Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский

своим опытом и совместно вырабатывали основную точку зрения на родиноведческое движение, до того времени не вполне оформленное и осознанное[50].

Война застала Лебедева отбывающим воинскую повинность. В другой некрологической статье Золотарев сообщает, что по окончании школы прапорщиков Лебедев «читал для нижних чинов основы химии, метеорологию, теорию и практику фотографии. Работал по борьбе с газами, от которых и погиб»[51].

На смерть Лебедева М. К. также отозвался статьей, посвященной покойному, – первой в длинном ряду некрологов, которые ему придется писать в дальнейшей жизни. «…Мы все, – сказано в этой статье, – кому дарила судьба часы совместной работы с тобой, будем свято и бережно хранить в душе светлое воспоминание о твоем чистом и благородном облике». М. К. упомянул также об участии своего старшего друга в студенческом движении:

Стаж русского общественного деятеля прошел Н<иколай> Н<иколаевич> целиком. Арест, исключение из университета, ссылка, высылка – все это было изведано Н<иколаем> Н<иколаевич>ем, прежде чем смертью в окопах завершил он свой короткий, но прекрасный и яркий жизненный путь[52].

Третий отклик на преждевременную кончину Лебедева принадлежал С. И. Руденко[53], связанному с покойным совместной работой в Антропологическом обществе.

Трудясь в Отделении этнографии, М. К. продолжал в 1914–1915 гг. сбор материалов для Этнографического отдела Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (Москва), где фольклорно-этнографическими изучениями руководил (до своей смерти в 1913 г.) профессор-фольклорист В. Ф. Миллер. В своем отчете за 1915 г. М. К. указал:

…принимал участие в работах по составлению «Библиографического указателя литературы по народной словесности», изд<ание> Комиссии по народной словесности при Этнографическом Отделе Имп<ераторского> Общ<ества> Люб<ителей> Ест<ествознания>, А<нтропологии> и Э<тнографии>)[54].

Действительно: в третьем выпуске означенного «Указателя» (М., 1915), в перечне лиц, принимавших участие «в собирании материала», стоит и фамилия Азадовского, который, как нетрудно предположить, подбирал и обрабатывал для «Указателя» в первую очередь названия работ, посвященных Сибири или с нею связанных.

Спустя более чем 10 лет М. К. будет избран действительным членом Общества[55]. А в 1931 г. оно прекратит свое существование, влившись в Московское общество испытателей природы.

Сотрудничество М. К. с Географическим обществом не затухает и в 1920‑е гг. Будучи одним из руководителей Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества, М. К. будет поддерживать постоянную связь с его головным отделением и Сказочной комиссией – в частности, через переписку с С. Ф. Ольденбургом, возглавившим в 1920‑е гг. этнографическую и краеведческую работу в СССР. В 1925 г. Медальная комиссия Русского географического общества награждает его серебряной медалью за серию работ по библиографии Сибири[56]. В сентябре 1927 г., намереваясь посетить Ленинград (на пути из Кисловодска в Иркутск), М. К. советуется с Ольденбургом: «Хотел бы прочесть в заседании Географического общества доклад „Характеристика ленского сказочника Аксаментова“…»[57] Прекратившая свою деятельность в 1917 г., Сказочная комиссия возобновила работу в мае 1924 г. 14 октября 1927 г. на заседании Отделения этнографии М. К. выступит с докладом «Ленский сказитель Ф. Аксаментов»; председательствовал С. Ф. Ольденбург, выразивший приветствие «прибывшему из Иркутска» М. К., а секретарские обязанности исполнял Д. А. Золотарев. В журнале заседания отмечено:

Докладчик подробно остановился на характеристике ленского сказителя, попутно затрагивал вопросы методологии и собирания, и состояния народного творчества. В оживленном обмене мнений по докладу приняли участие: Д. К. Зеленин, Н. П. Андреев, Н. П. Гринкова, С. Ф. Ольденбург, В. Г. Богораз и Н. М. Элиаш[58].

Другой доклад в Сказочной комиссии был сделан 3 января 1928 г. «В 7 час<ов> вечера была Сказочная комис<сия>, – отметила в этот день Е. Г. Ольденбург (жена С. Ф. Ольденбурга), – доклад Азадовского о собирании сказок в Иркут<ской> губ<ернии> и вообще в Сибири»[59]. Связь М. К. со Сказочной комиссией продолжается и в дальнейшем. «Вечером заходил М. К. Азадовский, – записывает Е. Г. Ольденбург 19 апреля 1929 г., – и затем мы все трое пошли на заседание Сказочной комиссии, где было очень интересно, оживленно. <…> Был интересный доклад о сказителях»[60].

В конце 1929 г. М. К. становится действительным членом Географического общества[61] (по рекомендации Д. К. Зеленина и Д. А. Золотарева[62]). 20 ноября 1930 г. он выступает в актовом зале Общества на заседании, посвященном памяти Б. М. Соколова (см. главу XXI); в 1933 г. делегируется для участия в работе I Всесоюзного географического съезда (1933) «с правом решающего голоса»[63]. И наконец, в конце января 1947 г. М. К. выступает на заседании II Географического съезда (он же – I Всесоюзный съезд Географического общества СССР) с докладом «Значение Географического общества в истории русской фольклористики»[64].

Участие М. К. в работе Русского географического общества оказалось, таким образом, «пожизненным». Он всегда помнил о Сказочной комиссии 1910‑х гг. и пытался сохранять внутреннюю связь с учеными, в окружении которых начинал свой путь в науке.

В октябре 1954 г. М. К. получил официальное приглашение на общее собрание действительных членов Русского географического общества, где предполагалось, в частности, выбрать и утвердить делегатов на II Всесоюзный съезд Географического общества СССР (так именовалось РГО в 1945–1992 гг.). «Ввиду важности вопросов, – отмечалось в извещении, – явка на собрание обязательна» (67–50; 9).

Съезд состоялся в Москве в феврале 1955 г. – через два с половиной месяца после кончины М. К.

Глава IX. Ленская экспедиция

Весной 1915 г. Этнографическое отделение Русского географического общества и Отделение русского языка и словесности Академии наук командируют Азадовского – разумеется, в соответствии с его пожеланиями – в Восточную Сибирь для сбора материалов по этнографии и устному народному творчеству среди местного старожильческого населения, потомков первых покорителей Сибири (казаков, переселенцев, ссыльных)[1].

18 мая 1915 г. М. К. обращается к председателю Сказочной комиссии С. Ф. Ольденбургу со следующим прошением:

Предполагая заняться текущим летом собиранием материалов по народной словесности (преимущественно сказок и причитаний) среди русского населения Иркутской губернии, честь имею просить Сказочную комиссию выдать мне открытый лист от имени И<мператорского> Р<усского> Г<еографического> О<бщества>.

Выехать предполагаю 22–23 мая; основным пунктом будет с<ело> Качуг на р<еке> Лене, откуда я буду совершать дальнейшие поездки в селения, расположенные по р<еке> Лене[2].

Получив 23 мая 1915 г. «Открытый лист» от Сказочной комиссии, подтверждавший, что предъявитель оного «отправляется в Иркутскую губернию для этнографических исследований», и предписывавший местным властям оказывать ему «законное покровительство и возможное содействие» (55–7; 18), М. К. покидает Петроград. Маршрут и