Когда он проснется - Фридрих Незнанский

Турецкий кивнул.

– Да, и по поводу Лазаренко. Пошли звонки, просьбы о гарантиях, что документы не будут представлены широкой публике. Но все было очень культурно, без всяких угроз и уголовщины. Разумеется, Елена Александровна не имела никаких планов в отношении этих документов и пообещала, что не будет их оглашать.

– Это было давно?

– Да. Прошло больше полугода.

– Еще были подобные ситуации?

– Да, что-то похожее произошло, когда к Елене Александровне попала магнитофонная запись разговора главного энергетика Крыма и заместителя главнокомандующего нашего Черноморского флота. Энергетик требовал денег за то, чтобы не отключать энергоснабжение флота. Елена Александровна, помню, была очень возмущена, уже собиралась отдать пленку на один из телеканалов, когда позвонил сам главнокомандующий и попросил не поднимать скандала. Дескать, это будет только на руку украинским властям, с которыми после этого отношения обострятся. Ну, и пленка эта осела в сейфе Мартемьяновой.

– Интересно, – сказал Турецкий, – и как же к ней поступали все эти материалы?

– Разными путями. Я уже говорил, что, с тех пор как Елена Александровна стала заниматься этой тематикой, у нее завязалась масса знакомств. Приносили люди – украинские депутаты, журналисты, несколько раз даже государственные чиновники. А иногда просто поступали анонимные письма или бандероли.

– Значит, остается выяснить, какие документы поступили к Мартемьяновой в последнее время?

Вересов усмехнулся:

– Не все так просто, Александр Борисович. О том, какие именно документы поступают к ней, знала только сама Елена Александровна.

– А вы?

Вересов покачал головой:

– Не всегда. Скажу больше, в большинстве случаев я просто не знал, сообщил ли очередной посетитель какую-то информацию или нет. А о том, поступили от него документы или нет, Елена Александровна сообщала сама. Или не сообщала вовсе.

– Неужели она скрывала информацию даже от своего помощника?

– Конечно. И от помощника, и от секретарей, и от коллег по фракции. Посудите сами – я работаю с Еленой Александровной около десяти месяцев. Даже года еще нет. Так что ничего странного нет в том, что она не всегда мне доверяла.

– А где вы работали раньше?

– Юрисконсультом в одной фирме.

– В какой?

Вересов помолчал, как бы собираясь с мыслями, а потом ответил:

– В «Юнитекс трейдинг».

Ого, подумал Турецкий. Это уже интересно. Скандал с «Юнитекс трейдинг» около года тому назад, ну, пожалуй, поменьше, да, как раз с тех пор прошло именно месяцев десять. Тогда об этом твердили все газеты. Речь шла об огромных взятках, которые давали руководители фирмы очень высоким чиновникам за выгодные подряды на строительство офисных и правительственных зданий по всей России. Фирма заработала на этом баснословные деньги, чиновники, надо думать, тоже положили в карман немалый куш. То есть всем хорошо, кроме отечественных строительных фирм, которые, как всегда, в прогаре. Тогда этот скандал удалось замять благодаря участию все тех же всемогущих чиновников. Правда, «Юнитекс трейдинг» пришлось-таки свернуть свою деятельность в России, а некоторым особенно замаранным чиновникам сменить работу. Одному даже в виде наказания пришлось уехать послом в какую-то африканскую страну.

– О-о, – улыбнулся Турецкий, – значит, вы попали под сокращение?

– Да. Но если бы не было сокращения, я бы и сам уволился. Знаете, работать в фирме с такой репутацией…

Турецкий понимающе покивал.

– А как вы попали на работу к Мартемьяновой? Ведь после юрисконсульта крупной фирмы помощник депутата – это явное понижение в должности?

– Конечно, – согласился Вересов, – дело в том, что меня попросили…

Сказал он об этом как-то неохотно. Турецкий, конечно, сразу же насторожился:

– Кто именно попросил?

– Мой дядя. Анатолий Владимирович Хрыжановский.

Турецкий чуть не упал со стула.

– Значит, председатель парламентской фракции «Виват, Россия!» ваш дядя?

– Да, – скромно опустил глаза Вересов.

На маленьком пульте у кровати Вересова замигала красная лампочка и раздался негромкий сигнал. Вересов с облегчением вздохнул.

– Извините, но, насколько я понимаю, сейчас сюда придет медсестра, чтобы сделать уколы. Вы подождете в коридоре или отложим наш разговор?

– Нет, я, пожалуй, подожду, – сказал Турецкий, – кроме того, вы обещали рассказать о ваших предположениях по поводу документов.

Через секунду в палату действительно вошла симпатичная медсестра с небольшой коробочкой в руках, где, по всей видимости, лежали шприцы.

Да, подумал Турецкий, выходя из палаты, я определенно не отказался бы здесь полежать недельку-другую. И медсестрички здесь как на подбор…

Он вышел на лестницу, где еще раньше заметил табличку «Место для курения», вытащил сигареты, щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся.

