Мор - Павел Корнев

– Виноват, командир. Задремал, – растерянно пробормотал Валентин.

Я выругался вновь. На этот раз – от облегчения.

Могли ведь и перо в бок загнать. Не со зла, а в порядке порицания моих ошибок.

Но обошлось.

Сейчас – обошлось. А в следующий раз?

Слишком уж легко нас ланские ищейки выслеживают. Сначала в Леме, потом в Рживи, теперь здесь. Так дальше продолжаться не может. Если пустить ситуацию на самотек, рано или поздно огребу по первое число. И сам сгину, и других под монастырь подведу. Надо разобраться с этим странным господином. Надо. Иначе никак.

– Едем, командир? – предложил Валентин Дрозд.

– Пройдусь, пожалуй, – махнул я рукой и зашагал в ночь, а растерянный усач так и остался стоять, провожая меня озадаченным взглядом.

Не понимает? Да и Святые с ним.

Просто захотелось развеяться, вот и все…

Обвинитель. Вы признаете, что в 975 году В. С. организовали преступную группу, целью которой является распространение дурмана, известного как «желтая пыль»?

Подсудимый. Нет, целью операции было полное прекращение его распространения.

Обвинитель. Разве нанятые вами люди до сих не получают «желтую пыль» с острова Дивный и не реализуют ее на территории Ланса и Норвейма?

Подсудимый. Перед продажей «желтая пыль» смешивается с опиумом и другими примесями, получаемая таким образом смесь менее пагубно сказывается на…

Обвинитель. Вопрос не о пагубности! Вопрос о факте распространения! Распространением занимаются ваши люди?

Подсудимый. Этим занимаются люди, работающие на королевскую Тайную службу Стильга.

Защитник. Кто отдал приказ на осуществление данной операции?

Подсудимый. Малькольм Паре, глава королевской Тайной службы.

Защитник. Куда в конечном итоге поступают средства от реализации?

Подсудимый. В неофициальный фонд королевской Тайной службы.

Защитник. Получаете ли вы лично от этого какой-либо доход?

Подсудимый. Нет.

Обвинитель. Кто именно контролировал реализацию «желтой пыли» до вашего вмешательства?

Подсудимый. Достоверно мне об этом ничего не известно.

Обвинитель. На чем же тогда основаны ваши домыслы о том, что за этим стоял ряд высокопоставленных вельмож?

Подсудимый. Это лишь рабочая гипотеза.

Обвинитель. Проводились ли какие-либо расследования на этот счет?

Подсудимый. Насколько мне известно – нет.

Обвинитель. По какой причине?

Подсудимый. Остров Дивный не подпадает под юрисдикцию королевской Тайной службы.

Обвинитель. Разве граф Лантис в ходе беседы не раскрыл вам личности своих покровителей?

Подсудимый. Нет.

Обвинитель. А вы его спрашивали об этом?

Подсудимый. Нет.

Обвинитель. По какой причине?

Подсудимый. Граф Лантис и без того был слишком напуган, а мне требовалось заключить с ним сделку. Любые расспросы подобного характера были на тот момент неуместны.

Обвинитель. И разговор проходил именно так, как вы рассказали на предварительном дознании?

Подсудимый. Да.

Обвинитель. Как вы тогда объясните тот факт, что вызванный на рассвете в дом графа лекарь наложил на лицо и голову хозяина более пятидесяти швов?

Подсудимый. Мне об этом ничего не известно.

Обвинитель. Вы не прибегали к насилию?

Подсудимый. Нет.

Обвинитель. Не пытали его?

Подсудимый. Нет.

Обвинитель. Так что же тогда произошло?

Подсудимый. Рискну предположить, что его сиятельство разнервничался, выпил лишнего и упал. В его доме были очень крутые лестницы.

Обвинитель. По данному эпизоду вопросов более не имею.

Защитник. Мог ли после вашего ухода кто-либо другой посетить графа и нанести ему вышеуказанные повреждения?

Подсудимый. Мне об этом ничего не известно, но такую возможность исключать нельзя.

Защитник. Вопросов больше нет.

