Отпускай (СИ) - Ольга Сурмина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ей диагностировали доброкачественный поствирусный миозит. — Дрожащими губами прошептала Эмма. — А еще сделали биопсию мышц, и нашли дефектный ген, дистрофию Беккера. Из-за миозита она не могла ходить. Однако, миозит прошел. А диагноз дистрофии остался с ней на всю жизнь. Девочке всегда говорили, что она — инвалид, и однажды она правда им стала. — Фастер шмыгнула носом.
— Не может быть. — Хозяйка шокировано подняла брови. — Это ты…
— Я. — Со слезами на глазах девушка кивнула.
— Господи, сколько лет. — Рот открывался сам собой. — Эмма…
— Она самая. — Фастер неловко опустила голову.
— Эмма. — Тепло повторяла женщина, словно увидела перед собой давно потерянного члена семьи. — Милая, какими судьбами? Как ты вообще? Господи! Еще и дошла сюда. На своих двоих дошла? У тебя ж коленки трясутся, а я сразу внимания не обратила. Тебе, получается, дистрофию диагностировали? Боже, какой кошмар! Ты одна сюда приехала? Из города? Про родню про свою узнать?
— Да. — Девушка неловко кивнула.
— А как же ты назад-то пойдешь?! Здесь без малого три километра до станции. Слушай. В четыре часа с работы вернется мой сын. Подожди его, а? Он тебя до станции и подкинет. На машине подвезет. Пообедаешь пока, еще поболтаем. Как твоя жизнь сложилась? Устроилась кем-нибудь? Замужем, или еще нет? — Хозяйка пыталась заглянуть Фастер в лицо. Ей на самом деле хотелось узнать то, что она спрашивала. Судя по всему, на одиноком участке с молчаливыми соседями было довольно скучно. Дни сменяли друг друга, похожие, словно однояйцевые близнецы, и внезапная гостья слегка расшатала эту привычную скуку. Внесла немного красок в серый мир повседневности своим внезапным, хотя и печальным расспросом. Так или иначе — разнообразие.
Они говорили о прошлом. О кошмарном меню в детских домах, о недоверчивости любых приемных родителей. Говорили про погоду, больные ноги, про людскую доброту и… работающую с постоянными перебоями гидроэлектростанцию на плотине неподалеку.
Эмма слышала, что тут где-то есть плотина, но где — понятия не имела. По дороге от станции ей встретился только один, захудалый пешеходный мостик, и тонкий ручей под ним, который мало напоминал реку.
Раньше четырех в коридоре послышалось шевеление, и детские голоса. На кухню прошел грузный, добрый мужчина примерно сорока лет, которого сзади называли «папа». Раздавался тихий женский голос. Сперва Эмма немного съежилась, но затем взяла себя в руки, и попыталась расслабиться. Сын хозяйки с семьей. Сын хозяйки. По одному его виду можно было сказать, что он в два счета согласится кого-то куда-то подкинуть. Потому что люди добрые.
Когда-то давно, еще в приюте Фастер оскорбляли, унижали, дразнили. Отбирали у нее вещи. Пинали её, и посмеивались, пока их в отместку не пинал Нейтан.
Потому что люди злые.
А еще люди добрые.
Очень, бесконечно добрые, и помимо Нейта могли протянуть руку, если что-то пойдет не так. Могли бескорыстно что-то дать. Таких людей тысячи, и сейчас Эмма с ужасом это понимала.
Нейт был не один такой.
Быть добрым — нормально.
* * *
Сквозь приоткрытое стекло в машину залетал легкий сквозняк. Травы клонились вслед автомобилю, сминаемые потоками летнего ветра. Где-то вдалеке раздавался шум воды.
Фастер неловко косилась на мужчину, который с доброй улыбкой иногда что-то комментировал, поглаживая руль большими пальцами. В салоне пахло химическим освежителем — хвоей.
С узкого, двухполосного моста было видно, как поперек реки возвышалась огромная, невероятная толстая серая стена, со странного вида подпорками и узкими шлюзами.
— Вот это дамба… — С восторгом прошептала Эмма. — Я слышала, что где-то тут она есть, но не думала, что настолько…
— Это плотина. Здесь восемь месяцев назад закончили реконструкцию. — С улыбкой констатировал водитель, видя круглые глаза своей пассажирки. — Красота, да? Как сказать, реконструкцию… практически все с нуля делали. Был государственный грант на лучший инженерный проект этой плотины. Обещали кучу денег, золотые горы. Но место сложное, за него никто браться не хотел. Выиграл, в итоге, паренек из нашего города. — Мужчина широко улыбнулся. — Для меня он паренек, не старше тридцати лет. Для тебя — нет, конечно… Что-то, а период работы с ним я запомню надолго. Зануда, каких не видел свет. Палец в рот не клади.
— Мой… — Фастер прикрыла глаза. — Мой друг тоже занят инженерным делом. Быть может, занудство — это… профессиональная деформация, не знаю. В конце концов, такое строение держит на себе тысячи литров воды, ошибки быть не может.
— Твой друг? — Водитель весело вскинул брови. — Не знаю. Этот приезжал сюда почти каждое утро. То с группой промышленных альпинистов, то с маркшейдером, то еще с кем, потому что поговаривали, что у реки двойное дно. Замучил пересчеты делать. Ей-богу, замучил. Не сдружились мы с ним. А знаешь почему? Я впервые, когда он приехал, со спины его за бабу принял. — Мужчина громко рассмеялся. — Подошел сзади к нему и пошутил, мол, во бабы, под два метра ростом вымахивают. Он так разошелся, я думал, в драку полезет. — Человек продолжал смеяться. — Нет, а что? Волосы длинные, а зрение у меня не очень. Спутал и спутал, что беситься-то?
— Длинные? — Эмма почувствовала, как сердце пропустило удар. Перед глазами потемнело.
…Нейт не делал никакой плотины. Обо всех проектах он, вроде как, рассказывал. Даже сетовал, если дела шли не очень. И тогда… восемь месяцев назад они строили дом. Заканчивали черновой ремонт. Жили на съемной однокомнатной квартире. О каких «золотых горах» может идти речь? Штайнер действительно хорошо зарабатывал уже тогда, но все деньги уходили на дом, на стройку. Средств с квартиры Фастер хватило только на покупку участка в парковом районе, в центре города.
— А иногда приезжал с семьей. — С улыбкой продолжал водитель. — С девушкой молодой, и мальчиком, лет пяти. Вроде как они тут даже планировали дом купить, но как-то не сложилось. А что? Места у нас симпатичные. Дивные, можно сказать, тут часто дачи… загородные домики покупают.
— Скажите. — Сдавленно прошептала Фастер. Лицо побелело, дрожали пальцы, а ресницы намокали сами собой. — Вы не помните, как его звали? Этого… инженера
