Тенебрариум (СИ) - Raptor

Путешествие продолжалось. По левую руку от нас шелестел бывший сквер, буйно разросшийся, как и все лесопарковые участки города. По правую — тянулся длинный каменный барельеф, выше человеческого роста, на котором изображались социалистические труженики, целеустремлённо шагающие к великим достижениям: учёные, инженеры, геологи. Над ними, большими буквами было выбито: “deliberation aequitas philosophia

VERITAS

sufferentia libertas”... Чего? Откуда взялась латынь на советском монументе? Я протёр глаза, и вновь перечитал это: “ЗНАНИЯ ИНДУСТРИЯ ПРОГРЕСС РАВЕНСТВО БРАТСТВО КОММУНИЗМ”. Совсем другое дело. С чего мне вдруг показалось, что надписи латинские? Сам себя не понимаю… Барельеф завершался мраморным пьедесталом, на котором, в горделивой позе, стоял бронзовый учёный, обеими руками держащий над головой гигантскую молекулу. Фигура была выполнена грубо, топорно и небрежно. Учёный напоминал счастливого водолаза, поймавшего морского ежа. На пьедестале сохранилась табличка: “Слава советской науке!” Громада нефтяной компании была уже совсем близко. Фактически, по ту сторону сквера. А прямо по курсу, показались разнокалиберные трубы “Химпрома”. Вспоминая карту, я прикидывал в голове примерное расстояние, оставшееся до центра. (Чтобы не запутывать читателя, хочу оговориться, что понятие “центр” в Иликтинске выглядело довольно условным. Территориально, мы уже находились в центре. Однако, у местных, “центром” считался район, расположенный ближе к озеру. Так что, по сути, мы шли не в середину города, а из одного его конца — в другой). Сверху, то и дело разносились глухие, долбящие по нервам скрипы и постукивания. Это был всего лишь ветер, покачивающий массивную цельнометаллическую конструкцию фирменного логотипа, свисающего с крыши высотки. Представляю, какой будет грохот, когда эта железяка окончательно отвалится. Напротив парадного входа нефтяной компании, сквер прерывался широким прогалом, обеспечивающим проезд к стоянке автомобилей. Прогал окаймлялся клумбами, сплошь усеянными необычными цветами, чьи стебли венчались круглыми, нераскрывшимися бутонами. Как только мы приблизились, один из ближних цветов, с довольно громким хлопком, раскрылся, превратившись в ярко-жёлтое “солнышко”. Тут же, рядом с ним хлопнул ещё один. Затем, ещё. И, цепной реакцией, с задорным треском, словно картинка, выложенная из домино, пораскрывались остальные цветы, перекрасив клумбу из зелёного цвета — в жёлтый. Тут же, мне в нос пахнул сладкий, пленительный аромат. “Фентакалендула!” -спутники зашуршали по своим карманам, вынимая оттуда флакончики, которые тут же занюхивали. -Писатель, ты чего тормозишь? -шмыгая поочерёдно ноздрями, обратилась ко мне Райли. -Забыл, что я тебе про неё рассказывала? -Ах, точно! Я слишком увлёкся красотой распустившихся фентакалендул, забыв, какую опасность они в себе таят. Эти небольшие цветочки, имеющие внешнее сходство с обыкновенными полевыми календулами, распускаясь, впрыскивают в воздух микроскопическую взвесь замаскированного приятным ароматом, концентрированного фентанила. Наркотического препарата, который сначала вызывает сон, а затем, подавляет дыхание. В результате, человек засыпает и больше уже не просыпается. Пройти через эту дрянь можно только при условии, если вовремя занюхаешь вытяжку из желёз феродона. Нашатырь тоже помогает. Вот только куда я убрал этот пузырёк? Проверяя карман за карманом, я всё никак не мог его найти. И чем дольше я копался — тем сильнее меня клонило в сон. Голова тяжелела, глаза слипались, пальцы промахивались мимо карманов, либо залазили подряд в один и тот же карман несколько раз. Меня начало покачивать. И тут, наконец, спасительный тюбик ткнулся мне в верхнюю губу. Мозговышибающий смрад ударил меня, словно кувалдой, разом выбив из головы всю сонливость, вместе со слезами. -Писатель, -Райли с укоризной убрала тюбик в карман. -Ай-яй-яй! Где твоя “вонючка”? -Она здесь, -пытался оправдаться я. -Она в кармане… Просто я не успел… -Просто ты забыл, в каком именно кармане. Непростительная ошибка. А ведь ты знал об этих растениях. -Знал… Прости. -Какого хрена фентакалендулы вообще здесь растут? -удивился Флинт. -На тропе их быть не должно. -Я вам про то и говорю, -Гудвин убрал свой тюбик и потёр раздражённый нос. -Тропа изменилась. Никто больше за ней не следит. Сейчас, перед нами цветочки, а дальше, возможно, пойдут ягодки. -Всё ли в порядке в Апологетике? Как думаешь? -спросил я у него. -Придём — узнаем. Чем дальше мы шли — тем тревожнее становилось на душе. Улица Фрунзе упиралась в