Развод.com - Ольга Сергеевна Рузанова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем?
— Хотела выяснить у неё, зачем она это сделала?
— И? — равнодушно спрашиваю.
— Она уверила меня, что такая подача для молодого политика — это норма, и синхронизируется с тем, как ты прославился. А еще, до выборов совсем немного времени и превратить тебя в серьезного политика не удастся, поэтому надо работать в твою аудиторию. Тех, кто смотрел и покупал твои курсы раньше. Это девушки от восемнадцати до тридцати.
— Много твоя Ида понимает в колбасных обрезках, — расслабленно говорю, резко приподнимаясь и обхватывая округлые бедра. — Написали и написали. Похуй, Гайка. Иди ко мне, я соскучился. Весь день о тебе думал.…
Она неуклюже опускается на мои колени и робко складывает ладони у меня на груди. Больше не злится, замирает и краснеет.
— Я бы хотела знать о таком…
Договорить не успевает, из кармана шортов доносится мелодия входящего звонка.
— Да, Уль, — прикрываю глаза, потому что солнце светит ещё ярче. — Всё сделали?
— Да, — голос помощницы заглушается автомобильным клаксоном. — Документы в банк отвезла, кое-как успела на метро. Час-пик и на дорогах пробки, сам понимаешь. Как сейчас добираться буду?... Не знаю.…
— Вызови такси, я оплачу.
— Спасибо, Ром, — веселеет.
— Все. До завтра, — киваю, откидывая телефон на диван.
Снова тянусь к Гайке, но она отталкивается от моих плеч и спрыгивает, поправляя халат.
— Может, сам ее отвезешь? — обвиняюще спрашивает и отворачивается к окну.
— О чем это ты?.. — тоже поднимаюсь.
— Рома, ты вообще ничего не замечаешь? — тараторит со слезами в глазах. — Все повторяется. Эта Ульяна… Она так же, как и.… Ильяна, звонит тебе по вечерам, хамит мне по телефону и делает вид, что меня вообще не существует. Все повторяется, почему ты этого не замечаешь?..
Развернув ее к себе, спокойно объясняю:
— Она по работе звонила. Я просил закинуть оригиналы документов в банк, чтобы не ехать через Москву самому и побольше времени провести с вами. Стоп… А когда это Ульяна тебе хамила?
— Никогда, — Наташа обиженно поджимает губы. — Уверена, у тебя и для этого найдется объяснение.
Ледяной страх все потерять окатывает с головой. А что, если она передумает? И снова развод.…
Что тогда? Как жить? Куда все это и зачем?
— Наташ, — обхватив за плечи, накрываю ладонью ее волосы и ласково поглаживаю. — Я поговорю с Ульяной, обещаю. Мы все решим…
— Ладно.…
— Ну, и чего ты? — приподнимаю острый подбородок, чтобы рассмотреть заплаканные глаза. Большим пальцем оттягиваю пухлую, нижнюю губу.
— Ничего.
— Мы же семья?! — больше утверждаю, чем спрашиваю.
Склоняюсь.
— Семья, — всхлипывает и привстает на носочки, а я жадно её целую.
Глава 42. Наташа
Накопленные за день страхи и обиды если и не исчезают без следа, то значительно притупляются. Я обвиваю шею Ромы обеими руками и подставляю губы для поцелуя, мысленно обещая себе прояснить ситуацию с этой, будь она трижды неладна, Ульяной. Если потребуется, сама с ней поговорю.
— Вырубай процессор, Гайка, — шепчет в рот, улыбаясь. — Я слышу, как он гудит.
— Обещай мне....
— Все что угодно, Наташ. Я весь твой.... Ваш.
— Просто мне иногда страшно, — лепечу, проводя руками по широким плечам.
— Я понял, да. Я всё сделаю.
Тягучие неспешные поцелуи Березовского постепенно меняют свой характер — становятся жадными, нетерпеливыми и максимально горячими. Он наступает, я отступаю. Прогибаюсь назад, реагируя на вторжение его языка, и отчаянно отвечаю. Утоляю свои голод и жажду, что копились во мне почти год наравне с обидой и тоской.
— Иди сюда, — говорит, делая шаг назад и усаживаясь на диван.
Я устраиваюсь на его коленях, и мы снова целуемся. Долго, до нехватки дыхания и жара на коже. Совсем как тогда, когда только начали встречаться и целыми вечерами облизывали и трогали друг друга. Ощущения те же, но теперь с привкусом горечи после пережитой трагедии. Наверное, мы оба это чувствуем.
— Наташ.... Люблю тебя. Не смей сомневаться, слышишь!...
— Да!
Нырнув руками под подол халата, Рома впивается пальцами в мои бедра. Щупает, мнет, подбираясь к ягодицам. Оглаживает их обеими ладонями и, с трудом контролируя себя, сильно стискивает. Кровь в моих венах быстро нагревается, разгоняется по телу с каждым ударом сердца и стекает в низ живота густым пряным ликером, от которого кружится голова.
Сжав коленями его бедра, я двигаюсь ближе и впечатываюсь промежностью во внушительный, спрятанный под домашними шортами, бугор.
— Твою мать!.. Ты что творишь, Гайка?
Дернув за конец пояска, Березовский одним движением избавляет меня от халатика, а вторым — от бюстгальтера. Поддев ягодицы снизу, вынуждает меня подняться на коленях и погружает сосок в теплый рот.
— Ро-ма....
Я кормлю Сашу грудью, и всякий раз, когда муж начинает ласкать мою грудь, дико смущаюсь и боюсь шокировать его внезапно выступившим молоком. Однако поплывший взгляд и участившееся дыхание Ромы говорят об обратном — кажется, его это только заводит.
Целуя плоть, он поднимает глаза к моему лицу и буквально шокирует силой своего желания. Смотрит из положения снизу, но при этом взглядом доминанта.
Зарывшись пальцами в густые светлые волосы, я себя отпускаю. Подстраиваюсь под движения его губ и языка и тихо стону.
Все постороннее отступает, реальность сужается до размера нас двоих и наполняется жаром наших тел и запахом страсти.
— Ром... давай снимем... — хнычу капризно, имея в виду его футболку, — Сними её скорее!
Сама тяну ее вверх и бросаю рядом на диван. Обнимаю, глажу горячую гладкую кожу и прижимаюсь животом к твердой груди. По нашим венам, создавая общее магнитное поле, бежит ток. Мои шея и грудь в мурашках.
— Хочу тебя, Гайка.... пиздец, как сильно хочу....
Мышцы таза отвечают самопроизвольным спазмом. Опустив мои бедра вниз, Березовский несколько раз ритмично толкается в меня.
— О, чёрт — чёрт — чёрт!... — задыхаясь от острейших ощущений, пулемечу на грани слышимости.
Его рука тут же соскальзывает вниз и, поддев ткань трусиков сбоку, ныряет прямиком туда, где уже все невыносимо ноет и тянет. Гладит, ласкает, размазывая влагу, двумя пальцами проникает в меня. Каждое касание отзывается внутри живота маленькой вспышкой.
— Ох, Ром....
