Год совы (СИ) - Ахмелюк Федор

- Но я там побывала, - продолжила Иветта.

- Ну и как?

- Там хорошо. Даже запах в доме остался тот же, хотя там уже много лет никто не живет.

- Интересно-с. Но ладно.

- Да и сейчас люблю, - неожиданно сказала Иветта.

- В смысле?

- Не в том, в каком любила тогда, сейчас, конечно, я тебя в свою постель не позову ни под каким видом. Но разве это важно? Я о другом: ты интересен и ты все равно остался мне дорог. Хоть я и ушла от тебя, но я ушла в качестве женщины, а не вообще человека, мы же не прекратили общаться, правильно? И я не хочу, чтобы прекращали. Ты, конечно, волен делать как захочешь, если это тебе неинтересно или тяжело – ты можешь меня избегать, я не буду тебя беспокоить.

- Мне не тяжело и вполне интересно, но объясни подробно, какой смысл ты сейчас в эти слова вкладываешь?

- Самый прямой. Ты для меня не пустое место и даже не просто приятель, а намного больше. Да, я с тобой не живу, да, я не хочу этого, да, у меня в обозримом будущем может появиться другой мужчина. Но мне и на тебя не все равно, понимаешь? У меня все равно осталось – ты сошлешься на инерцию, но я знаю, что это не так – беспокойство за тебя, интерес к тому, как ты живешь, вплоть до того, что ты ешь и вовремя ли, иногда возникает желание тебя увидеть, поговорить, что-то обсудить, в том числе и это.

- Ну, примерно мне понятно, что ты имеешь в виду. Хотя непонятно другое: чем вообще это вызвано?

- Может быть, тем, что у нас хотя и нет будущего, но есть прошлое?

- Но не стоит жить прошлым. – Ахмелюк потянулся за сигаретой. – Закурю?

- Да, кури. Только сильно окно не открывай. Так вот, не стоит жить прошлым, но обращаться к нему – это уже другое дело, и иногда это стоит делать. Так и тут. С тобой у меня было хорошее прошлое, там было на что пожаловаться, но достоинства перевешивали. И я не хочу его ни забывать, ни исторгать из жизни, ни терять с ним связь. Оно поддерживает меня, понимаешь? Я хорошо жила, я помню, как мне было хорошо. Почему я должна это забывать и менять к тебе отношение? У меня нет на это ни одной причины. Ты мне ничего плохого не сделал.

- Ну вот, наверное, и у Леонида с Юлькой примерно такие же отношения, как сейчас у нас с тобой. Если бы припекло – не он к ней, так она бы к нему приехала, сечешь? – спросил Ахмелюк, включая печку, дабы компенсировать потерю теплого воздуха во время курения.

- Не знаю. Как по мне, так ему просто лень, он видит, что она не может уехать отсюда, и ничего не делает.

- Ты, Ветка, все-таки феминистка. У тебя в любом случае виноват мужик, а пострадала женщина. Неправильно это. Ему не лень, ему нечего делать в Серых Водах, он человек, работающий руками. И здесь он работы не найдет, а жить на Юлькины деньги не позволяют принципы. Может быть, он со временем найдет денег, переучится на востребованную здесь специальность и переберется все-таки сюда, но может, и не найдет, или потратит на другое. А у Юльки какая проблема? Она не хочет уезжать из города. Проблема уважаемая, но все равно она весит меньше, чем Ленькина. А может быть, они и вовсе со временем свыкнутся со своей судьбой и приезжать уже и не понадобится. Чтобы любить кого-то, совершенно не обязательно с этим кем-то спать. И жить вместе не обязательно. Интернет дал возможность бесперебойной связи «здесь и сейчас», так? Так почему бы им не использовать эту связь, если их друг в друге интересуют головы, а не другие части тела?

- У интернета плохая теплопроводность. Вообще, ты знаешь, что больше всего беспокоит Юльку? То, что ее тепло никем не востребовано. Она считает, что характер у людей портится от просроченных хороших чувств. Если, конечно, они не изначально идиотами родились. Но вот смотри, кем вырастает человек, если его все время тюкать? Невротиком со скверным характером. И тут так же.

