Банкир - Петр Катериничев

Девочки переминались, не зная, как поступить, а Лена вдруг почувствовала необычайную легкость. Она вышла из класса и зашагала по коридору — спокойно, плавно, не обращая внимания на жмущихся к стенам людей — почему-то не школьников, а самых разных взрослых, не замечая хихикающих, злорадных, глумливых, растерянных лиц, не замечая ничего вокруг — вперед, к выходу…

Двери почему-то оказались огромными, светлого дуба, с массивной ручкой в виде головы льва, из зубов которого свисало бронзовое кольцо…

— Одинцова, не сметь! — услышала она позади себя визгливый и противный голос; взялась за это кольцо — дверь распахнулась удивительно легко, она сделала шаг… Ей было ничего не страшно и не стыдно; неведомая прежде легкость пронизывала все ее существо, и кто бы ни оказался там, за дверью…

А за дверью оказался свет. Он лился потоками отовсюду, он окутывал ее тело прохладным серебристым туманом, он струился невесомым дождем… Она сделала еще шаг — и почувствовала, как твердь ушла куда-то из-под ног, а она запросто двигалась в потоках этого мерцающего сияния; она то кувыркалась в них, то невесомо и расслабленно парила, то неслась куда-то вперед и вверх, беззащитная и неуязвимая в своем бесстрашии… Потом… Потом она лежала, закрыв глаза, на шелковистой траве; нежаркое солнце ласкало кожу, едва уловимый июльский ветерок шевелил травинки, и одна — щекотала ей нос, так что хотелось и засмеяться и заплакать… Сквозь сомкнутые веки она чувствовала тень высоких сосен, обступивших поляну, и ленивая нега постепенно, исподволь, переходила в желание… И тогда, когда оно стало жарким, почти нестерпимым, девушка ощутила ласковое прикосновение уверенных, сильных и нежных рук… Закусила губу, выгнулась всем телом и…

…Первое, что увидела Лена Одинцова, открыв глаза, был снег. Сквозь огромное, незанавешенное окно был виден белый берег и только за ним — темной влагой покойно вздыхало море. Лена вздохнула с сожалением: уснуть и досмотреть уже не удастся. Улыбнулась, прикрыв глаза и пытаясь запомнить ощущения, какие она испытала… А может быть… А может быть, люди и живут только затем, чтобы видеть сны?.. Ведь жизнь порой — куда скучнее. И уж точно — менее красочна…

Девушка снова улыбнулась… Сон был странным и волнующим… Она попыталась снова ощутить ту легкость, невесомость, ту свободу, что чувствовала, когда летела, и воздушные струи так невесомо ласкали ее, и потом… Но не смогла. А жаль. И все же… И все же ее не оставляло чувство, что это не совсем сон…

Телефон зазвонил на приставном столике переливистой певучей трелью. Лена сняла трубку.

— Да? — Долго спишь, Одинцова! Или сны сладкие снятой, или спишь не одна. Ну как, угадала?

— Смотря что…

— Как отдыхается?

— Честно говоря, уже под завязку. Здесь на весь пансион — пятнадцать отдыхающих, да и те…

— Шахтеры?

— Вострякова, у тебя крыша съехала на шахтерах! Пенсионеры.

— Старые кони борозды не портят…

— …но и пашут неглубоко. Не, я здесь в полном воздержании.

— Ну и как?

— Честно? Да уже — очень…

— Так подлетай.

— Не, добуду. Нужно, чтобы отдых надоел. Может, тогда и делать хоть что-то захочется.

— Смотри сама.

— Угу. Как Лешик, пацаны?

— Пацаны нормально, в садик ходят да свекровьевы нравоучения слушают. А Лешик с работы не вылезает. У него — аврал.

— Лучше, чем ничего.

— Надоело. Даже если работа у тебя — хобби, то нельзя же месяцами…

— Вострякова, по-моему, ты гундишь.

— Да нет… Я же его люблю. Пусть. Но иногда обидно: то его нет, то я — в отъездах… А жизнь так и утекает.

— Галь, может, тебе тоже сюда, воздухом подышать…

— Не могу.

— Дела?

— Дела — у прокуроров. А у нас так, делишки. А вообще — сдуреть можно!

— Почему?

— Как это почему… Одинцова, ты чего, телик не смотришь?

— Не-а. А зачем?

— Хорошо тебе… И чем занимаешься?

— Брожу. Или — бегаю. У моря.

— Ну и как море?

— Море?.. Море — большое.

— Счастливая…

— Не знаю… Может быть… Может…

— Ладно, отдыхай. Объявишься — сразу звони.

— Ага.

— Одинцова… А что тебе все-таки снилось?..

— Сегодня?

— Да.

— Не знаю, как и сказать… Наверное, снег. Только не такой, как в Москве, а какой в снах бывает.

— А какой в снах бывает?

— В снах?.. Нежный.