стену “Химпорома”. Это заброшенное, полуразрушенное предприятие перегораживало Тропу блудных детей, вынуждая огибать свою территорию протяжённой дугой. Окрестности были частично забрызганы остекленевшей липучкой “Гипнослюды”. Стеклянные потоки свисали со стены, поблёскивали на асфальте, а так же, покрывали некоторые деревья, делая их похожими на гигантские кулоны, внутри которых навечно застыли зелёные листья и ветви. “А это ещё кто?” -поразился я. На тротуаре, возле стены, словно муравей в янтаре, лежал человек в жёлтом костюме химзащиты, сплошь покрытый стеклянным пузырём липучки, похожим на сказочный хрустальный гроб царевны из сказки Пушкина. -Один из непрошеных гостей, -ответил Гудвин, и шутливо постучал по стенке “гроба”. -Это самое дальнее место, до которого добирались люди после катастрофы, -объяснила Тинка. -Я имею в виду — “самостоятельно добирались”. Мародёр, пойманный суларитами, не в счёт. -А я так не думаю, -возразила Райли. -Я уверена, что люди проникали дальше “Химпрома”. -Я их там не встречала. А ты? -Тина с любопытством посмотрела на неё. Райли промолчала. -Так кто этот человек? -я быстро перевёл разговор, избавив её от нежеланного ответа. -Какая разница? -развёл руками Гудвин. -Я не знаю, откуда они приехали, и понятия не имею, какова была их цель. Мне известен лишь результат их визита. Они все погибли. -Туда им и дорога, -скривился Флинт. -Они? Их было много? -переведя на него взгляд, спросил я. -Сейчас сам увидишь. Забор “Химпрома” казался мне бесконечным. Возможно потому, что мы шли вдоль него не спеша. Впереди показались приоткрытые ворота, напротив которых, поперёк улицы, громоздилась пара из автоцистерны и трактора, тащившего её на жёсткой сцепке. Мельком поглядывая на своих попутчиков, я обратил внимание, что Тинка опять мрачнеет. Она так сильно нахлобучила кепку себе на нос, что казалось, будто идёт вслепую. -Тина? -я осторожно коснулся её руки. Она не отреагировала на моё прикосновение никак. -Что? -моментально заметила это Райли. -Опять? Тинка мотнула головой. -Да успокойтесь вы, -совсем неуверенно прогудел Флинт. -Не нападут они около маяков. -Здесь поблизости нет маяков, -произнёс Гудвин. -Где они, Тинкербелл? Видишь их? Девочка вновь мотнула головой, теперь уже отрицательно. -Соберись, милая, -настойчиво попросила Райли. -Мы их не чувствуем. Мы не знаем, где они. -Я не могу, -всхлипнула Тина. -Я правда не могу. У них новая система маскировки. Мимикрируют под энтроимпульсы. -Где они могут быть? -спокойно спросил Гудвин, глядя в одну точку. -Хотя бы примерно. -Где угодно. Везде. Нужно уходить с Тропы. -Ни за что! Тропа — это наше спасение! -опять начал протестовать Флинт. -Дайте мне минуту, -Гудвин перевёл взгляд на забор. -Минуты нет. Максимум тридцать секунд, -Тина покачала головой. -Спокойно. Не дёргайтесь. Я имел дело с этими гадами. Вон, глядите, -Гудвин указал на яркую поросль, похожую на лишайник, облепивший небольшой участок забора. -Метка. Живая. Значит, маршрут не изменился. -Ну, вот и пойдём дальше, -стоял на своём Флинт. -Предлагаю ускорить темп, -Гудвин посмотрел на меня, заметил моё обеспокоенное выражение лица, улыбнулся как ни в чём не бывало, и тихо похлопал в ладоши. -Вон – до тех ворот. Вперёд, вперёд, вперёд. Мы ускорились. -Уже совсем рядом, -как маленький зверёк прорычала Тинка, то ли о воротах, то ли о невидимом враге. -Да где же, чёрт?! Где же?! -Райли по-птичьи дёргала головой из стороны в сторону, выискивая цель. Вот и ворота. Теперь стало видно, что грузовик с цистерной выволакивали со двора “Химпрома” уже после катастрофы. Колёса машины были спущены, а тормоза заблокированы. Поэтому, трактор тащил её словно тяжёлые сани, чертя по асфальту голыми дисками кривые борозды, и выворотив из тротуара бордюрный камень. Ворота были прикрыты, но между ними оставался узкий проём. Туда мы и повернули. -Срежем угол здесь, -Гудвин тут же навалился на одну из створ. -Помогите мне. Райли упёрлась руками во вторую створу. Ворота поддавались с неохотой. Петли сильно проржавели. Хотя, широко их открывать и не требовалось. -Да нахрена?! -не выдержал Флинт. Гудвин повернул голову, и, без единой эмоции, указал куда-то позади него. Флинт, а вместе с ним и мы, тут же оглянулись назад. Со стороны здания бывшего вычислительного центра на нас надвигалось несколько диковинных существ, которых изгнанники называли “флагеллодонтами”. Морфология этих созданий была довольно необычной. Они напоминали огромных головастиков, размером с крупного варана. Тело плотное, широкое, приплюснутое сверху. Головы нет. Практически