Приговоренный - Леонид Влодавец

— Понятно. Значит, «Чероки» приехал, забрал кого надо и уехал, а потом появились «Тайга» и мотоцикл, которые въехали в лес и устроили там спектакль для нашей Косули?

— Именно так. Завезли туда Сухоцкого и Быстрова, первого, должно быть, сразу расстреляли, а второму дали сообщить, что, мол, вступили в перестрелку, после чего тоже прикончили. Потом, может быть, чуть-чуть постреляли, сели в машину и на мотоцикл и ушли в отрыв. Да, Виктор Семенович, причем у меня лично создалось ощущение, что они имели при себе рацию, настроенную на наш рабочий диапазон, и все наши переговоры слышали. Потому что ушли сразу, как только улетел вертолет и Агапов со своей Косулей двинулся в направлении Марфуток.

— Погоди, у нас же связь кодированная…

— Так ведь рация Быстрова у них в руках побывала, могли разобраться и свою перемодулировать.

— Обрадовал… Ну а что на Бугровском шоссе?

— Там, Виктор Семенович, все было еще проще. Пока вертолета не было, они успели сымитировать катастрофу «Тайги», усадив за руль труп Иванова, а рядом — труп Салихова. Удалось установить, что за пять минут до того, как головная машина оперативников повернула в направлении «Память Ильича» — Бугровск, с той стороны прошел бортовой «КамАЗ», груженный сеном, и повернул на поселок «60 лет Октября». На него, конечно, никто внимания не обратил, все бросились рассматривать и тушить горящую «Тайгу», ждать, что с вертолета увидят. А этот «КамАЗ», надо думать, дожидался их там с незаглушенным мотором прямо на трассе. Выскочили, бросили гильзы от автомата, опрокинули и подожгли «Тайгу» с мертвецами и были таковы. Думаю, что даже если б они не успели проскочить поворот до прибытия оперативных машин, то «КамАЗ» вряд ли кто-нибудь стал бы задерживать. Имитация грубоватая, конечно, просто рассчитанная на то, чтоб сбить со следа…

— Ладно, — оборвал Иванцов, — принимай дело к производству. Чтоб все акты экспертизы, показания и прочее были в ажуре и быстро. С Агаповым работай хорошо и вдумчиво. Только одно помни: все, что касается Клыка, должно быть сведено к абсолютному нулю. Не было его там и быть не могло, понял? Приехали бандиты, украли девушек, устроили перестрелку, приплети, что, мол, Вере Авдеевой мстили за разоблачительные публикации и так далее. Выстраивай факты. Ты, кстати, дело Балыбина уже соорудил?

— К концу недели, Виктор Семенович, почти все уже подшито.

— Ладно, тут время еще терпит, можешь чуть-чуть подождать. А вот это, свежее, форсируй.

— Постановление на арест Портновского не понадобится? — спросил Моряков с осторожностью.

— Посмотрим. Покажешь все предварительные материалы в приличном виде — выпишу. Все, свободен.

Моряков ушел. Зафырчала, выезжая со двора, служебная машина.

Иванцов походил из угла в угол, присаживаясь то на одно кресло, то на другое, то на диван. То, что он узнал, произвело на него двойственное впечатление. С одной стороны, Клык, попавший к Курбаши, это все-таки лучше, чем Клык, бегающий по территории Российской Федерации, которого где-то и кто-то может поймать, а потом выяснить, что тот уже «расстрелян». С другой стороны, Курбаши такой тип, который, получив хороший козырь против прокурора, легко с ним не расстанется. И уж тем более с нычкой Клыка. Что он может потребовать? Все что угодно. Этот мальчик отсутствием аппетита никогда не страдал. Дашь ему мизинчик — по локоть отхватит. Впервые прокурор пожалел, что стоит по эту сторону закона, а не наоборот. Многое было бы проще, если б ему не связывали руки его служебное положение, официальность и заметность в области. Знать бы лет десять назад, когда все только начиналось, как все переменится и перевернется! А может быть, и еще раньше надо было все предвидеть. Или родиться попозже… Делал карьеру, кланялся, прогибался, ублажал, смотрел сквозь пальцы на Ольгины романы с «нужными» людьми. Ведь красивая была когда-то, да и сейчас еще ничего смотрится. А он думал только о том, чтоб расти, чтоб звезды в петлицах прибывали и полнели. Потому что тогда, пока он был молодой и прыткий, не власть ходила к деньгам, а деньги — к власти. Теперь, похоже, скоро будет наоборот. Еще чуть-чуть — и никто не пойдет СЛУЖИТЬ. Все захотят ЗАРАБАТЫВАТЬ. Зарабатывать, но не работать. Потому что государство нищее, а деньги его ушли по карманам и сейфам таких мальчиков, как Курбаши. И никакая ответственная и почетная служба, никакое высокое звание в чиновной иерархии, никакая официальная власть нынче не имеют цены, если не дают возможность ДЕЛАТЬ ДЕНЬГИ. Одни только хлопоты и неприятности…

