Дети змей, дети волков - Янина Волкова

– Кюна права, – Хакон осторожно убирает прядь коротких волос ей за ухо, – ты устала и должна отдохнуть.

Должна. Отдых ей просто необходим, ведь того времени, которое провели они в охотничьем доме ярла в землях Звездного Холма, недостаточно было. Отойдя от Хакона, Ренэйст обращается к матери, вновь взяв ее руки в свои ладони:

– Понимаю, что хотела бы ты, чтобы пошла я с тобой, но сейчас не этого хочет мое сердце. Не готова я встретить Витарра, как и он не готов встретить меня, и потому я уйду с Хаконом. Ты больше не должна бояться за меня, ведь рядом с ним я буду в безопасности.

Йорунн улыбается ей, а в голубых глазах ее блестят слезы.

– Уж с кем ты и будешь цела, то лишь подле него, – соглашается кюна, оставляя нежный поцелуй на лбу дочери, следом за тем переведя взгляд на берсерка, покорно ждущего в стороне. – Позаботься о ней, Хакон. Верни мне мою дочь живой и невредимой.

– Поверьте, моя кюна, я глаз с нее не спущу больше.

Хакон наблюдает за тем, как, отпустив мать, подходит Ренэйст к спутнику своему, в котором узнает он того самого солнцерожденного, чью возлюбленную ловил Медведь на тонущем корабле. Тот, судя по взгляду, и сам его узнает, потому кивает Хакон медленно, давая понять – девушка цела, сдержал он свое обещание. Плечи ведуна опускаются, расслабляясь, а сам он смотрит на Ренэйст, ожидая, когда объяснит ему посестра, что происходит.

– Сейчас тебя отведут в Дом Солнца, – Ренэйст указывает рукой в нужном направлении, – туда, где сейчас находятся все солнцерожденные. Для тебя лучшим вариантом будет находиться там до тех пор, пока все не решится.

– Не решится что?

Поджав губы, хмурится Ренэйст, и глубокие борозды морщин появляются у нее на лбу.

– Хейд права была, не все так спокойно здесь, как хотелось бы мне верить. Брат мой хочет занять трон отца, и ясно дали мне понять, что не так-то просто будет нам прийти к миру. Помню я о клятве, что дала тебе, и можешь не сомневаться ты – я ее сдержу. Ньял, – повернув голову, смотрит Ренэйст на другого своего побратима, – сопроводи Радомира до Дома Солнца, пожалуйста. Хейд ведь пойдет с тобой к дому твоей семьи?

– Да. Сейчас одной ей лучше не оставаться, особенно когда Исгерд ярл поблизости. Я прослежу, чтобы все было хорошо.

Ах, так бы хотелось ей верить, что все и вправду хорошо будет. Улыбнувшись устало, Ренэйст кивает в знак благодарности, смотрит вновь долго в глаза Радомира и отворачивается, подходя к ожидающему ее Хакону. Медведь тут же прижимает ее ближе к себе, пытаясь поверить, что ныне она рядом с ним, и ведет к конюшням. Все так же живет он за пределами Чертога Зимы, и так будет даже лучше. Ренэйст не готова нести ответственность за чужие жизни, она и за свою-то нести ее не готова. Теперь же ждут от нее серьезных решений, мира, которого не видели эти земли с тех самых пор, как объявили ее погибшей.

Сначала должна поговорить дочь конунга с Витарром. Услышать то, что захочет он ей сказать, и лишь потом принимать какие-либо решения. Но сейчас уж может она позволить себе получить то, чего хочет сама, не оглядываясь на чужие желания.

– Все никак не поверю в то, что ты здесь.

– И сама я поверить в это не могу. Столько снилось мне, как я возвращаюсь, но каждый раз приходилось просыпаться в одиноком своем существовании, наполненном болью и страхом. Теперь, когда я подле тебя, ничего мне не страшно, Хакон.

Остановившись, крадет он еще один поцелуй с ее губ, и время застывает, не желая мешать им. Мгновения складываются в вечность, а Ренэйст все упивается нежностью и теплом его, растворяясь в Хаконе. Боится она, что откроет глаза – и окажется снова в гареме, расположенном в стенах Алтын-Куле, в самом начале тяжелого этого пути.

Но этого не происходит. Закрыв глаза, Хакон прячет лицо в белых ее волосах, кутая в собственный плащ, выдохнув жарко:

– Не оставляй меня больше.

И она, обнимая его тонкими руками, отвечает шепотом:

– Никогда.

Радомир не доверяет им и потому идет чуть поодаль, с недовольством вглядываясь в спины идущих перед ним северян. Только вот вряд ли Рена стала бы доверять сопровождение его к таинственному Дому Солнца тем, кто мог бы ему навредить. После пройденного пути он уверен в ней. Ведун сказать бы мог, что считает ее сестрой, но вслух о подобном никогда не скажет.

Чертог Зимы производит на него впечатление. Поселение луннорожденных совсем не похоже на родное Большеречье, и дома другие, и в целом ощущение странное. Чувство такое, словно бы вот-вот из-за угла выскочит на тебя дикий зверь, и за свою жизнь бороться будет необходимо. Радомир столько раз за нее боролся, что ему и не страшно будет.

Волнительно – и только.

Да и на самом-то деле ощущение такое, словно бы рыжеволосый северянин вовсе не его сопровождает, а идущую подле них девушку защищает от кого-то. Они оба словно бы с опаской озираются по сторонам, заставляя и ведуна оборачиваться. Только вот Радомир ничего особенного не видит и снова смотрит на их спины. Недовольство клокочет в нем, поднимается к глотке, как вода, выкипевшая на огне, и сдерживаться становится все сложнее.

– Значит, – говорит вдруг рыжеволосый воин на знакомом Радомиру языке, глянув на него через плечо, – побратимом ты Ренэйст приходишься?

– Побратимом, – в тон ему отвечает ведун, – а что, завидно?

Ньял цокает языком, фыркает недовольно, а после вздергивает нос, смотря на солнцерожденного надменно.

– Чтоб ты знал, я был первым, с кем Ренэйст побраталась. Так что уж кому, а мне не завидно!

– Вы что, – недовольно подает голос идущая подле них девушка, – поспорить решили, кто из вас лучший побратим Ренэйст? Будь я на ее месте, то одного только Ове из вас троих выбрала бы.

Ньял с искренним возмущением и негодованием смотрит на нее, не ожидая подобного ответа. Усмехается Радомир, смотрит на них, думая, что не такие уж северяне и страшные. Обычные дети, такие же, как и он сам. Сломленные, со своими бедами и судьбами, просто желающие жить. Можно ли их в этом обвинить? Можно ли осуждать человека за желание спасти себя и свой народ? Ведь именно этим сам Радомир и занимается. Это та самая цель, которую он преследует с момента нападения на Большеречье.

Права была Ренэйст, с самого начала права. Только вот Радомир ей об этом так просто не скажет.

Дом Солнца похож на дома, которые строят на его родине. От одного взгляда на него ведуна пронзает такая