всю переднюю часть туловища занимает зубастый рот, а глаза расположены по бокам, прямо за его уголками. Так же, из боков, торчат две крепкие, мускулистые лапы, расставленные в разные стороны. Туловище плавно сужается, переходя в длинный, жёсткий хвост, практически на самом кончике у которого размещена ещё одна пара лапок, совсем небольших, но тоже довольно крепких. Когда флагеллодонт бежит, он пользуется всеми четырьмя своими конечностями, при этом извиваясь, подобно ящерице. Кожа этих существ слизистая, поблёскивающая на солнце. Расцветка, преимущественно, тёмно-синяя, с бордовыми, либо пурпурными круглыми пятнами, тянущимися вдоль боков двумя параллельными строчками. Но главная особенность флагеллодонтов — это длинные, длиннее их самих, усы-хлысты, торчащие над верхней челюстью, на манер рачьих. Хлысты чрезвычайно тонкие и гибкие, в связи с чем, при схватке на короткой дистанции, увернуться от них практически невозможно. Это естественное оружие снабжено костяными крючками-наконечниками, которые хищник втыкает в тело своей жертвы, легко загоняя их под кожу, и впрыскивая через них дозу опасного яда. Вот, почему с флагеллодонтами изгнанники предпочитают не связываться — слишком велик шанс погибнуть от отравления. Всего лишь два-три впрыска токсина вполне могут оказаться смертельными для человеческого организма. Разумеется, из-за своей довольно неуклюжей манеры передвижения, флагеллодонты — плохие бегуны. Их хватает лишь на короткие спринт-броски по относительно ровным поверхностям. Чтобы минимизировать расстояния для подобных пробежек, они используют свою уникальную методику маскировки, прячась за так называемыми энтропийными колебаниями, в результате чего, чуткие изгнанники не могут засечь их приближение. Вот и сейчас, они выскочили в самый неожиданный момент, с разных сторон, фактически прижав нас к забору. Хорошо, что мы успели добраться до спасительных ворот. -Быстрее, быстрее! -махал мне Гудвин. Дважды повторять было не нужно, и я тут же забежал за ворота, а следом за мной – Тинка и Флинт. Гудвин и Райли не успели. Самый резвый флагеллодонт, выскочивший из-под автоцистерны, за пару секунд преодолел оставшееся расстояние, и напал на Гудвина. Я слышал, как его хлысты со свистом рассекли воздух. Но изгнанник проявил чудеса прыткости. Увернувшись от них, он отскочил назад, и с грохотом ударился тяжёлым рюкзаком об приоткрытую створку. Подоспевшая Райли пнула монстра в покатый бок, и тут же нырнула за ворота. Гудвин, воспользовавшись моментом, перехватил один из вражеских хлыстов, и отсёк его наполовину. Второй хлыст тут же ударился в подставленный рюкзак, выдрав из него маленький клочок. Извернувшись волчком, Гудвин буквально просочился между смыкающимися створками, и ворота закрылись прямо перед мордой подраненного флагеллодонта, за которым уже маячила целая орава подоспевших собратьев. Затем, Райли и Гудвин, одновременно вогнали толстые металлические запоры в пазы под воротами, и отошли от створок, зашатавшихся под ударами набрасывающихся на них тварей. Флагеллодонты кидались на ворота с разбега, и безуспешно скребли прочный чугун своими жалами. Некоторые, пытались подлезть снизу, но просвет был слишком узким для них. Перелезть через забор они так же не могли. Поэтому, они просто набрасывались на преграду, и безуспешно пытались дотянуться до нас своими хлыстами-жалами из-под ворот. -Вот же, сволочи, -рассмеялся Гудвин, ощупывая дырку в рюкзаке. -Чуть не прижали. -А если найдут обход? -спросил я. -Не найдут. Они хороши в маскировке, но вот интеллектом совсем не богаты. Сомневаюсь, что им хватит ума пойти в обход. -Сначала – фентакалендулы, потом – флагеллодонты, кто будет дальше? -пыхтел Флинт. -Ты прав, Гудвин, с тропой что-то неладно. Она больше не самое безопасное место в городе. -Тропу не стерегут, -ответил Гудвин. -Но метки всё ещё живые. Что обнадёживает. -А что если они уже улетели? Апологеты? Вдруг они не дождались нас? -Тогда бы мы их не чувствовали. Успокойся, Флинт, апологеты не могли отправится в лучший мир без нас. То, что тропа осталась без надзора, ещё ни о чём не говорит. Я думаю, что у апологетов была веская причина оставить её. И я догадываюсь, какая… Только сейчас, когда волнение немного улеглось, и стало понятно, что чугунные ворота всё ещё достаточно крепки, чтобы выдержать натиск опасных хищников, я наконец-то обратил внимание на то, чем был заполнен просторный двор “Химпрома”. По периметру этого двора, создавая дополнительную, внутреннюю ограду, стояли автобусы с тонированными стёклами и китайскими иероглифами на