- Наверное, она права, - согласился Ахмелюк, включая поворотник, - но не означает ли это, что надо разрабатывать способы сохранения этих чувств независимо от окружающих?

- Они не консервируются. Одни женщины могут очень долго копить нежность, другие нет. Юлька из вторых. Я, впрочем, тоже, но я и с мужиками сходилась легче. Я, знаешь, Ахмелюк, мужским вниманием не обижена.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Так и Юлька не обижена, нет разве?

- У Юльки запросы большие. Вообще, ее некоторые качества сильно усложняют ей же жизнь.

- Какие?

- То, что она могла бы сойтись только с человеком, умеющим мыслить логически и излагать мысли образно, как она мне как-то сама сказала. То есть это еще не каждый умный, ты вот, как считаешь, ее не интересуешь. А дурак вроде моего овулятора вообще шансов не имеет.

- Это же хорошо, что не имеет. Скоро Серые Воды, Ветка, тебя где высадить, у дома или зайдешь куда-то?

- Нет, я домой. Хочешь, заходи. Еды у меня почти нет, но чаю налью.

- Да ладно, зачем, - отмахнулся Ахмелюк. – Мы же на той стадии, на которой постоянный личный контакт не нужен. Увиделись, поговорили, уже хорошо. Мне вот надолго хватит, не знаю, как тебе.

- И я не знаю. Но тут еще нужно постараться как-то на тебя попасть…

- Так ты просто напиши или позвони, и все, я приеду. Или в гости приходи. Пряник к зиме распушился, отожрался, ты будешь пищать от восторга.

Ахмелюковского кота Пряника Иветта очень любила, как, собственно, и он ее – кот женщин не особо жаловал, когда приезжала в гости старшая сестра Ахмелюка, Валерия, живущая в Воркуте, сколько она ни пыталась его погладить – кот недовольно фырчал и убегал, точно так же было и с другими гостьями. А вот Иветта могла делать с ним все, что захочет, и он сам к ней приходил гладиться.

- Знаешь, я, наверное, приду к тебе в следующие выходные, не раньше. На эти у меня свои планы, а после работы, думаю, не захочу куда-то идти.

- Да хоть в следующем году, Ветка, я же сказал, мне хватит надолго. До конца зимы точно.

- Твой холод так и остался в неизменном виде. Ты вообще умеешь привязываться к людям, Ахмелюк?

- Умею. Только не показываю этого.

- Почему?

- Потому что это ты пользуешься этим совестливо, а другие могут и на шею сесть. Нельзя никому открываться и никому верить. Сама же знаешь, я тебе летом говорил.

- Ты – подтверждение Юлькиной гипотезы. Это же Воронецкая с тобой так обошлась. Это после нее ты стал таким. Найду – сиськи оторву и сожрать заставлю.

- Да ладно, надо тебе об нее пачкаться? Сама же говорила, что в один кювет по нужде не пойдешь с ней.

- Ради такого случая можно. – Неприятные воспоминания Иветта пережевывать не любила, но иногда лезло само. Пьяная она рыдала, трезвая – просто хмурилась.

- Ну, раз можно, то делай что хочешь.

Замелькали уличные фонари. «Чиж» несся под потоками снега, постепенно превращающегося в дождь, по Шоссейной. Слева мелькнул огнями окон длинный двухэтажный дом. Шоссейная, шесть. Именно здесь Иветта жила с этим своим Костей, которому был нужен лишь инкубатор. Проклятое место. Оскверненное.

- Скажи, а ты хотел бы, чтобы я к тебе приходила без предупреждения?

- Ветка, мне правда пофиг, как именно ты со мной связываешься, здесь главное, что это ты.

Проехали Скобу, машина поворачивала на Новую. Прикрыв уставшие от неожиданно яркого света фонарей глаза Иветта молча слушала игравшую в машине песню.

«Ты набери мой номер… Звони когда захочешь… Ты набери мой номер на излете темной ночи, ты набери мой номер, звони когда сумеешь, ты набери мой номер, позвони, не пожалеешь…»

Она улыбнулась себе в воротник куртки. Конечно, она позвонит. Она завтра же позвонит. И он позвонит когда-нибудь. А потом опять она. И это будет еще много-много раз. Вечно. Всегда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Август 2015; октябрь 2016 – апрель 2017 г.