Миры Роджера Желязны.Том 18 - Роджер Желязны

Однако Харона нигде не было видно. Аззи и Аретино бегали по городу, таща за собой паломников, искали выход. Кое-где горожане уже пускались вплавь к материку и тонули; других топили барахтающиеся пловцы.

Немногие оставшиеся гондольеры уже взяли пассажиров. Счастливчики в лодках вытащили шпаги и не подпускали никого близко.

Аззи и Аретино рыскали по узким кривым улочкам в поисках Харона. Наконец они увидели кривобокий, крашенный матовой черной краской челн. Аззи поставил узкую стопу на бурый фальшборт и крикнул:

— Эй, паромщик!

Высокий тощий старик с ввалившимся ртом и неестественно яркими глазами вышел из каюты на освещенную фонарем палубу.

— Аззи! — воскликнул он. — Ты появляешься в самых неожиданных местах!

— А ты что делаешь в Венеции, Харон, вдали от привычной Стигийской переправы?

— Нас, перевозчиков мертвых, отрядили в эти края. Из верных источников пришло сообщение, что здесь будет мор, каких свет не видывал с гибели Атлантиды.

— Я хотел бы тебя нанять.

— А нельзя без этого обойтись? Я собирался чуток соснуть, пока не началась самая запарка.

— Вся эта конструкция трещит, — сказал Аззи. — Нужна твоя помощь, чтобы спасти из города моих друзей.

— Я никому не помогаю, — отвечал Харон. — У меня свой маршрут. С меня хватает покойников, которых надо доставить на тот свет.

— Ты, похоже, не осознаешь всей серьезности положения.

— Что мне ваше положение? — парировал Харон. — Смерть, откуда бы она ни пришла — в веденьи Верхнего Мира. В Царстве мертвых все спокойно.

— Вот что я пытаюсь тебе втолковать. Так долго не продлится. Даже в Царстве мертвых. Тебе не приходило в голову, что Смерть может умереть?

— Смерть умереть? Что за чушь!

— Послушай, любезный друг, если Бог мог умереть, значит, и Смерть может, причем весьма мучительно. Я пытаюсь тебе объяснить: под угрозой все. Ты можешь исчезнуть вместе со всем остальным.

Эти слова убедили даже скептика Харона.

— Так чего ты от меня хочешь?

— Надо вывезти отсюда паломников и вернуть их в исходную точку. Только после этого Ананке сможет восстановить нарушенный порядок.

Харон умел, когда хочет, двигаться быстро. Как только паломники заняли свои места, он развернул ладью — худой, похожий в своем плаще на пугало, стоял перевозчик мертвых на корме и правил веслом. Утлая лодчонка набирала скорость, подгоняемая усилиями скрытых в трюме мертвых гребцов. Вкруг осажденного города пылали костры, бросая желто-багровые отблески на иссиня-черные небеса. Ладья вышла из залива и скоро уже рассекала носом камыши. Окружающее выглядело непривычно — Харон выбрал короткий путь через соединяющую миры реку.

— Так все и выглядело в начале? — спросил Аретино.

— Я тут не с самого начала, — отозвался Харон. — Но почти. Таким был мир, когда не существовало физических законов, одно волшебство. Когда-то, до начала времен, волшебство царило, а разума не было и в помине. Во сне мы иногда посещаем этот давно исчезнувший мир. Некоторые пейзажи воскрешают в нас память о нем — о мире, что древнее Бога, древнее творения, о мире до создания Вселенной.

На корме Аретино проверил список паломников — убедиться, все ли на месте. Вскоре обнаружилось, что двое или трое хитрых венецианцев под шумок проникли в ладью. Беды это не составляло, места было в избытке, тем более что, как скоро выяснилось, пропали Корнглоу и Леонора.

Аретино спросил, не видел ли их кто-нибудь. Оказалось, после церемонии с подсвечниками — никто.

Остальные уже сидели в лодке — за исключением Аззи. Демон стоял на причале и отвязывал буксирный конец.

— Нет Корнглоу и Леоноры! — крикнул Аретино.

— Ждать больше нельзя, — сказал Харон. — Смерть — строгий диспетчер.

— Отправляйтесь без них, — велел Аззи.

— А вы? — крикнул Аретино.

— Меня не пускают, — отвечал Аззи. Тут только Аретино увидел за спиной у демона тень — та держала его за шею.

Аззи бросил канат в ладью. Мертвецы налегли на весла, и Харонов челн заскользил прочь от берега.

— Можем мы вам чем-нибудь помочь? — крикнул Аретино.

— Нет! — отвечал Аззи. — Главное, не сбавляйте ход! Выбирайтесь отсюда!

Демон провожал взглядом плавучий дом, пока тот не скрылся в камышах у другого берега.

Паломники по возможности удобнее расположились между мертвыми гребцами, далеко не самыми приятными спутниками.

— Здравствуйте, — сказала Киска призраку в капюшоне, сидевшему с ней рядом.

— Здравствуйте, барышня, — отозвался призрак. Выяснилось, что это женщина. Покойница каким-то образом сохранила умение разговаривать.

— Куда вы едете? — спросила Киска.

— Наш кормчий Харон везет нас в Ад, — молвила женщина из-под капюшона.

— Ой, извините, — сказала Киска.

— Ничего, ничего, — отвечала женщина. — Все там будем.

— Даже я? — спросила Киска.

— Даже ты. Но не тревожься, тебе это еще не скоро.

Квентин спросил через проход:

— А поесть тут что-нибудь найдется?

— Хорошего — ничего, — отвечал капюшон. — Наша пища горька.

— Мне бы лучше чего-нибудь сладенького, — пробормотал Квентин.

— Успокойся, — одернула его Киска. — Живые в лодке мертвецов не едят. Мне кажется, я вижу берег.

— Тогда ладно, — сказал Квентин. Он вспомнил, как весело было служить посланцем у духов. Жалко, что все позади.

Часть одиннадцатая

Глава 1

Венеция казалась обреченной. Однако Аззи еще верил: ее можно спасти. Для этого надо проникнуть за кулисы Вселенной, где хранится космический механизм, — в ту часть космоса, где царит символика.

Чтоб попасть туда, придется выполнить ряд указаний — Аззи и не думал, что когда-нибудь к ним прибегнет. И вот это время наступило. Он нашел укромное место под балюстрадой и сделал замысловатый жест.

Бестелесный голос — один из Стражей Пути — спросил:

— Ты уверен, что хочешь туда попасть?

— Уверен, — отвечал Аззи. И исчез.

Аззи вновь возник в маленькой приемной. Вдоль одной стены стоял длинный диван, у другой — два стула. Большая лампа бросала приглушенный свет на ближайший угол стола, где лежала стопка журналов. У третьей стены за столом с несколькими телефонами сидела секретарша в тоге. Секретарша по всем статьям напоминала женщину, только голова у нее была крокодилья. Эта-то голова окончательно убедила Аззи, что он — в стране, где реализм бессилен и правит символ.