Йога-клуб. Жизнь ниже шеи - Сюзанн Моррисон

Но это было не простое пирожное. Ни одно пирожное не способно вот так приходить ко мне во сне. Нет, это было пирожное размером с кирпич, и когда вы протыкали его вилкой, из самого центра вытекал расплавленный шоколад. Чтобы не было слишком уж шоколадно, повара предлагали употребить этот шедевр с тремя шариками ванильного мороженого. А потом — ну просто потому, что можно, — еще полить его сверху горячей карамелью. Это греховное сооружение называлось «Шоколадная смерть» и, согласно надписи в меню, было «ЛУЧШИМ ДЕСЕРТОМ В УБУДЕ!!!!!!!».

— Мы хотим вот это, — сказала я официантке.

Та кивнула и принялась записывать в своем блокнотике.

— Подожди! — воскликнула Джессика. Она, кажется, заволновалась. — Тебе не кажется, что это слишком? По-моему, не стоит… Не стоит, да? А как же Путь? Как же птица с верхней ветки?

Я заглянула в ее голубые глаза и улыбнулась:

— Знаешь что, моя дорогая? К чертям эту птицу.

Джессика была поражена. Потом начала хихикать.

— Ах ты, непослушная девчонка, — выговорила она восторженным шепотом. — К чертям птицу!

Я снова повернулась к официантке — было неудобно ее задерживать.

— Одну «Шоколадную смерть», — сказала я. — Две ложки.

Джессика не унималась.

— К чертям эту птицу! — закатилась она, подняв пустой стакан из-под коктейля. Она напоминала мне ребенка, только что научившегося ругаться матом.

— К чертям! — воскликнула я и чокнулась с ней пустым стаканом.

— Неси рогатку, — выпалила она.

— Джесс, — призналась я, — ты прелесть.

Можете представить, что бывает, когда получаешь такую дозу сахара в один прием, особенно после того, как почти два месяца не ел сладкое? Я вам скажу. Крышу сносит напрочь. Вскоре нас так вштырило, будто все наши нервные окончания переживали одновременное пробуждение кундалини. Я призналась Джессике, что она самая лучшая. А она — мне.

— Нет, это ты лучше всех.

— Нет, ты!

— Нет, ты.

— Ты супер!

— А ты супер-пупер!

Хммм… Мы-то ржали так, как будто ничего смешнее в мире не было, но вот на бумаге это выглядит как-то не очень смешно. Короче, нам надо было чем-то перебить этот сахарный удар, иначе мы бы пошли на улицу и начали задирать футболки. Джессика предложила заказать кофе. По такому крооооошечному капучино, чтобы вернуться с небес на землю.

Другими словами, мы еще раз надругались над птицей с верхней ветки.

После капучино дело дошло и до бутылочки красненького, и до пары стаканчиков портвейна, после чего мы уже признавались друг другу в крепкой любви и клялись в вечной дружбе, а потом заказали еще одну бутылку вина, чтобы отпраздновать нашу вечную дружбу. Нельзя же пить за вечную дружбу из пустых стаканов?

— Знаешь что, — сказала Джессика, оглядывая останки шоколадно-алкогольного пиршества на столе, — кажется, я нашла секрет, как жить «здесь и сейчас». Вино!

— Мы очень пьяные.

— Да! И поэтому кажется, что существует только этот момент и ничего больше.

— Только настоящее.

— Мы здесь и сейчас.

— Точно. Я вот реально здесь. Сейчас.

Ресторан закрывался. Мы в последний раз подняли бокалы. Когда мы чокались, в груди и горле появилось знакомое ощущение — мне было неохота уходить отсюда почти до слез. Это было настойчивое желание растянуть вечер еще на чуть-чуть, чтобы эта выпивка и разговоры никогда не заканчивались, солнце никогда не садилось, а ресторан не закрывался. Обязательно ли сейчас возвращаться домой?

— К чертям птицу, — повторила Джессика, как клятву.

— Аминь, сестренка, — ответила я.

Мы расплатились по счету и вышли в ночь. Поворот налево — и мы бы быстро добрались до дома. Но мы свернули направо, на дорогу, ведущую к обезьяньему лесу. И вскоре очутились у витрины бутика «Прада», прижавшись к стеклу носами.

— Вот она, — прошептала я. — Еще никто не купил. Ждет меня.

— Красавица, — призналась Джессика.

— Правда, кажется, что ей одиноко?

— Ну, может быть. Немножко.

— Не скучай, — пропели мы через стекло.

— Я скоро приду за тобой, моя малышка, — пробормотала я. — Если ты действительно та, за кого себя выдаешь.

Джессика захихикала, прикрыв глаза, и попыталась ухватить мою руку, но промахнулась. Потом снова попробовала, сжимая и разжимая пальцы, словно хотела поймать листок бумаги, унесенный ветром. Наконец ей улыбнулась удача, она погладила мою ладонь, и мы пошли дальше.