Нет, Иванцов кое-как прописался в этом новом мире. Не растерял старых друзей, не скупился на приобретение новых, не церемонился с недругами. Пока еще сил хватало. Но надолго ли? Все, что притекало к нему, к Найденову, Рындину, к Главе и прочим областным чинам, было каплей в море по сравнению с тем, что легально и нелегально набегало к торгашам, банкирам и бандитам. Раньше они приползали на брюхе, когда нужно было кого-то отмазать, плакались, готовы были последние штаны отдать, лишь бы не посадили. А теперь все чаще и чаще становились в гордые позы, изображали на лице полупрезрительные мины, приводили дорогих и важных адвокатов, которые с милыми улыбочками напоминали о том, что нынче не старые времена. И Иванцов ощущал себя ничтожеством каким-то, когда ему вдруг звонил Глава, требуя быть «объективнее», «отрешиться от бюрократизма», «понять дух перемен» и т. д. и т. п. Точь-в-точь как раньше. Но раньше он требовал «понимания», когда речь шла о солидных, уважаемых, орденоносных и партбилетоносных людях или, допустим, об их родне. А сейчас все чаще выскальзывали те, кто был бы никем и ничем, если б не умел хапать и не хапал. Прежние руководили, командовали, выполняли для области планы, что-то проталкивали — короче, пользу приносили. И брали, как говорится, по чину. Нынешние только набивали свои карманы, а потом транжирили все на чепуху или переводили в дальние страны.

Но, конечно, хотя прокурор считал, будто ему за державу обидно, обижался он прежде всего на изменение собственного статуса. Во-первых, каждодневное поминание «номенклатуры» как первопричины всех бед и левыми, и правыми дергало будто когтями. И это при том, что услугами оной пользовались и те и другие. Во-вторых, все чаще и чаще Иванцов ощущал рост влияния «новых» на дела в области. И что еще хуже — на губернатора. Бывший первый явно начинал играть в чужой команде. Опасные тенденции «смены караула» вокруг него отслеживались все заметнее. Денежки начинали манить и звать. Конечно, новых лиц было еще не так много и должности у них пока были невысокие, но они все прибывали и прибывали. Почти за каждым — это Иванцов знал точно — стояли банки, коммерсанты или промышленники. Последние были самыми безопасными, первые — самыми вредными.

Черный погиб не только потому, что Иванцову не хотелось делиться Клыковой нычкой. Он нарушил правила игры. Решил, что уже пора им с прокурором меняться ролями. Поверил в то, что, взяв под крышу несколько банков и фирм, сможет крутить и прокурором, и Главой, и всеми прочими. Но как-то позабыл, что иногда торопиться опасно.

Теперь, значит, те же планы зреют у Курбаши. Неуемные они, эти мальчики. «Комсомольцы, беспокойные сердца…» А ведь гражданин Курбатов Юрий Иванович, ранее судимый по статьям 103 и 267 УК тогда еще РСФСР, поначалу показался более приятным и приличным парнем, чем ныне покойный Володя. Принес с собой немало компромата на Грекова, предложил приличную долю в прибылях от марфуткинского проекта, обещал открыть хороший канал дня тихого перевода денег в недвижимость на Кипре, помочь прокрутить то, что требовалось «Русскому вепрю». И в общем по ряду позиций уже сдержал слово. Выходит, заманивал? Да, если так, то ловко у него все получилось. Теперь Иванцов с ним не то что повязан, а прямо-таки сросся. Убрал самого сильного конкурента, подставленного бывшим другом. Взял под контроль деньги, которые, само собой, в налоговой декларации не фигурируют, а потому как бы не существуют. Наконец, забрал себе Клыка — такой «вещдок» против прокурора, что в пору вешаться.

Что ж с ним делать? Голыми руками такого не тронешь. Черный был проще, понятнее. Старой школы, знал, что прокурору надо давать, а вот запутывать, оплетать — не умел. Конечно, сажать Черного и судить, как подобает, по всей строгости российского закона Иванцов не стал бы, но отрубить его с помощью Курбаши ничего не стоило. Курбаши просто выкупил с наценкой те права, которыми пользовался Черный. И жизнь Черного оплатил.

Можно попробовать с ним договориться. Даже нужно. Но ведь этот сукин сын вцепится в горло, крепко сядет на шею, и Иванцов постепенно (а может быть, и очень скоро) станет попросту шестеркой, которой не останется ничего другого, как исполнять приказы. И чем дальше, тем больше. Сначала будет оплачивать, потом подавать милостыню, а через пару лет выкинет на помойку. Потому что подберет более молодого, более близкого по духу и убеждениям. Тогда он будет и губернатора за ниточки дергать.