бортах. Всего их было пять. Помимо автобусов, роль ограды здесь выполняли две большие фуры, отделяющие, собственно, двор от остальной территории предприятия. Теперь стало ясно, кто и зачем выволок отсюда всю лишнюю технику. Внутри импровизированного ограждения было компактно размещено несколько сборных домиков-бытовок. Первым, что бросилось мне в глаза, оказалось окно ближайшей бытовки, с внутренней стороны густо покрытое кровью. Засмотревшись на этот страшный знак, я едва не наступил на останки в ярком комбинезоне, лежавшие поперёк прохода между автобусами. Вот, значит, докуда добрались те самые китайцы, чей сломавшийся автобус я видел на въезде в город. Здесь, на “Химпроме”, они нашли своё последнее пристанище. Тела рабочих уже давно истлели. Сохранились лишь кости, обёрнутые в защитные костюмы, чей яркий, жёлтый цвет со временем ничуть не потускнел. Их было очень много. Останки попадались на каждом шагу. Интересно, что они искали в Иликтинске? Зачем приехали в это опасное место? -Не беспокойся, Писатель, -заставил меня вздрогнуть неунывающий Гудвин. -Того, что их убило, здесь уже давно нет. Я хотел уточнить, что же их убило, но не стал. Что бы это ни было, оно убивало их не сразу. Перед тем, как погибнуть, китайцы пытались спастись от чего-то. Такой вывод я сделал, обнаружив скопления останков возле дверей бытовок и автобусов. Они убегали группами, надеясь спрятаться в укрытиях, и, естественно, создавали столпотворения в попытках одновременно протиснуться в одну узкую дверь. Самым наглядным подтверждением царившей здесь паники являлся остов, до сих пор висящий на двери, вцепившись мёртвой хваткой в её ручку. Даже полностью истлев, мёртвая рука, как будто продолжала безуспешные попытки открыть спасительную дверь, запертую изнутри коллегами, успевшими спрятаться чуть раньше несчастного рабочего, и тем самым отсрочившими свою смерть на две-три минуты. Ещё один мертвец в жёлтом костюме свисал с крыши автобуса, куда его забросила неведомая сила. У противоположного же автобуса, все стёкла были выпучены, словно кто-то пытался надуть их изнутри, как мыльные пузыри. Всё это выглядело очень странно и пугающе. За лагерем начинался небольшой коридор из однотипных контейнеров с непонятным содержимым, аккуратно расставленных в два ряда китайским автокраном. Между контейнерами тоже желтели защитные комбинезоны. Рабочих приехало очень много. Действовали они слаженно и с размахом. Но довести дело до конца не успели. -Не понимаю, как такую ораву пропустили в город? -вслух размышлял я. -Сумеречники ничего не делают просто так, -ответил Гудвин. -Тебя ведь тоже неспроста впустили? Я не знаю, в чём заключалась их выгода относительно этих людей, но прибытие оных породило мощный всплеск. Весь город полночи ходуном ходил. После чего, на Тропе блудных детей вдруг появилось “Зеркало”. Да и вообще, повыскакивало много всяких нехороших аномалий, отделивших старый город от нового. -А в чём была выгода меня пропускать? -Тоже не знаю. Я же не сумеречник. Мы вышли к паре огромных бочек-цистерн, возле которых стоял экскаватор, частично разломавший забор. К этому пролому Гудвин нас и повёл. -Что насчёт тех усатых тварей? -спросил я, с опаской бросив взгляд через плечо. -Они всё ещё ворота ковыряют, -ответила Тинка. -Тупые, как пробки, -добавил Гудвин. -Забудь про них. -Подождите, -Райли вышла вперёд, к пролому. -Я первая. Никто спорить не стал. Сначала, она осторожно осмотрела пролом, затем, заглянула в него, и, наконец, пролезла на ту сторону: “Порядок”. -Тинка, чуешь флагеллодонтов? -поинтересовался Флинт. -Нет. Всё чисто, -откликнулась та. -Мы опять на тропе? -спросил я, миновав дыру в заборе, следом за Райли. -Ещё нет. До тропы нужно немного пройти вон по той улице, -ответил Гудвин, пролезая следом. -Ну и петли. Почему нельзя было сделать тропу прямой? -Потому, что здесь по прямой никто не ходит. Ты это ещё не усвоил? -Усвоил. Но всё же надеялся, что хотя бы “финишная прямая” не окажется “финишной кривой”. -Э-э, брат, сразу видно, что ты не из нашего мира. С внешней стороны бетонного забора, прижавшись к нему спинами, внутри сплошной стеклянной “колбы”, плотно прильнув друг к другу, сидели две девушки-китаянки, в жёлтых робах и касках. Взгляды у обоих устремлены куда-то вдаль, по направлению примыкающей улицы. Очевидно, от страха, они оцепенели настолько, что даже не заметили, как сверху их начала заливать “Гипнослюда”. Так и остались сидеть в расплывшейся хрустальной “сосульке”, точно рождественские сувениры. Поскольку покрытие было практически герметичным (“липучка” не