Год совы (СИ) - Ахмелюк Федор

- В супермаркете. Он сюда приехал с другом и его девушкой, она любит готовить, написала им список из кучи пунктов. Они перед витриной стоят и тупят, не понимая, что это за слово – я объяснила, что это приправа такая. Купили и убежали, даже спасибо не сказали. Ну, тот, который без подруги, меня потом отловил возле «Новой радуги» и предложил подвезти до дома, сказал еще, что там Кумашин расшумелся. Решила, лучше не рисковать, согласилась.

- Этим ты больше рисковала, - Ксения покачала головой, - а вдруг он маньяк-гастролер?

- Всех в разных гадостях подозревать – с ума сойдешь. Я ему, конечно, объяснила, что пусть даже не пытается, найдут его в тот же день, я знаю, кто он и как на него выйти. Но он ничего плохого и не намеревался делать. Отвез меня домой, мы разговорились, потом пришел в гости, вытащил гулять в промзону…

- В промзону? Мадам, да вы знаете толк в извращениях, - засмеялась Иветта. – В ресторан там, в кафе хотя бы, в клуб… Да хоть на Кувецкое поле, но в промзону?

- А что нам Кувецкое поле, если мы и так на нем живем и все там знаем? Тем более, ты знаешь мой вкус в мужчинах. Я от твоей ошибки застрахована, так как если бы ко мне начал подкатывать уже не твой, слава шишке ВИДа[1], Костя, я бы его раскусила и жестоко отшила за час. Причем отшила бы так, что он бы ревел как побитая потаскуха, а наутро в геи подался. Ты, Ветка, романтичная чрезмерно. Это тебя и сгубить может, будь осторожна.

- Это ладно, что дальше-то?

- Да все нормально. Он у меня сейчас. Они с этим другом дом в Комрихе снимали, но сейчас туда с подачи Ахмелюка еще какого-то парня переселили, он тоже съемный дом искал. Что Лене, он все равно в Нижний поедет в конце отпуска, если не насовсем, то увольняться со старой работы и забирать вещи. И мне бы хотелось, чтобы он оттуда уволился, вот. – заключила Юлия.

- Какого парня они туда переселили? – спросила Иветта. – Ко мне тут Ахмелюк приставал, чтобы я какому-то его знакомому мужлану сдала квартиру. Глупый. Так я и сдам квартиру мужику.

- Не знаю, не выясняла. Но они его называют Кореец.

- И что это за парень?

- Ветка, что ты ко мне пристала? Откуда я знаю? Я с ним не знакома. Леня говорит, он из комнаты почти не выходит, торчит в ноутбуке, он вроде как программист-самоучка. Как в песне. «Мне ничуть не надо ни женщин, ни мужчин, ни шоколада и не мармелада, не надо мне помады и крема от морщин, мне нужен Пикачу, мне покемона надо».

- А так я предлагала найти хозяев второй квартиры в доме на Подгорной, где сейчас живу, они отказались. Видимо, и в самом деле нашли…

- Как видишь. Ир, ты чего хихикаешь? Чего ты красная, как свекла?

- Да так, - Ирина силилась разгладить улыбку, но получалось скверно, - обсуждаете мужиков вы очень забавно. Каждая пытается своего выгородить, а другие утверждают, что он козел. Я вам даже рассказывать ничего больше не буду, потому что вам-то он уж точно не понравится.

- Ты что, к журналисту надумала вернуться? – спросила Иветта. – У него там еще вши не завелись в его патлах?

- При чем тут журналист? Если уж на то пошло, журналист моет голову вовремя. Ты же у меня не спрашиваешь, нет ли у меня вшей. Нет, это не он.

- А кто? Колись давай!

- А не скажу. Придет время – сами все узнаете. А пока помучайтесь подозрениями, - улыбалась Ирина, - уж кто-кто, а Ветка его точно знает.

- Что? Ахмелюк? Ты с ума сошла?

- У нас в городе других мужиков, кроме Ахмелюка, нету, что ли? – уже более спокойно спросила Ирина. – Нет. Не Ахмелюк.

- Только не говори, что это…

- Ветка, перестань, прошу. – мягко сказала Юлия.

- Что перестань? Мне интересно.

- Тебе же сказали, сама все узнаешь со временем.

Как они ни пытались расколоть ее, ничего не выходило, и со временем разговор постепенно съехал на разные другие темы. Собрались они уже к вечеру, и когда Ксения первой объявила, что пора, кажется, заканчивать, так как будет тупо не на чем добраться домой, уже смеркалось.

