Йога-клуб. Жизнь ниже шеи - Сюзанн Моррисон

Дядя был толстоват и порядком пропотел в своем темном костюме. Прямоугольные стекла очков были заляпаны.

— А вы, значит, йогой занимаетесь? — улыбаясь, спросил он, поставив одну ногу на нашу ступеньку и сунув руку в карман. У него был австралийский акцент. — Американцы любят йогу.

Джессика кивнула, а я ответила:

— Ну да. Иногда.

Джессика нахмурилась:

— Сюзанн! Прекрати. Помни, ты на Пути!

— Кажется, я сижу на чьем-то пути, — ответила я и взглянула на дядюшку Су. — Мне нужен отдых. Слишком много йоги.

Он рассмеялся:

— Вот и мне захотелось отдохнуть от Бали и всех этих магических штучек. И я переехал в Джакарту. — Он показал на голубой коврик Джессики, расстеленный на веранде. — То, что вы делаете, хотя бы полезно для фигуры, хорошие упражнения. Вы молодцы. Но мы на Бали… наша йога — только колокольчики, ароматные палочки и приношения духам. Мы, как дети, играем в игру, которой не существует. Хотя с точки зрения экономики полезно — ведь пока туристы любят балийцев за их обряды, нам будет что кушать! Но кое-кому это уже изрядно поднадоело.

Джессика покосилась на меня так, будто это я виновата в том, что дядюшка завел этот разговор. Но мне хотелось узнать, что же он имеет в виду. Ведь мне нравились колокольчики и ароматные палочки. И ощущение игры. Я могла бы хоть весь день играть в колокольчики, лишь бы никто не говорил со мной о Боге — или о деньгах. Эти две темы мне уже надоели. Я попросила его разъяснить, и дядюшка Су начал распространяться по поводу циклов человеческого развития. Услышав слово «циклы», Джессика тут же приободрилась, но, кажется, услышала совсем не то, что хотела.

Дядюшка Су сказал, что людские желания подчиняются определенному циклу. Он нарисовал в воздухе часы и показал пальцем на самый верх, туда, где должна была быть цифра двенадцать.

— Начало цивилизации, — проговорил он, медленно переводя палец на один час, два и так далее. — По мере продвижения накапливаются блага. Люди борются за обладание вещами, властью, деньгами и землей. Ваши страны все это уже проходили. — Он дошел до цифры шесть. — Сейчас вы здесь. И вам хочется двигаться прочь от материального мира. — Он двинулся дальше — снова к двенадцати часам. — У вас уже есть все, чего только можно желать, — есть, потому вы отнимали это у нас в течение многих сотен лет. Но счастья это вам не принесло!.. — Он показал на один час: — А вот где мы сейчас. Мы хотим иметь то, что уже есть у вас, но у нас все еще есть одна вещь, к которой вы все так стремитесь.

— И что же это? — спросила я.

— Бог, — ответил он. — Мы все еще верим в Него, но предпочли бы иметь ваши большие машины и дома, а также женщин, которые сами зарабатывают кучу денег, пока я могу сидеть дома! — Он расхохотался.

Джесс закатила глаза.

— Я пошла наверх, — буркнула она.

— Не хочешь послушать про циклы?

Джессика фыркнула. Вскоре после этого ушел и дядюшка Су — отправился шнырять вокруг дома Марси и Барбель.

Значит, Бог. Иногда мне кажется, что, может, Он и существует, время от времени настраивается на наш канал, чтобы посмотреть, чем мы тут занимаемся, а еще посмеяться, какую новую одежку мы для Него придумали. Балахон или терновый венец, ермолку, кудряшки, сари и облегающие штанишки для йоги. Мы представляем Его в мужском или женском обличье или в виде бесполой фабрики по производству реинкарнаций, в виде матушки-Земли или Деда Мороза. Наверняка все это заставляет Его кататься по полу там, наверху. Мы — всего лишь идолопоклонники, молящиеся плодам собственного воображения, которые на самом деле совсем на Него не похожи.

Может, Он сидит сейчас в каком-нибудь параллельном измерении и думает: «Черт, а ведь Я даже не создавал этот мир! Готовил себе спокойно ужин и забыл выключить газ, а тут — бац! Большой взрыв. И пошло-поехало, пара часов — и глядишь, уже динозаврики забегали…»

Индра сегодня была ко мне особенно внимательна, все занятие подходила и называла Сюзанн М., а не Сюзи. Но потом Лу попросил меня показать позу колеса перед всем классом, чтобы на моем примере объяснить, как учить прогибам. Я показала, а Сью-Дзен заметила, что у меня позвоночник как будто резиновый. Это было приятно слышать, между прочим. Но Индра тут же вмешалась и заявила, что, хотя я довольно гибкая, бывает и лучше. То есть гибкость у меня совершенно обычная, ничего сверхъестественного.