затекла только под них самих), разложению тела почти не подверглись, и можно было рассмотреть ужас застывший в их раскосых глазах, вечно глядящих сквозь прозрачную стенку стеклянного “саркофага”. Я поёжился и отвернулся, тут же ускорив шаг, чтобы догнать ушедших вперёд Флинта и Гудвина. -Уже и не знаю, хочу ли я возвращаться на тропу? -поделился своим изменившимся мнением Флинт. -После всех этих “сюрпризов”. -Относись к этому философски. Кто знает? А вдруг апологеты решили дополнительно испытать нашу выносливость и крепость духа? -ответил Гудвин. -Похоже, апологетам на нас наплевать, -цинично произнесла Райли. -Они-то уже выбрались из этой кутерьмы. Какое им дело до тех, кто остался? -Судить о замыслах апологетов можно лишь став апологетом, -с улыбкой обернулся к ней Гудвин. -Уйми свою обиду, Райли. Она бессмысленна и опасна. -Что там шумит? -встрял я в их беседу. -Прямо по курсу. Это была правда. Чем дальше мы продвигались по улице, тем сильнее звучал монотонный шум, похожий на радиопомехи. Все тут же посмотрели на меня. Потом, взоры переметнулись на Тинку, которая в нерешительности пожала плечами: “Не понимаю, о чём он?” -Ты уверен, Писатель? -спросила Райли. -Ну да, абсолютно. А разве вы не слышите? -На что похож этот звук? -прищурился Гудвин. -Не знаю. Шипение какое-то… О! Теперь стало ещё сильнее. Вы что, оглохли? -я обводил взглядом своих удивлённых спутников. Они не притворялись. На самом деле, никто из них ничего не слышал. Даже сверхчуткая Тинка. -Писатель, никакого шума нет. Тебе кажется. Возможно, уши заложило от напряжения, -произнесла девочка. -Если бы заложило уши, я бы плохо вас слышал. Но я слышу вас отлично. И слышу этот шум. Что же это за хрень? -Ненормально это как-то, – Райли с опаской взглянула на Гудвина. -Его слух гораздо слабее моего. Не говоря уже про Тинкин. Как же он слышит то, чего не слышим мы? -Да ничего он не слышит, -отмахнулся Гудвин. -Это ему кажется. -Не кажется! -с досадой воскликнул я. -Вы что, мне не верите? В этот момент шум стал невыносимым и я, остановившись, обеими руками схватился за голову. -Писатель? -подошла ко мне Райли. -Подождите. С ним что-то не так. -Всё… Всё в норме… Я могу идти. Так вот почему они ничего не слышат. Этот шум внутри моей головы. Со мной действительно что-то не так. Но что? Болезнь? Воздействие аномалии? Только бы не упасть. -Ты какой-то бледный. Уверен, что можешь идти? -проплыло перед глазами лицо Гудвина, искажающееся на фоне лопающихся радужных кругов. -Да! Могу, могу. Я в порядке. Просто после гадского “Зеркала” никак в себя не приду. Мотает, как с перепоя. Видимо, давление скачет. -Держись за моё плечо, -предложила Райли. -На всякий случай. -Не надо. Я сам. Сейчас всё пройдёт. Изо всех сил я пытался собраться с силами. Шум прекратился, но ему на смену пришла какая-то плавучая рассеянность и невесомость. Чтобы как-то доказать друзьям, что со мной всё хорошо, я отошёл от заботливой Райли, и ускорил шаг, стараясь идти ровно, как подвыпивший водитель перед остановившими его инспекторами. Дошёл до какой-то детской площадки, и остановился, вовремя догадавшись, что желание выглядеть непоколебимым чревато непредвиденными последствиями. Выйдя вперёд, я банально мог влететь в первую попавшуюся аномалию. Нужно было вернуться в “строй”. Я оглянулся, но никого не увидел. Что за шутки? Куда все делись? Только что шли за мной, и вот уже никого нет. Спрятались? Но куда, и главное – зачем? Я начал кружиться на одном месте, пытаясь понять, куда делись мои попутчики. И тут вдруг меня осенило: “Я уже была на этом перекрёстке”. Была?! Почему я думаю о себе в женском роде? Ведь я же мужчина! Но с чего я решила, что являюсь мужчиной? Взглянув на свои руки, я увидела, что они вполне себе женские. А когда приложила их к груди, то убедилась в своей женственности окончательно. -Здесь нам лучше не задерживаться, -пропищал тоненький голосок прямо мне в ухо. -Надо найти портал до наступления темноты. -А разве сейчас ещё не утро? -ответил я высоким, девчачьим голосом. -Здесь, судя по всему, уже вечер. Видишь ли, когда у одних солнце стоит в зените, у других, в то же самое время, оно оказывается в надире. Это закономерность. Закономерность. Закономерность. Закон… -Писатель! -Райли вышибла меня из внезапного видения. Показалось, что она отвесила мне здоровенный пинок, хотя, на самом деле, всего лишь дотронулась до меня. -Блин! -я потряс головой. -Ну и ну! Я словно побывал в чьём-то чужом сознании. Кто-то здесь был до нас. Видел то же самое. Я узнаю это место, эти дома, детскую площадку. Уже после