Конечно, то, что этот Вересов племянник самого Хрыжановского, еще ни о чем не говорит. И его работа в «Юнитекс трейдинг» – тоже. Но Турецкий знал, и его опыт подтверждал то, что простые совпадения в жизни, конечно, бывают, но, когда их число достигает критического уровня, это уже не совпадения и не случайности. Это звенья одной цепи, которые надо соединить с другими, недостающими звеньями. Которые, правда, нужно еще обнаружить… Иными словами, Турецкому казалось, что Вересов совсем не такая пешка в этом деле, за которую он хочет себя выдать. Этому пока не было никаких подтверждений. Но они найдутся. Турецкий чувствовал, что они есть. А раз есть, то их можно найти. И он их найдет. Обязательно найдет.

Александр Борисович затушил сигарету и вернулся в палату Игоря Вересова. Он лежал все в той же позе и рассеянно посмотрел на Турецкого, когда тот вошел.

– Ну-с, продолжим нашу беседу? – бодро спросил Турецкий, усаживаясь в кресло.

– Угу, – буркнул Вересов.

Турецкому показалось, что он теперь не слишком-то рад этой беседе.

– Итак, вы сказали, что знаете, что за документы требовали от Мартемьяновой бандиты.

Вересов кивнул.

– Перед тем как вы мне расскажете, что именно это за документы, я хотел бы уточнить одну деталь: сама Мартемьянова догадывалась об этом или нет? А если догадывалась, то почему не задала прямой вопрос бандитам?

– Знаете, Александр Борисович, я думаю, что Мартемьянова как политик не могла в этом деле пользоваться догадками. В конце концов, для этого пришлось бы перебрать все содержание сейфа. И потом, звонили-то эти бандиты с украинским акцентом всего один раз. Вернее, два – второй, роковой звонок был от имени Гордеева. Так что никакой возможности предложить что-либо похитителям не было.

Турецкий развел руками:

– Все это в высшей степени странно.

– Да, странно, – подтвердил Вересов, – но послушайте, что произошло неделю назад. Да, ровно неделю, ну, может, дней восемь-девять. Среди почты я обнаружил небольшую бандероль. В ней оказалась видеокассета. Обратного адреса не было, однако, судя по штемпелю, бандероль была отправлена из Львовской области. Так как я уже вскрыл бандероль, Мартемьянова разрешила мне вместе с ней посмотреть кассету. Надо сказать, такое случалось нечасто – я уже говорил об этом. На кассете оказался любительский фильм с закадровым текстом. Автор представился как «независимый журналист» и сказал, что все было снято специальной скрытой камерой, встроенной в кокарду на его фуражке. Он даже продемонстрировал эту фуражку в самом начале фильма – конечно, не показывая своего лица. Это действительно совершенно шпионская штучка – отверстие диаметром два миллиметра, суперчувствительный микрофон, сама камера передает радиосигнал магнитофону, который находится в сумке, в двадцати метрах.

Итак, судя по его словам, он проник в лагерь полуподпольной ультранационалистической организации «Украинский народный фронт» в качестве нового члена организации, и ему перед этим пришлось пройти многомесячную проверку. На пленке были запечатлены некоторые сценки из жизни одного военизированного лагеря этой организации, который находится, по его словам, где-то в прикарпатских лесах. Человек за кадром рассказывал, что этот лагерь всего лишь один из полутора десятков, которые находятся на территории Западной Украины.

Люди в военной форме с автоматами стреляли по мишеням, отрабатывали приемы рукопашного боя, у них даже была вполне профессиональная полоса препятствий. Короче говоря, можно сказать, что фактически это военная часть. Я помню, у них даже были бронетранспортеры и полевые пушки. Представляете? И везде флаги с трезубцем в дубовых листьях. У меня сразу создалось такое впечатление, что это фашистская организация. А потом впечатление подтвердилось. Дальше на экране появились страшные кадры – эти молодчики в военной форме избивали какого-то человека. При этом они выкрикивали что-то типа: «Сейчас мы тебе покажем, москаль недобитый, где раки зимуют!» Лицо человека было, помню, совсем синим от побоев, и он почти не реагировал на сыпавшиеся со всех сторон удары. А потом они привязали его к дереву, облили чем-то из канистры и подожгли. Это был ужас! Елена Александровна закрыла лицо руками и с трудом удержалась, чтобы не выбежать из комнаты. Следующей сценой, как сообщил неизвестный журналист, был совместный пикник фашистов и главы администрации района. Они сидели на берегу речки – мужик в галстуке и трое в полевой форме, рядом с ними жарили шашлыки. Судя по всему, автор фильма был среди тех, кто жарил эти самые шашлыки, потому что камера все время двигалась от мангалов к сидящим на берегу. А потом он, видимо, снял свою фуражку с встроенной камерой и положил рядом с ними. Теперь на экране были только руки, берущие еду, наливавшие вино в стаканы. Зато стал слышен разговор. Журналист переводил. Лидеры фашистской организации и глава района обсуждали планы каких-то операций. Впрочем, слышно было плохо, а журналист ограничился самыми общими комментариями, что, дескать, они готовят теракты в приграничных с Россией районах. Ну и потом, в самом конце, аноним сообщил, что отсылает эту пленку Мартемьяновой как одному из немногих честных политиков в России, которые интересуются украинской тематикой.