Развод.com - Ольга Сергеевна Рузанова

Помимо этого, не могу сдержать укол ревности, попадающую в кровь и с дикой скоростью несущуюся по венам. Глотаю слезы. Чувства, схожие с той самой страшной ночью — будто мой любимый мужчина стал вдруг общим.

А он только мой… Я не хочу ни с кем его делить!...

Чувствую, как комок в горле становится всё больше, дыхание сбивается.

Я — его настоящая жизнь, но в то же время Рома — звезда, сверкающая на политическом небосклоне. К этому тоже стоит привыкнуть…

Схватив телефон, на эмоциях набираю мужу. Отсчитываю длинные гудки, прежде чем слышу до отвращения вежливый женский голос в трубке.

— Да.

— Мне нужен Рома, — холодно выговариваю.

Он — мой.

— А.… Наташа? — приветливо произносит, так понимаю, Ульяна, его помощница. — Здравствуй. У Ромы дебаты в прямом эфире на радио. Ты разве не знаешь?

— Я…. Нет, — мотаю головой.

Стыдно становится. Он мне ничего не рассказывает, чтобы не беспокоить.

— Прости, — Ульяна неловко извиняется. — Я могу что-нибудь передать Роме в перерыве. Как правило, это всего минута, но мы успеваем перекинуться парой слов.

— Не нужно, Уля, — грубовато обрываю. — И почему… почему ты вообще отвечаешь на его телефон?

— Кхм…. Наташ, у тебя какие-то претензии ко мне?

— Я задала вопрос, — настаиваю.

После недолгой паузы, её голос становится холодным:

— Я ответила, потому что Рома просит принимать звонок, если это важно. А семья для него важна.…

— Всё ясно.

— Не понимаю твой тон, — оскорбленно выговаривает она.

— И не поймешь. Ничего не нужно передавать. Я наберу чуть позже.

Не прощаясь, отбиваю звонок.

Глава 41. Роман

— Настроение хорошее? — спрашивает Вячеслав. — Давненько вас таким улыбчивым не видел, тем более после бурных дебатов. Я ведь послушал, пока вас ждал, — кивает на автомагнитолу. — Лихо вы оппонента приложили, когда он про ваш курс вспомнил.

— Было и было. Выплыли, слава богу. Дебаты — всего лишь часть работы, — с улыбкой отвечаю, забирая пиджак и объемный букет белых тюльпанов с соседнего сидения. Приглянулся в витрине цветочного магазина, возле которого мы только что стояли в пробке. Я решил, что это знак. — Хорошего вечера, Слав.

— Роман Алексеевич. Я вот все думаю, может, мне тоже этот курс пройти? Если у вас остались материалы….

— Не стоит, — грубовато отрезаю, хлопая дверью. — Если даже остались, я бы тебе всё равно их не отправил. У тебя и так все отлично. Выборы выиграем, пойдешь на повышение.

— Помощником депутата, что ли? — довольно смеется и краснеет.

— Найдем должность, — киваю.

— Ловлю вас на слове. У меня, конечно, и так все отлично, правильно вы сказали.… — улыбается. — Сын футболом занимается, сегодня с ним на игру пойдем.

— Отлично сходить. Я тоже к своим пошел, — с гордостью говорю. — Правда, мой Сашка до футбола еще не дорос, ограничимся купанием. До завтра.

Закинув пиджак на плечо, преодолеваю широкий газон, чтобы сократить путь, и захожу в прохладный подъезд. В лифте радуюсь, что ехать нужно до десятого, а не до двенадцатого этажа.

Вроде всего пара секунд, а тоже промедление.

Домой хочу.

Открыв дверь собственным ключом, скидываю тесные туфли и внимательно осматриваю прихожую. Вроде все вещи на своих же местах, но то, что Наташа приложила заботливую руку, чувствуется: кроссовки в обувнице составлены ровно, чемодан, так и не убранный после последней командировки, оказывается на верхней полке, а мое осеннее пальто теперь размещено на плечиках, а не на вешалке, как было раньше.

Улыбаюсь как полный идиот.

Депутат, блядь.

Пиджак с цветами оставляю на тумбе и иду в ванную мыть руки. Это уже рефлекс, которому тоже научила Гайка.

В спальне минуты две пялюсь на идеально заправленную кровать. Я бы так не смог даже под дулом пистолета.

Приходила? И ушла?

— Ну и?... Что тут было? — спрашиваю у вечно сонного Вжика. — Ты, как всегда, все проспал, дружище? Надо было собаку заводить…

Ротвейлера. Хрен бы кто тогда из моей квартиры умотал.

Сменив рубашку и брюки на шорты и просторную футболку, забрасываю в карман телефон, беру цветы и все же покорно еду на двенадцатый этаж. Наташа встречает меня с каменным выражением лица, от которого рассеивается мороз по коже.

— Привет, Ром. Саша только что уснул.

— Привет, а я к тебе, — уверенно наступаю, сую в руки цветы и, захватив узкое лицо, мучаю ртом теплые, вкусные губы.

Моя!... Моя!... Моя!...

Хрен кому отдам!

Наташа, вопреки своему настроению, все же отвечает на поцелуй и ни капли не сопротивляется.

— Спасибо, — опускает чуть припухшие от недосыпа глаза на крупные тюльпаны.

— Почему сбежали?

— Мне здесь как-то сподручнее, — быстро отворачивается, и, пока я разуваюсь, ее как ветром сдувает из прихожей.

— Сподручнее? Что это значит? — упрямо иду за ней.

— Достань вазу, пожалуйста. Во-он там, на самом верху. Я нечасто ей пользуюсь, поэтому убираю так далеко, — тихо просит.

Это что? Претензия?

Ей тут оранжерею организовать? Я могу.

Наблюдаю, как Гайка аккуратно ставит цветы в воду и несет вазу в гостиную. Устало валюсь на диван, вытягивая ноги.

— Ну, жалуйтесь…

— А ты нас с избирательницами не спутал? — дуется она. — Чего это мы тебе жаловаться должны?

— У тебя настроение меняется со скоростью стрекозы. Разгон — сто километров в час.

— Неправда, — смягчается. Уголки розовых губ дергаются. Это хороший знак.

Прищуриваюсь от вечернего, летнего солнца, отражающегося от окна соседнего дома. Расслабившись, запрокидываю голову на спинку дивана.

Пронесло. Не передумала.

Наверное, так сейчас будет всегда?.. Раньше, когда между нами случались мелкие недопонимания, казалось, все это ерунда и наш союз также крепок и нерушим. Сейчас же, мир кажется настолько хрупким и зыбким, что приходится быть бдительнее.

— Почему ты мне ничего не сказал про статью? — Гайка задевает меня коротким, жалящим взглядом.

— Про какую статью?

— В «Глянце».

— А должен был?...

— Ну, мы же семья?! — растолкав мои колени, она становится между ними. Тонкие руки складываются в замок, а на лице появляется легкое раздражение.

Тереблю кончик пояса на шелковом халате и мрачнею.

— У меня выборы на носу, Наташ. Статьи выходят каждый день. В разных изданиях, на порталах, в телеграм-каналах.

—