катастрофы, но до нашего прихода. -Похоже, “Зеркальце” действительно повредило твои мозги, друг, -прошёл мимо Флинт. -Нужно возвращаться на Тропу, -констатировал Гудвин. Я посмотрел на заросшую бурьяном песочницу, возле которой лежало красное пластиковое ведёрко, и повторил: “Нет, я определённо всё это уже видел”. -Пойдём, Писатель, не отставай! Мы обошли площадку, преодолели низкий шлагбаум, и, оказавшись на параллельной улице, повернули налево – обратно к “Химпрому”. По его трубам и торчащей чуть в стороне башне нефтяной компании, можно было понять, что мы ходим кругами. Но лишних вопросов я больше не задавал. Справа тянулась длиннющая девятиэтажка, с десятью подъездами. Над центральными входами, по стене, хаотично блуждала аномалия “Линза”, выпучивающая панели, окна и лоджии овальным “иллюминатором”. На расстоянии “Линза” была абсолютно безопасна, но мы всё равно отошли подальше от стены. Когда осталось пройти всего пару подъездов, Тинка заволновалась. Сначала, я подумал, что её беспокоит близость “Линзы”, но потом, определил, что девочка не сводит глаз с видневшегося на перекрёстке зеленоватого здания, к которому мы как раз приближались. Внешне, в этом здании не неблюдалось ничего подозрительного. Типичная контора классического советского образца. -“Орфейчик”? -внезапно, и даже, кажется, шутливо произнёс Гудвин, тут же ответив сам себе. -Он, родимый. Ну так мы к нему не полезем. Нам направо. Все тут же полезли по карманам, вынимать затычки. Я тоже их вынул, но, по глупости, заткнул уши не сразу. Почему-то посчитал, что нужно сначала услышать “Орфея”. Ну не идиот ли? Мы всё ближе подходили к зелёному дому, но никаких необычных звуков до моего слуха не доносилось. На самом деле, “Орфей” уже вовсю звучал. Поэтому, более чуткие изгнанники услышали его гораздо раньше меня. Я же расслышал первые трели только когда поровнялся с нехорошим домом. Начал затыкать уши, и… Остановился. Какая божественная музыка. И совершенно не страшная. Не гипнотизирующая и не манящая к себе. Я легко могу пройти мимо неё. И с чего это вдруг все решили, что эта аномалия опасна? Может она, конечно, и опасна, но если идёшь на звук. А если не подходить, то ничего и не случится… Но всё же любопытно послушать эти переливы. Жаль, что стены здания приглушают звук. Возможно, если я пройду чуть ближе к дому, то можно будет расслышать музыку получше. И я отделился от группы. Что же это за музыкальный инструмент? Больше всего похоже на арфу. Необычайно милые звуки, льющиеся из старого, ветхого дома, поразительно контрастировали с картиной окружающего нас апокалипсиса. Успокаивали. Страшно не хотелось, чтобы они прекратились. Казалось, что стоит музыке остановиться, и в моё сердце тут же вернутся холодный страх и боль одиночества. Поэтому, я решил немного задержаться и послушать. Подошёл поближе к крыльцу. Музыка стала ещё чётче и приятнее. Лишь толстые двери продолжали сдерживать её. Если их приоткрыть, то звук станет по-настоящему чистым. Я не буду их распахивать настежь. Лишь чуть-чуть приоткрою. Совсем капельку… Рука сама потянулась к дверным ручкам, и тут же схлопотала болезненный шлепок. Стукнув меня по руке, рассерженная Райли выдернула беруши из моего сжатого кулака, и грубо воткнула их мне в уши, после чего, поволокла прочь от опасного здания. Уходить страшно не хотелось, я упирался, просил её дать мне послушать музыку ещё немного, канючил как ребёнок, но она меня не слышала. Её уши были заткнуты. Чем дальше мы отходили от зелёного дома – тем больше я приходил в себя, ощущая всю тяжесть смертельного пресса, из-под которого меня только что вытащили. Группа ждала нас на противоположной стороне перекрёстка. Флинт разочарованно качал головой. Гудвин лишь вздохнул, и сделал рукой знак следовать за ним. Мы прошли всего один дом, за которым проводник повернул налево, и наша группа практически сразу упёрлась в ворота. Они были не заперты, и между широкими створами оставалось расстояние, достаточное, чтобы можно было пролезть боком. Гудвин вынул затычки из ушей. Все последовали его примеру. -Снимаем рюкзаки, -скомандовал он. -Привал? -не понял я. -Какой, нафиг, привал? -Флинт постучал кулаком по лысому лбу. -Жить надоело? Нам до Тропы нужно срочно добраться. -Так, я первый, -сняв рюкзак, Гудвин стал осторожно проталкивать его между створами. -Чего это он? -спросил я у Тинки. -Сначала рюкзаки, потом мы, -объяснила та, убирая затычки в карман. -Не понял. -Давай сюда рюкзак, -полностью протолкнув свою ношу за ворота, Гудвин протянул ко мне руки. Я снял рюкзак и отдал ему: “А ворота