Осторожно! Биологическое оружие! - Канатжан (Кен) Алибеков (Алибек)

Если все-таки кто-то из наблюдателей, попав в нашу «гражданскую» лабораторию, где и в самом деле выпускались вакцины, заметил бы несоответствие реального уровня защиты с тем, который фигурировал в наших «фальшивках», то на этот случай у нас тоже был готов ответ. Мы бы объяснили это тем, что лаборатории были построены много лет назад, теперь же в Советском Союзе приняты другие, гораздо более высокие требования по безопасности работ.

Чтобы поддержать эту версию, было создано еще одно подразделение, в чьи обязанности якобы входило наблюдение за строительством этого мифического завода. Фальшивка создавалась на самом высоком уровне.

Советский Союз к тому времени обладал достаточно богатым опытом и знал, как можно ловко одурачить иностранцев, не говоря уже о собственном народе.

И тем не менее многим не давала покоя мысль, что западные инспекторы раскроют наш обман. Полковник Виктор Попов, руководитель Института прикладной биохимии, в рапорте, присланном на мое имя, выражал беспокойство по поводу того, что никто не поверит в то, что гигантские ферментаторы и испытательные камеры, которых полным-полно на наших заводах, используются для изготовления пестицидов. Я отклонил его рапорт.

— Вам бы не выделили эти деньги, если бы не считали вас способным обеспечить надежное прикрытие, — отрезал я.

Задетый за живое, он вернулся к работе. Конечно, он был прав: наиболее подозрительно выглядевшее оборудование следовало бы отправить на закрытый склад, хотя большую часть его нельзя было демонтировать.

В 1988 году для сотрудников «Биопрепарата» нами была разработана специальная инструкция, в которой четко было расписано, как отвечать на вопросы инспектирующих. На любой возможный вопрос: «для чего это помещение?», «что это за оборудование?» — имелся определенный ответ, и каждый сотрудник должен был знать его наизусть.

Больше всего я беспокоился за наш проект с вирусом оспы. Если западные специалисты привезут с собой соответствующие приборы для инспектирования «Вектора», то без особого труда обнаружат присутствие генетического материала вируса оспы в помещениях. А это уже нарушение с нашей стороны условий резолюций Всемирной организации здравоохранения, в соответствии с которыми подобные вирусы могут храниться только в Институте вирусных препаратов. Мы предложили даже перевезти некоторые из хранившихся в Москве штаммов в Сибирь, на «Вектор», чтобы хоть как-то объяснить наличие там следов оспы, но Министерство здравоохранения, в чьем ведении находилось хранилище со штаммами, не согласилось с нами.

А в это время Межведомственная комиссия непрерывно обрабатывала запросы американцев. Каждый ответ, написанный под диктовку нашего «специалиста по биологической защите», был точным, высокопрофессиональным и исчерпывающим — и при этом от первого до последнего слова лживым. Поток лжи был настолько огромным, что это уже начинало всех утомлять.

В начале 1990 года на одном из заседаний комиссии Петровский, широко улыбаясь, сказал, что желает сделать важное заявление. Я, было, обрадовался, решив, что американцы оставят нас в покое со своими инспекциями.

— Следующее наше заседание, — радостно объявил он, — будет вести новый заместитель министра Виктор Карпов.

У Петровского был забинтован палец. Я обратил внимание на то, что он, как ребенок, теребит его и ковыряет повязку. Для человека, которого уволили, он был слишком довольным. Заметив, что все удивленно смотрят на него, ожидая объяснений, он смущенно добавил:

— Слава Богу, я теперь свободен от всего этого.[20]

В конце 1989 года послы США и Великобритании предприняли дипломатический демарш в отношении Анатолия Черняева — советника Горбачева по международной политике. В послании говорилось, что правительства этих стран обладают «новой информацией», подтверждающей, что Советский Союз грубо нарушает принятую в 1972 году Конвенцию по биологическому оружию. Источником этой «информации» мог быть только Пасечник.

Посол США Джек Мэтлок и посол Великобритании Родрик Брэйтуэйт выслушали туманные объяснения Черняева.

— Насчет тех обвинений, которые вы мне представили, могу заявить следующее, — невозмутимо сказал Черняев, — либо вы располагаете неверной информацией, либо президент не поставил меня в известность об этих нарушениях, либо речь идет о том, о чем не знает ни он, ни я.

Советник пообещал «разобраться в этом деле».

Дальше события развивались стремительно. Меня вызвал к себе Калинин и сообщил, что из Вашингтона и Лондона поступили ноты протеста и что это напрямую касается нашей программы. Я еще никогда не видел его таким встревоженным.

— Да, головная боль нам обеспечена, — добавил он. — Шеварднадзе рвет и мечет. Когда ему сказали про послов, говорят, что он пошел прямо к Горбачеву и потребовал объяснений. По-видимому, ему не понравилось, что иностранцы знают о том, что у нас происходит, больше, чем он.

Калинин, как и все военные, не скрывал легкого презрения к министру иностранных дел, который вел переговоры, в результате которых мы должны были вывести наши войска из Восточной Европы. Можно представить себе ярость Шеварднадзе! Все усилия, предпринятые им и Горбачевым для того, чтобы изменить отношение Запада к Советскому Союзу, могли быть сведены на нет. Ради этого Горбачев даже отправился в Ватикан, став первым коммунистом, получившим аудиенцию у Папы. Он старался показать, что не сочувствует свергнутым коммунистическим режимам в странах Восточной Европы и что их попытки вернуть себе власть и уничтожить нарождающуюся демократию заранее обречены на поражение.

Шеварднадзе не знал о существовании программы по созданию биологического оружия. Только четверо из наших руководителей: Горбачев, председатель КГБ Владимир Крючков, министр обороны Дмитрий Язов и член Политбюро, ответственный за военную промышленность, Лев Зайков — были в курсе дел.

Мы успокаивали себя мыслью, что Пасечник многого просто не знал. Он лично никогда не принимал участия в разработке программы по производству биологического оружия, поэтому то, что он рассказал на Западе, основывалось исключительно на слухах и разговорах. К сожалению, наш самый главный секрет — настоящее назначение «Биопрепарата» — стал по вине Пасечника достоянием гласности.

Бегство Пасечника на Запад доставило много хлопот нашему правительству. Игорю Белоусову, заместителю председателя Совета Министров и главе Военно-промышленной комиссии, было поручено подготовить ответ на ноту протеста. В феврале 1990 года проект ответа был готов и представлен на подпись министрам.