Допрос четвертый

Меж двух огней

Месяц Святого Иоанна Грамотея

год 976 от Великого Собора

1

Люди везде одинаковы. Какую страну ни возьми – хоть Ланс, хоть далекую Пахарту, – обывателя интересуют лишь две вещи: как набить брюхо и как позабыть о бренности собственного существования. Одни ищут забвение на дне стакана, другие выпивке предпочитают опиум, но и дурман, и даже тяга к противоположному полу уступают подспудному стремлению пощекотать себе нервы.

Посетите любую публичную казнь, приглядитесь к толпе. Сколько в глазах зевак азарта, сколько в их душах яростного желания не пропустить ни малейшего мига чужой агонии! И в самом деле – когда еще выпадет возможность понаблюдать за чужим падением в Бездну?

Это ведь так завораживает. Позволяет хоть ненадолго позабыть про изматывающий страх перед смертью, помогает поверить в браваду «все там будем».

Все – да. Но кто-то раньше, а ты позже. И значит, беспокоиться не о чем. Можно пить, спать, есть, любить, желать. Главное – не думать.

Не думать – да.

Но не получается.

Первым на грубо сколоченный помост вышел Изгоняющий. Страшная фигура в бесформенной черной хламиде подняла руку и сразу наступила тишина. Умолкли даже подвыпившие матросики, невесть как забредшие сюда по дороге из кабака в бордель. Обычная тряпичная маска сразу приковала к себе всеобщее внимание, а когда затянутая в кожаную перчатку ладонь резким движением указала на подогнанный к помосту фургон, по толпе прокатился многоголосый вздох.

Беспокойство, предвкушение, нетерпение – один неосознанный возглас прекрасно выразил все обуревавшие зрителей эмоции, а стоило двум мускулистым бугаям выволочь на всеобщее обозрение закованного в цепи бесноватого, публику словно прорвало, и меж людей забегали шепотки, шепотки, шепотки…

Натянутые смешки и тщательно скрываемый за бахвальством ужас.

У всех на уме лишь одно: сейчас мы увидим, как это происходит на самом деле. Сейчас мы увидим…

Ха! Одержимый рванулся, и от спокойствия зевак не осталось и следа!

Первые ряды в испуге отшатнулись, кто-то не удержался на ногах, свалился сам и повалил соседа, кто-то и вовсе стал прорываться на выход. Ругань мужчин, истеричный визг женщин.

Но путы выдержали, а здоровяки, прятавшие лица под островерхими колпаками с прорезями для глаз, уперлись ногами в доски и остановили нечленораздельно рычавшего бесноватого, прежде чем тот смог дотянуться до разбегавшихся зрителей. По обнаженным торсам ассистентов Изгоняющего заструился пот, и они начали медленно расходиться в стороны, ни на миг не давая ослабнуть до скрипа натянутым цепям.

Изо рта несчастного пошла пена, он задергался, снова рванулся – раз, другой, да только железные оковы крепко-накрепко притянули руки к туловищу, и невзрачному на вид мужичонке оставалось лишь следовать за своими мучителями.

И чем ближе его подводили к неподвижно замершему Изгоняющему, тем спокойней становились зеваки. Предвкушение невиданного зрелища вновь подавило страх, и по толпе волнами расходилось ожидание чего-то невыразимо таинственного.

Изгоняющий очень точно уловил изменения в настроении людей и без промедления затянул молитву. Громкий, хорошо поставленный голос легко перекрыл шепотки и начал гулко разноситься под куполом, да так, что разобрать не удавалось ни единого словечка. Но никто особо и не прислушивался – собравшиеся со священным трепетом внимали разворачивающемуся действу.

И немудрено: бесноватого затрясло, потом несчастный дико взвыл, и притихшие было зрители вновь заволновались. Впрочем – напрасно. Глаза мужичонки закатились, он обмяк и удержался от падения исключительно благодаря цепям. Выгадав момент, Изгоняющий подступил к нему и хлопнул ладонью по вспотевшему лбу.

Кранк!

Лопнувшие стальные звенья разлетелись в разные стороны; ассистенты попадали с помоста, а бесноватого и вовсе отбросило обратно к фургону. Покачиваясь, он с трудом поднялся на ноги, и зрители просто обезумели.

Крики, вопли, паника. Несколько дамочек упали в обморок, кавалеры бросились приводить их в чувство, а самые слабонервные пустились наутек по специально оставленным проходам. Но большинство зевак не сдвинулись с места и, затаив дыхание, наблюдали за неуверенно взбиравшимся по лестнице одержимым.