открыть пошире нельзя? Их что, заклинило?” -Нельзя, -сердито буркнула Райли, отправляя свой рюкзак вслед за моим. Когда все пять рюкзаков оказались на противоположной стороне, между створками аккуратно пролез Гудвин. Он двигался очень медленно и осторожно, не задев ни одну из створ. Следом, пролез Флинт. Так же ювелирно. Потом, в проём прошмыгнула Тинка. Ну этой и стараться особо не пришлось. Щупленькая фигурка ей вполне позволяла. Я посмотрел на Райли. Та молча кивнула мне в сторону ворот. Значит, настала моя очередь. -Писатель. Не дотрагивайся до них, -с противоположной стороны предупредил меня Гудвин. -Ты понял? -Понял, -ответил я. До сих пор не знаю, чем было чревато прикосновение к тем воротам, но, видимо, чем-то действительно серьёзным. Когда я прокрадывался между створами, то обратил внимание, что они покрыты какими-то волосками. Издали их не видно, но когда приближаешься, то можно разглядять. К счастью, мне хватило аккуратности, и очередное странное препятствие благополучно осталось позади. Мы опять вышли к забору “Химпрома”, только теперь уже с противоположной стороны. Над стеной возвышался административный корпус. Весь торец у него занимала мозаика, изображающая огромное красное знамя, на фоне которого красовались пробирки, колбы и огромный портрет Ленина с надписью “... передовая химическая промышленность СССР”. Первое слово, или фраза, обвалилась вместе с куском облицовки. Что-то возилось и переворачивалось там, за забором, среди опустевших построек, как будто кто-то продолжал там работать, не заметив катастрофы. Никого там, понятное дело, не было. Звуки издавала какая-то аномалия, из-за которой мы не смогли пересечь “Химпром” напрямую, и сделали, казалось бы, совершенно лишнюю петлю. На Тропу блудных детей мы тоже всё никак не могли выйти. Я наблюдал, как Гудвин то и дело норовит свернуть в проулки, но тут же останавливается, и, возвращаясь к забору, продолжает идти вдоль него. Даже традиционное спокойствие и наигранная жизнерадостность этого отважного изгнанника с каждой новой неудачей всё сильнее уступали место досаде. Теперь его никто не пытался выспрашивать о причинах такой осторожности. И уж конечно, никто не желал идти своим путём. В сосредоточенном молчании, мы миновали химпромовский забор, и, наконец, остановились возле длинного проулка, выходящего на проспект. Вдалеке, можно было рассмотреть парочку шатающихся фигур, принадлежавших неприкаянным. В этом районе их было немало. Преимущественно, мёртвых. После знаменитого “Гнева эндлкрона” сюда набежали обезумевшие хищники, которые учинили расправу над большинством обитавших здесь неприкаянных. Высушенные, мумифицированные останки повсеместно встречались во дворах, через которые мы шли. Одного неприкаянного, как мне показалось, выбросили из окна. Неподалёку от его бесформенного остова, лежала отломанная антенна. Геноцид неприкаянных удивил даже Флинта. -Интересно, кому сдались эти неприкаянные? -удивлённо произнёс он. -Никогда прежде не видел, чтобы их убивали в таких количествах. -Это они кого-то здесь гоняли, -ответил Гудвин. -Поэтому, собрались такой большой ватагой. Слетелись, как мухи на дерьмо. А в итоге, по злой иронии, сами стали жертвами. -Кто же их привлёк? -Наверное, кто-то очень аппетитный. И привлёк он не только их, но и самого эндлкрона. -А ведь и верно. Эндлкрон бушевал где-то неподалёку отсюда. -Совсем неподалёку. От него побежали врассыпную все окрестные твари. Вот неприкаянным и досталось… -Я была здесь, -шепнула мне Райли. -Когда встретила ту девушку? -вспомнил я. Охотница приложила палец к губам. -Вот же, засада, -не выдержал Гудвин, хлопнув себя по коленям. -Нас словно не хотят на Тропу выпускать! Все подходы загажены какой-то дрянью. Ни пройти, ни проехать. -Закрыты только улицы, -ответила Райли. -Можно попробовать миновать ловушки через здания. -Тупая идея, -ответил Флинт. -Все знают, что бродить в зданиях опаснее всего. Не аномалии — так ходоки оприходуют. -А я считаю, что в словах Райли присутствует рациональное зерно, -возразил ему Гудвин. -Есть смысл попробовать. Предлагаю пройти через “грибной квартал”. -И надышаться спор? -У нас у всех есть дыхательные маски. Зато, в “грибном квартале” концентрация аномалий самая низкая. Пройдём через него, и выйдем прямо на тропу. -Ну, не знаю, -Флинт почесался. -Сомнительная задумка. -У тебя есть другой вариант? -спросила Райли. Тот промолчал. -Я бывала в “грибном квартале”, -продолжила изгнанница. -Думаю, у меня получится провести вас по безопасному пути. Если, конечно, все будете в респираторах. -Да