Глава 23

Я обогнул утес, тропа пошла под уклон. Расслабился, подошвы кроссовок ритмично хрустят по мелкой гальке. Постепенно я чувствую какой-то новый ритм — кто-то догоняет. Судя по всему, тоже бегун, только дистанцию тот выбрал явно короче, или — просто менее опытен. Сейчас будет подъем, и с запалом на четырехсотметровку его одолеть может только чемпион.

Шаги приблизились, поворачиваю голову:

— Лыжню?

Бегуном оказалась высокая, худенькая русоволосая девчонка, похожая на подростка. Поравнялась со мной, спросила, чуть запыхавшись:

— «Динамо» бежит?..

— Все бегут…

— В горку рванем? А то одной тяжело.

— Рвануть? Не получится.

— А на спор?

— На что?

— Ни на что… Кто быстрее.

— Быстрее буду я.

— Хм… Вот за что люблю сильный пол, так это за крутую самонадеянность!

— Вот за что люблю слабый, так это за суетное желание стать «сильным»…

Играть, милая барышня, нужно на «своей территории»…

— Да? Кастрюли, пеленки, постель?

— Нет. Очарование, обаяние, доброта.

— Так рванули или слабо? — прищурилась девушка.

— Рванули!

— Ал!

Девчонка метнулась вперед, как спущенная с тетивы стрела. Я поймал себя на том, что просто любуюсь ее худенькой стремительной фигуркой… Бегать наперегонки явно не хочется, но… Десять метров… Пятнадцать… Двадцать пять… Прикидываю. Так… Подъем — почти два километра… Если оторвется намного — не обогнать… Пора. Работай. Вдох-выдох не на три шага, а на два…

Вот так… Теперь — метров триста привыкнуть к новому ритму, превратить в «крейсерскую» скорость… Девушка впереди уже метров на сто… Так… «Сдохнет» на втором километре… А сейчас — и это забыть. Работай!

Теперь я уже не соревновался ни с кем. Просто вышел на скорость и начал ее «отрабатывать».

Расстояние сокращается… Желтая курточка мелькает все ближе… Обхожу девушку уверенно, спокойно, неторопливо. Только оказавшись на вершине холма, выдыхаю резко, поворачиваюсь и бегу вниз, ей навстречу. Через пару минут мы бежим рядом, переваливаем холм, и — под горку, к шоссе.

— Ну что, доказали? — спрашивает девушка, едва переводя дыхание.

— Что?

— Превосходство. Можете не отвечать: довольство просто написано на вашем лице.

— Угу. Золотыми церковнославянскими буквами.

— Что и требовалось доказать. Все мужчины — самодовольные эгоисты.

— Разве мы что-то доказывали?

— А как же! Тоже мне, джентльмен!

— Слава Богу, не в Туманном Альбионе живем.

— Ну это-то я давно заметила. С детства.

— Полагаете, там краше?

— Там — надежнее.

— Сейчас — может, и да…

— А все же… Не могли сделать даме приятное?.. И — проиграть?..

— Это унизительно. Для вас.

— Ничего. Я бы перетерпела. Тем более джентльмен должен проиграть даме легко, чтобы она этого даже не заметила.

— Как в кино?

— А что в этом плохого?

— Милая барышня… Знаете, в чем проблема нынешних девчонок? Даже таких очаровательных и решительных, как вы?

— Угу. Дури много, а счастья все равно нет.

— Вы пытаетесь сочетать в себе капризного маленького ребенка и взрослого мужчину, когда вам это выгодно.

— Хм… Все женщины делают это. Ха… Фильм есть с таким названием…

— Фильм?

— Ага. Тинто Брасса. Смотрели?

— Не помню.

— Не обращайте внимания. Это я о своем, о женском… А что до парней — так вы не то что ребенка, вы беременную старушку изобразите, если вам это нужно.

— Может, и так… Только… Нормальный мужик — это, как теперь принято говорить, отморозок.

— Да? — Девушка удивленно приподняла брови дугой, будто всматриваясь: а с тем ли она решила побегать?..

— Обязательно. Но только в одном смысле. Когда перед ним стоит цель, все остальное по большому счету перестает существовать…

— Тогда это точно отморозок. Полный. Или — другое слово… Покрепче.

— Милая девушка, я не договорил… Кстати, меня, мне кажется, зовут Сергей…

— А меня, по-моему, Лена.

— Тогда уж давай на «ты»: вести философическую дискуссию и скакать рысью…

— А пить на брудершафт? Нет, Сережа, с на «ты» мы повременим.

— Как долго?

— До окончания умствований. Познакомимся, узнаем друг друга, — сымитировала девчонка интонацию какой-то грымзы из какого-то фильма. — Тогда можно и на «ты». Но только после официального представления! Вы, кстати, не шахтер?

— Вот это вряд ли… А что?

— Да так. У одной подруги — сильное предубеждение против шахтеров.

— А у вас?

— У меня — против богатых самоуверенных кретинов. Так что там отморозки?