Утро в раю - Фитц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Buch Utro v raju_210211.indb 193
09.03.2011 20:48:23
и добавил: «Впрочем, Шиллера – тоже».
Услышав это, я, вместо того чтобы сокрушённо вздохнуть,
улыбнулся.
- Прости, но чему ты улыбаешься? – спросил Хитцер.
И тогда я рассказал историю, приключившуюся в Акслахе.
Хитцер слушал меня, не перебивая, только в самом конце
поинтересовался:
- Где же сейчас книга Рубцова и подстрочник, сделанный
герром Карлхубером?
- Я возвратил их вдове. Тогда, в 92-м, я не подумал, что
эта книга может стать экспонатом музея Николая Рубцова
в Тотьме6 или неким импульсом для открытия музея герма-
но-российской истории.
- Хорошая мысль, – кивнул головой Хитцер, – тем более
что светлых лет во взаимоотношениях немцев и русских
было неизмеримо больше, нежели чёрных.
- Может быть, просто чёрные быстрее забываются? –
предположил я.
- Может быть, – согласился Хитцер. – Но то, что мы
потеряли такой экспонат, жаль.
194
- Верю, что он отыщется, – успокоил я его.
…Летом 2001 года мы с женой отправились из Мюнхена,
где теперь живём, в Акслах. Специально, чтобы побывать
в местах, куда зимой 1991 года нас забросила не очень ла-
сковая переселенческая судьба.
Местечко практически не изменилось, разве что отель
«У почты», в котором мы квартировали, стал другим. Его
перестроили, покрасили, облагородили. Но останавливаться
в нём нам не захотелось – тяготили воспоминания.
Оставив машину у здания пожарной команды, в помеще-
нии которого переселенцы учили-вспоминали язык пред-
ков, мы пешком отправились к дому, где жила Флорентина
Карлхубер.
- А её уже нет, – ответил нам крепкий, розовощёкий ба-
варец, расставлявший гномов и пастушек у миниатюрного
пруда в палисаднике. – Она умерла. Кажется, в 1995 году. Этот
дом я купил в 1997-м у её дочери, которая живёт с семьёй
в Америке.
6 Город в Вологодской области, в котором жил поэт и где установлен ему
памятник.
Buch Utro v raju_210211.indb 194
09.03.2011 20:48:23
Произнеся это, он замер в пытливом ожидании поясне-
ний: зачем нам понадобилась фрау Карлхубер, кто мы такие,
и вообще, что нас привело в этот медвежий угол Баварского
леса?
- Скажите, родственников у фрау Карлхубер в Акслахе
не осталось? – спросила жена.
- Насколько мне известно – нет, – сдвинув на затылок
шляпу, украшенную неким подобием кисточки для бритья,
а на самом деле пучком усов серны, сказал баварец. – Впро-
чем, спросите кого-нибудь из старожилов. Например, Эльзу,
она работает на почте.
Почта оказалась закрытой. Дожидаться следующего дня
мы не стали, решив наведаться в Акслах как-нибудь в другой
раз. …Конечно, шансов на то, что сборник стихотворений Руб-
цова сохранился, – мало. Но они есть. Хотя по большому
счёту важнее другое. Прежде всего то, что вскоре после тра-
гической гибели поэта в 1971 году его «негромкая лирика»
вдруг зазвучала по-немецки. Да ещё где - в Баварском лесу!
А в 2000 году судьба свела меня с ещё одним (к счастью,
195
живым) ценителем творчества Николая Рубцова – журна-
листом, писателем, фотографом и путешественником Яко-
вом Пеннером. Жизнь этого человека сложилась трагично
и тяжело. Но вспоминать, тем более рассказывать об этом,
он не любит.
- Кому это нужно? – басистым голосом спрашивает меня
Пеннер каждый раз, когда пытаюсь уточнить детали ареста
его родителей, обвинённых в шпионаже в пользу Герма-
нии, сиротского детства, работы на целине, жизни на Севе-
ре и того, как он написал первую свою повесть. – Обычная
судьба обычного немца, рождённого в Оренбурге… Не лю-
блю я это вспоминать. Ты же знаешь. Одно могу сказать:
На тревожной земле
В этом городе мглистом
Я по-прежнему добрый,
Неплохой человек 7.
Яша действительно добрый человек, сердце которого,
7 Строки из поэзии Николая Рубцова.
Buch Utro v raju_210211.indb 195
09.03.2011 20:48:23
по его выражению, постоянно разрывается между Русским
Севером и Германией.