неужели? И что же ты там делала, позволь узнать? -язвительно осведомился Флинт. -Грибы собирала, -огрызнулась Райли. -Прекрасно. Значит проводник у нас есть, -обрадовался Гудвин. -Веди нас, тридцать седьмая. -Только в могилу не заведи, -добавил Флинт. “Грибной квартал” назывался “грибным” неспроста. Здесь, на территории, занятой пятью-шестью общежитиями, раскинулась самая большая колония грибов-пыхтунов. Поэтому, в своё время, Райли приходила сюда искать свежие грибницы для своих ловушек. Кроме пыхтунов, здесь произрастало ещё несколько видов менее опасных, или вообще не опасных грибов, облюбовавших место, изобилующее “сырыми” аномалиями и перегноем, образовавшимся после разложения трупов-грибниц. Где начинается этот квартал, стало понятно без вопросов, потому что грибы начали попадаться ещё на подступах к нему, а воздух наполнился сырым, поганочным запахом. Серая пыль покрывала заплесневевший асфальт толстым слоем. Это были мириады мёртвых спор. На улице их быстро убивало солнце, поэтому дышать можно было без маски, так как вреда эти споры уже не представляли. Ну, разве что, липли на слизистые, вызывая лёгкую чесотку. А вот к тенистым подворотням, колодцам, старым машинам и, особенно, зданиям, подходить без респиратора уже было опасно. Грибы росли, преимущественно, в тени и сырости, избегая прямых солнечных лучей. Вольготно под солнцем себя чувствовали лишь какие-то странные мухоморы-зонтики, совершенно произвольных размеров: от сантиметра — до метра в высоту. Я начал было их пинать, но спутники быстро меня одёрнули. Хоть эти мухоморы и не считались опасными, трогать их всё же не рекомендовалось. Помимо мухоморов, к солнечным лучам терпеливо относились разноцветные трутовики-веселушки. Эти гнездились исключительно на древесине, бурно облепляя своими семейками не только живые деревья, но и столбы, заборы, двери. Проходя мимо обросшей плесенью машины, я заглянул в салон, и увидел, что все сиденья там сплошь заросли чёрными, кривыми грибами с остроконечными шляпками. Как назло, с противоположной стороны подул ветерок, который, пройдя сквозь автомобильное нутро, обдал меня таким гнилостным духом, что я закашлялся. Ещё один урок — не подходи к машинам в “грибном квартале”! Хорошо хоть “свежака” не хватанул. День уже клонился к вечеру, а споры пыхтунов наиболее опасны с утра, поскольку погибают на солнце не сразу, а через несколько часов после восхода. Те, кто этого не знали, валялись сейчас на земле, в виде кучек подсохшей плесени. Грибницы так сильно изуродовали тела, что теперь уже невозможно было определить, человеческие ли это останки, или звериные. Премерзкое зрелище. А уж тем более для меня, чудом пережившего грибное отравление. Перспектива испытать этот ужас сызнова, прельщала меньше всего. -Сюда, в этот подъезд, -указала нам Райли. -Всем надеть респираторы. Внутри будет много спор. Команда послушно натянула на головы дыхательные маски. Дверь в подъезд заросла грибами так сильно, что её пришлось с треском отдирать от косяка. В воздух взметнулось облачко то ли спор, то ли засохшей плесени. Несколько грибов, оторвавшись, упали нам под ноги. Райли вошла в здание первой. Постояла немного на нижней площадке, и поманила нас за собой. Мы по очереди шагнули в заросший грибами подъезд. Внутри всё было похоже на какую-то декорацию из страшной сказки. Грибы густо облепили деревянные поручни и стены, выше окрашенного. А между перекладинами железных перил, тёмно-зелёной паутиной протягивалась плесень. Откуда-то сверху, между лестничными маршами, мелко струилась вода. -Не прикасайтесь к стенам, не наступайте на мох, -гундосил голос Райли, искажённый фильтрами. -Нам нужно подняться на третий этаж. -Как скажешь, -ответил Гудвин. -Идём за тобой. Шлёпая ногами по сырости, наш маленький отряд приступил к восхождению. Общежитие было заражено “Мокрицей”. Вода сочилась из щелей в стенах, вытекала из-под дверей и капала с потолка. Подоконники заросли травой, как сплошными шторами. Полупрозрачные поганки фосфоресцировали зелёными огоньками из тёмных углов, гнилых шкафов и вытяжек. -Дом держится на соплях, -прокомментировал Флинт. -Прогнил насквозь. Того и гляди, рассыплется. -Нам в этот коридор, -дойдя до третьего этажа, Райли продолжала вести нас дальше. -Ступайте осторожнее. Половицы гнилые и скрипучие. Как я ни пытался, соблюдать осторожность у меня не получалось. Доски под ногами коварно скрипели и подламывались. Тёмный коридор казался длинным до бесконечности. С обеих сторон чернели двери жилых комнат. Предметы, оставленные в коридоре, были укутаны струпьями