Мы договорились, что завтра с новым рвением посвятим себя изучению ремесла преподавателей йоги, но сегодня птица с верхней ветки должна получить взбучку от птицы с нижней. И ей все равно, решили мы, ведь это верхняя птица, понимаете? Она же наверху. В ветвях.

Дорога домой нас слегка протрезвила, мы долго сидели на веранде и выпили много воды. Когда же наконец пошли спать, то долго лежали на боку в темноте, и только ноги плавали в лужице лунного света. Мы болтали, и тут я вдруг поняла, что меня переполняет редкое чувство: счастье. Разговаривая с подругой после безумного вечера с вином и шоколадными пирожными, я — пусть всего на несколько минут — почувствовала себя счастливой. И поняла, что жить можно.

— Вот поедешь ты в Нью-Йорк, — проговорила Джессика, — а я приеду к тебе в гости. Будем ходить во всякие модные йога-студии, покупать красивую одежду и пить вино!

— Может быть, — ответила я. — И может, мы с Джоной будем счастливы вместе. Совместная жизнь сделает нас сильнее. Как считаешь?

— Как знать, может, так и будет. Ты просто попробуй. Ты же не знаешь, как это будет. Что подсказывает интуиция?

— Что я люблю Джону. И не могу представить себе жизнь без него. Если бы мы поженились, многие бы обрадовались. Он уже как член нашей семьи. — Я взглянула на Джессику в темноте и поняла, что могу стать похожей на нее, надо только себе позволить. У Джессики открытое сердце, и она ничего не боится. Ей не кажется, что она тут попусту теряет время или потихоньку отдаляется от любимых людей. Я спросила ее, тревожится ли она когда-нибудь о будущем.

— Постоянно, — ответила она. — Но я не думаю, что Бог привел меня на эту землю лишь для того, чтобы я умерла. Я здесь, чтобы найти себя и найти любовь. — Она перевернулась на спину и вздохнула. — Как же мне хочется полюбить, — проговорила подруга. — Тебе очень повезло, что ты нашла своего возлюбленного.

Джессика уснула уже несколько часов назад, и мне бы тоже спать, но я все проигрываю в голове последние двадцать четыре часа от начала до конца, вспоминаю последние несколько недель, лет… Джессика права. Мне очень повезло.

Джона подружился с моими братьями и сестрой. Он обожает моих бабушку с дедом. Дед каждый день спрашивает, когда мы с Джоной поженимся. Скоро я перееду в Нью-Йорк, и Джона станет моей семьей. Мне надо прекращать тревожиться, а главное, прекращать спрашивать совета у женщины, которая никогда не видела меня за пределами йога-студии. Она даже никогда не видела меня в джинсах — как может давать советы? Я должна стать как Джессика и полностью, чистосердечно открыться всему, что готовит мне будущее.

А еще я должна пойти спать. Сейчас же.

Ух ты!

У нас выходной! Слава богу. Мы обе проспали, а когда встали, Джессика не взяла с собой в туалет кружку из «Старбакса» и не пошла на веранду, прихлебывая из нее, как обычно. Мы уже целый час сидим за столом, читаем и пишем в дневниках и почти ни словом не обмолвились. Немножко неловко. Джессика сама не своя, и я тоже. Кажется, я знаю, в чем дело. Мы согрешили — и теперь не знаем, что с этим делать.

К чертям эту птицу.

За один вечер, одной лишь фразой мы осквернили святое. Мы — как те люди, которые отпускали шуточки по поводу теракта 11 сентября. Это неправильно.

Джессика хочет пойти в город и заняться ходячей медитацией. Мне, наверное, тоже стоит. Такое чувство, что мы вляпались. Как будто ее мама сейчас позвонит моей маме или что-то вроде того. Нам надо отработать свои грехи.

Я тут кое о чем подумала. Точнее, кое о ком. О Моряке. Я пила пиво и коктейль с зонтиками. Все это навело меня на мысли, как мне иногда хочется прямо-таки наброситься на Моряка, но я себя сдерживаю. Потому что у меня есть парень. Измена — ЭТО НЕХОРОШО.

Нехорошо, как ни посмотри. Я не должна быть распутной Иезабель! Точнее, Иезавиль. Иеза… неважно.

Но если все в мире иллюзия, какая разница? И как насчет, пардон, непривязанности?

В общем, у меня была целая теория, но я устала. Джона — моя любовь.

Пора спать.

Вот черт!

Что-то не то с моим йога-ритритом. От аскетичной искательницы истины и мудрости скатиться до бухла и распутства всего за пару дней. С духовной точки зрения это явно не шаг вперед.

Вчера я сначала подумала, что мы с Джессикой идем в город на ходячую медитацию. В наказание за то, что послали ко всем чертям чертову птицу с верхней ветки еще позавчера. Что ж. Я ошиблась. И пожалуй, надо было быть готовой к этому, учитывая, что все это время мы пытались усвоить, что наше восприятие мира и других людей неправильное. Мол, иногда нам кажется, что люди думают так-то и чувствуют то-то, хотя на самом деле это наши собственные мысли и чувства. Итак, Джессика вовсе не собиралась наказывать себя. Она собиралась купить туфли.