Казалось, не успела Юлия забраться в автобус, как уже окончательно стемнело. С удивлением она отметила, что большинство немногочисленных пассажиров сидит в автобусе в осенних куртках. «Забавно, - подумала она, - двадцатое июля – а все уже достали осенние куртки. Одна я в одном платьишке бегаю. Похоже, что через три месяца уже будет зима. Я даже лето заметить не успела, ну оно и к лучшему».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ей хотелось, чтобы Леонид ее встретил – начинался дождь, и идти по мокрой улице под пронизывающим ветром не было никакого желания. «За рулем этой маршрутки – мой отец, - думала она, глядя на бирку на кабине водителя с надписью «ВОДИТЕЛЬ: Камелин Виктор Константинович», - а я даже не могу попросить его доехать прямо до моего дома, это же недалеко, и все уже вышли, я одна тут сижу, и не могу, потому что меня ждет на остановке парень, который, скорее всего, уедет, как закончится отпуск».

Она не обманулась в своих ожиданиях, Леонид действительно ее ждал, и даже догадался захватить зонт, причем явно не для себя – он его не раскрыл. Он помог ей выйти из автобуса, взял под руку и раскрыл над ней зонт.

- Не скучал? – улыбнулась она ему.

- Нет, что ты. Как прошло?

- Да хорошо все прошло. Плохо то, что ты не скучал.

- Ну, знаешь, - протянул Леонид, - через год, если бы мы остались вместе, ты бы сама от меня отбивалась, чтобы я тебя хоть куда-то выпустил, и ты говоришь, что это плохо?

- А ты уверен, что не выпустишь? Я же тебе говорила, что не приемлю даже самой символической ревности.

- Да нет, я не об этом, почему сразу ревность? Может, мне без тебя скучно. Ты уже определись, хорошо это или плохо, что я и без тебя в силах найти, чем заняться.

- Вообще-то хорошо. – Камелина подмигнула ему. – Но когда одна из твоих проблем – нерастраченная нежность, не очень-то радостно слышать, что никто по тебе не скучал.

- Да успеешь еще потратить, какие твои годы?

- Большие, так-то.

- Тридцати, думаю, нет.

- Нет, до тридцати восемь лет еще. Что ты делал, пока меня не было?

- Да так. – Леонид чихнул. – Зачем люди сделали из секса какую-то долбаную священную корову, не знаешь?

- Ну, сама долго думала над этим вопросом – может, потому, что секс – это пластилин? Это универсальный инструмент, с помощью которого можно управлять людьми.

- Так, поподробнее…

- Сейчас домой зайдем и все узнаешь. Ты обед доел, кстати?

- Да мне есть не хотелось. Разогреешь, так поедим.

Зайдя домой, они уютно устроились у незанавешенного окна, затянутого совершенно осенней чернотой, сквозь которую в стекло хлестал разошедшийся дождь.

- Ты говорила про универсальный инструмент. – напомнил ей Леонид.

- Да. Видишь ли, зачем люди что-то делают? Что их вдохновляет?

- Ну, желание хорошо жить, удовлетворять свои потребности…

- Вот! – Камелина подняла палец. – Потребности – главное слово здесь. Секс – это потребность. Не у всех людей, но у большинства. Секс – это мерило успеха, из вас культура сделала касту охотников – поэтому-то и считают, что женщине неприлично первой подходить, и неважно, нравится ей этот мужчина или нет. А из нас она сделала касту жертв, нашим количеством меряются, как килограммами сала на добытом медведе. Поэтому с помощью секса вертеть людьми очень просто. Ты понимаешь, людей – и вас, и нас, - травят этим культом отношений «охотник-жертва» с самого раннего детства. Да, бабников не все любят, но к ним относятся с пониманием. И уж точно положительнее, чем к блудным женщинам. Естественно, все это вызывает со временем взаимосвязанную реакцию: женщины заинтересованны в том, чтобы завысить планку, которую нужно преодолеть такому охотнику, чтобы получить желаемое, и таким образом само ядро потребности подменилось – с гармоничного существования с конкретной женщиной на количество этих женщин, которых удалось развести на секс. Заметь, даже не на отношения, не на благорасположенность, а тупо на секс. А мужчины в свою очередь устроили из секса спортивные состязания и мерило для выстраивания иерархии. Ты девственник – ты лох, неудачник, а может еще и педик, - ну сам посуди, Леонид, вот что это за глупости?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})