саму себя. — Ты должна быть сильной. Ты не имеешь права сдаваться. Ты должна быть сильной ради Никки. Перестань хныкать и скулить, слышишь, перестань!»

Она въехала на Кадогэн-сквер под проливным дождем; в квартире было холодно и неуютно. Распаковывая вещи, внезапно вспомнила обещание, данное отцу. Швырнула на пол платье, которое держала в руках, и побежала в гостиную.

— Междугородная, я хочу заказать разговор с Кейптауном, Южная Африка.

В это позднее время ее соединили менее чем за десять минут. Трубку снял один из слуг, и она уже открыла рот, чтобы попросить к телефону отца, как вдруг суровое предостережение Рамона всплыло в сознании со всей своей ужасной силой. «Твое неповиновение будет иметь наихудшие последствия для Никки».

Молча положила трубку на рычаг, твердо решив дождаться обещанного контакта.

Прошло шесть дней; ничего не происходило. За все это время она ни разу не выходила из квартиры, не смея удаляться от телефона. Никому не звонила, ни с кем не разговаривала, за исключением экономки, пыталась как-то отвлечься с помощью книг и телевизора. Подобная неопределенность только усиливала отчаяние; Изабелла ловила себя на том, что сколько бы она ни пялилась на страницы книг или на маленький дрожащий экран телевизора, слова и образы ни о чем ей не говорили. Только ее горе стояло перед глазами. Только ее утрата имела значение. Только ее боль пребывала в ней неизменно.

Она почти ничего не ела, и через три дня молоко в груди иссякло. Страшно похудела. Волосы, одно из главных составляющих ее красоты, поблекли и высохли. Как-то взглянула на себя в зеркало и обнаружила, что черты лица обострились, глаза запали, кожа вокруг них потрескалась, а янтарный средиземноморский загар приобрел какой-то болезненно-желтоватый оттенок, словно у больного малярией.

Ждала, и это ожидание было худшей из пыток. Каждый час казался вечностью; чувствовала, что нервы на пределе. Наконец, на шестой день зазвонил телефон. Она моментально сорвала трубку, не дождавшись второго звонка.

— Я звоню по поручению Рамона. — Это был женский, голос с едва уловимым акцентом, возможно, среднеевропейским. — Немедленно выходите из дому. Возьмите такси и доедете до пересечения Ройал Хоспитэл роуд на набережной в направлении Вестминстера. Вас окликнут, назвав Красной Розой. В дальнейшем следуйте распоряжениям этого человека, — сказала незнакомка. — Пожалуйста, повторите данные вам инструкции.

Задыхаясь от волнения, Изабелла повиновалась.

— Правильно, — и женщина повесила трубку.

Не успела Изабелла пройти и сотни ярдов по набережной вдоль Темзы, как мимо нее в том же направлении медленно проехал маленький автофургон без номерных знаков. Обогнав ее, остановился у края тротуара; задняя дверца открылась, и она увидела пожилую женщину в сером пальто, сидевшую на скамеечке у боковой стены.

— Красная Роза, — Изабелла сразу узнала голос, говоривший с ней по телефону. — Садитесь.

Изабелла быстро скользнула в фургон и уселась на скамейке напротив этой женщины. Та захлопнула дверцу, и фургон тут же тронулся с места.

В кузове не было ни одного окошка или какого-либо иного отверстия, за исключением вентилятора в крыше, прямо над головой Изабеллы. Так что она не могла выглянуть наружу и, хотя поначалу пыталась определить маршрут по поворотам и остановкам, вскоре совершенно запуталась и отказалась от этой затеи.

— Куда вы меня везете? — спросила у женщины, сидевшей напротив.

— Прошу вас молчать.

И Изабелла смирилась. Подняла воротник и засунула руки глубоко в карманы своей куртки. Ехали, по ее часам, ровно двадцать три минуты, затем фургон остановился, и заднюю дверцу распахнули снаружи.

Они были в гараже. По некрашеным бетонным столбам, поддерживавшим низкую крышу, и по крутому наклонному въезду в дальнем конце длинного узкого помещения она определила, что это подземный гараж.

Женщина в сером пальто взяла ее за локоть и помогла выйти из фургона. Только сейчас, почувствовав эту хватку, Изабелла осознала, какой физической силой обладала попутчица. Рука напоминала лапу гориллы; она возвышалась над Изабеллой, подобно некоему громадному изваянию, с широченными мясистыми плечами под серым невзрачным сукном.

— Следуйте за мной. — Не отпуская руки, повела Изабеллу к дверям лифта, находившимся прямо напротив фургона. Стальные пальцы больно сжимали ей локоть, но Изабелла все же успела быстро оглядеться вокруг. Помимо фургона, в гараже стояло еще с десяток машин; по крайней мере две из них имели дипломатические номерные знаки.

Двери лифта открылись, и женщина втолкнула Изабеллу внутрь. Взглянув на кнопочную панель, она лишний раз убедилась в правильности своей догадки. Светящийся указатель свидетельствовал, что они находятся на «II цокольном уровне». Женщина нажала кнопку третьего этажа, и они молча поехали вверх; вскоре на указателе загорелась надпись «III уровень», лифт остановился, и они очутились в длинном пустом коридоре с деревянным полом. Бок о бок зашагали по этому коридору, по-прежнему не произнося ни слова. Кроме них, в коридоре никого не было; все двери по обеим сторонам закрыты.

Коридор вскоре кончился, и дверь в его конце распахнулась при приближении. Другая, столь же крупная женщина, с широким славянским лицом, также одетая во все серое, ввела их в небольшой зал, видимо, служивший учебной аудиторией или кинозалом. Два ряда кресел были установлены напротив высокой кафедры и экрана, занимавшего всю дальнюю стену.

Спутница Изабеллы подвела ее к креслу в самой середине первого ряда.

— Садитесь, — приказала она, и Изабелла опустилась на холодное гладкое пластмассовое сиденье. Обе женщины зашли за кресло и встали сзади. Несколько минут в зале царила мертвая тишина. Затем маленькая дверь справа от кафедры тихо отворилась, и на пороге появился человек, которого Изабелла видела впервые.

Он двигался медленно, с трудом, как слабый, больной старик. Совершенно седые, с желтоватым оттенком волосы свисали на уши и лоб. Был очень бледен; на лице лежала неизгладимая печать прожитых лет и перенесенных страданий, так что Изабелла даже прониклась каким-то сочувствием к нему, но тут увидела его глаза.

Она узнала эти глаза и содрогнулась от глубокого отвращения. Однажды она с отцом отправилась в море на зафрахтованной рыбацкой шхуне из Блек-Ривера. Шаса ловил на живую скумбрию вдоль океанической впадины у побережья острова Маврикий, под сенью горы Ле Морн Брабант, и подцепил на крючок гигантскую акулу. После ожесточенного двухчасового сражения ему удалось подтащить эту тварь к борту шхуны. Когда ее заостренная морда показалась на поверхности, Изабелла стояла на палубе, перегнувшись через перила, и смогла взглянуть ей прямо в глаза. Они были черными и безжалостными, без какой-либо очерченной границы между радужной оболочкой и зрачком, две бездонные дыры, находящиеся, как почудилось, у порога самой преисподней. И теперь на нее смотрели эти же самые глаза.