Это, конечно, так, но блин! Не удивилась бы, если бы после этого она добавила: «А еще у Сюзанн толстая попа и безобразные волосы».

Ненавижу ее сегодня.

Потом она сама показала нам позу колеса, и конечно же колесо у нее обалденное. Индре никому ничего не надо доказывать. И так ясно, что она круче нас всех. Так зачем же она так часто мне об этом напоминает?

Каждый раз, когда Лу поправляет меня в позе, я думаю о том, что когда-то Индра, как и я, приехала на такой же семинар, и на ее месте была жена Лу. Поправлял ли он Индру на глазах у своей жены или знал, что его намерения не йогичны, и потому не трогал ее? Интересно, снился ли Лу Индре по ночам и вырастал ли у него иногда в этих снах большой хобот, как у Ганеши — слоноголового бога (и пробирался ли иногда этот хобот под ее саронг)? Для галочки, мне ничего такого не снилось. То есть… пока не снилось, но, если учесть мою склонность к грязным фантазиям, это лишь вопрос времени.

Очень трудно сосредоточиться на пробном занятии, которое мне предстоит провести, когда каждые пять минут взрываются фейерверки.

На следующей неделе — Ниепи, балийский Новый год, и фейерверки — часть подготовки к нему. Кажется, они должны отпугивать злых духов или что-то вроде того.

На нашу одержимую швабру, кажется, уже подействовало. Хоть какая-то польза.

Балийский календарь жутко запутанный, но, по словам Джессики, Новый год наступает примерно каждые девять-десять месяцев. Короче говоря, год на Бали равен периоду человеческой беременности. Джессика не могла не прокомментировать эту информацию восторженным монологом вагины. О мудрость древней Йони!

Поселок и город кишат чудовищами в разной степени законченности. Это уга-уги. Мне так нравится это слово, что я повторяю его постоянно. Уга-уги. Некоторые из них — настоящие великаны, футов в пятнадцать вышиной. Их поддерживают бамбуковые леса, и мастера забираются по ним наверх, чтобы достроить головы из проволоки или налепить на лицо огромные куски папье-маше.

Уга-уги такие страшные, чтобы отпугивать злых духов, осаждающих остров. Эти великаны — главная достопримечательность Нового года. Раньше их проносили по городу, а потом сжигали на кладбище. Теперь, по словам Лу, проносят по городу, а потом продают немецким туристам.

На лекциях по анатомии мы ведем себя отвратительно. Сью-Дзен утратила над нами всякий контроль. Мы передаем записки и говорим, перебивая друг друга. Смеемся и щекочемся, когда положено ощупывать илиопсоас[37] или мышцы-сгибатели.

Короче, если бы мы были детьми и ехали в машине, наша мама давно бы закричала на нас за такое поведение: «Ну все, сами виноваты! Дома будете наказаны!»

Сегодня в классе Джессика засадила мне ногой по башке, когда я помогала ей войти в стойку на руках. Обе плакали. А все Индра виновата.

Меня теперь раздражает все, что она делает. То есть я, конечно, люблю ее, наверное, но мне надоело, что она вечно указывает мне. И зовет меня «сестра Сюзанн». Надоело хвататься за ее юбку. Пора перерубить пуповину, в самом деле.

Самокопание — это так скучно.

Я ужасно скучная.

Мой пупок — скучный.

Сегодня мне пришло в голову: а что, если вся эта йога — всего лишь ритуалистический нарциссизм, загримированный под систему этических принципов, науку о самопознании и пути к Богу?

И еще: не захочет ли Джессика на ночь глядя прогуляться в поисках какого-нибудь десерта?

Захотела!

Вот теперь мне совсем не скучно.

Только что здорово поржали с Барбель над ее полной версией Упанишад.

Звучит, а?

Короче, Барбель показала Индре отрывок из Упанишад, в котором, по сути, описывается, как охмурить женщину. Там написано примерно вот что.

Шаг первый. Скажите женщине, что хотите лечь с ней в постель. Если она ответит «да», ложитесь! Если «нет» — перейдите ко второму шагу.

Шаг второй. Принесите женщине подарки. Если она наконец ответит «да», марш в постель! Если «нет» — пора перейти к третьему шагу.

Шаг третий. Возьмите большую палку. Побейте женщину палкой, пока та не скажет «да», и марш в постель!

Ах, религия. Может ли быть что прекраснее?

Барбель сказала, что Индра не захотела даже обсуждать этот отрывок. Она очень смутилась и, кажется, не желала признавать, что с Упанишадами может быть что-то не то.