С раннего юношества Пеннер мечтал писать о том, что
видит, чувствует, о чём думает. Литераторы, понимающие
толк в слове и сюжете, предрекали ему будущее. Но пер-
вая же его повесть (ещё в рукописи) привлекла внимание
не критиков и ценителей изящной словесности, а… чекистов.
Повесть была документальной, рассказывалось в ней
о судьбе трёх родных братьев – российских немцев. Один
из них в годы войны очутился в Германии, где был призван
в армию. Другой ещё перед войной стал преданным ком-
мунистом, а третий – священником. И вот в один мрачный
ветреный день все они встретились за колючкой советско-
го концлагеря, а потом были отправлены на спецпоселение
в Архангельскую область…
Пересказывать дальнейший сюжет не буду, скажу только,
что после того как рукопись оказалась на столе у кагэбэшно-
го начальства, имя Пеннера было занесено в особый чёрный
список. Он был изгнан с факультета журналистики Ленин-
градского университета, а его произведения, вплоть до на-
196
чала перестройки в СССР, нигде не публиковались. Но это –
позже. А перед этим Яков успел побродяжничать (круглым
сиротой он остался в два года), окончить профтехучилище
в Оренбурге, поработать трактористом, отслужить в армии
в Белоруссии, окончить Архангельский индустриально-педа-
гогический техникум, поучительствовать в Онеге, поработать
в редакции районной газеты и поступить на факультет жур-
налистики престижного вуза.
- По всем статьям ты вроде как диссидентом был, – сказал
я ему.
- Никаким диссидентом я не был, – насупил брови Пен-
нер. – Кстати, слово и звание это никогда не любил.
- Почему – звание? – не понял я.
- Потому что все они, которых «забугорные голоса» дис-
сидентами объявляли и которые потом на Запад съезжали,
с органами сотрудничали. А я не сотрудничал. Я отказался.
- А что, предлагали?
- Конечно, и многократно.
- Расскажи…
- В другой раз. Давай-ка лучше я тебе о Севере расскажу.
Buch Utro v raju_210211.indb 196
09.03.2011 20:48:23
И Колины стихи почитаю.
«Колей» Пеннер называет Рубцова. И в этом нет ни па-
нибратства, ни желания намекнуть на их якобы близкое
знакомство, а большое тёплое чувство к хорошему поэту
созвучной судьбы.
…В 1999 году в городке Зигбург, расположенном непо-
далёку от Бонна, в здании городской библиотеки открылась
фотовыставка Якова Пеннера с символичным названием
«Николай Рубцов – абсолютное явление русской природы».
На ней было представлено около ста фотографий, преиму-
щественно Русского Севера, сюжеты которых были навеяны
стихотворениями Рубцова. Спустя два года Пеннер проил-
люстрировал «рубцовскими фотографиями» книгу жившего
в Архангельской области своего друга, лауреата литератур-
ной премии имени Рубцова Евгения Токарева, «Верность»,
которая вышла в Германии на русском языке.
Чем и как объяснить эту трепетную тягу немца Пенне-
ра к России и русской словесности, я не знаю. Если честно,
то ничего особо радостного, связанного с «бесконечным
российским пространством», у него и всего нашего на-
197
рода, в данном случае я имею в виду российских немцев,
не было, да и нет. Повыдавливали нас всех оттуда, пред-
варительно пропустив через мясорубку тюрем, лесопова-
лов, шахт, спецкомендатур и спецпоселений. Ну, хорошо,
если бы Пеннер был один такой чудак. Так ведь нет! Тысячи,
сотни тысяч российских немцев, перебравшихся на посто-
янное жительство в Германию, с большой теплотой говорят
и вспоминают о стране, в которой родились. И, может быть,
в этом как раз скрыта некая метафизическая связь двух на-
ших народов, способная трансформировать перманентное
противостояние русских и немцев в ХХ веке в нескончаемое
добрососедство. К этому нас подталкивает многое – этно-
культурная и демографическая ситуация, складывающаяся
в Западной Европе и России, тревожное ожидание большой
беды, раскаты которой доносятся с Ближнего Востока, Ирака,
Афганистана, парижских окраин. Наконец, мы, как, пожалуй,
никогда за всю историю, связаны теперь кровно – тысячи
близких и дальних родственников живут во всех уголках Гер-
мании и России, Украины, Белоруссии, Казахстана… И ещё
нас сблизила загадочная любовь немцев к поэтике пока
Buch Utro v raju_210211.indb 197
09.03.2011 20:48:23
не изданного на немецком языке Николая Рубцова. Пусть
не всех, а только нескольких человек. Но это не беда. Ведь
есть много других писателей, поэтов, музыкантов, одинаково
