Невинные дамские шалости - Татьяна Полякова

— Зачем ты хотел убить меня?

— Я боялся. Ты все знаешь. Про эту встречу на даче и вообще про Алькины дела. Заставишь Самохина идти в милицию, а у меня на время убийства нет алиби. В общем, когда я узнал, что на фабрику ездила ты, а не Алька, очень обрадовался. Выходило, что в то время, на которое у меня нет алиби, Алька была еще жива.

— И «Ауди» со стоянки забрал ты?

— Я, — кивнул он. — Чтобы все решили, что это сделала Алька.

— А свой «Фольксваген» зачем разбил?

— Я испугался. Ночью кто-то его обыскивал. Я подумал: ты. А вдруг там осталась кровь или еще что-то, чего я не заметил, ведь Альку я перевозил на нем. И столкнул машину с обрыва, а в милицию заявил, что угнали.

— На даче одновременно со мной был ты?

— Я. Следил. А когда ты колготки нашла, очень перепугался. Не мог понять, как я их там оставил… Слушай, я не хотел тебя убивать, то есть я пытался, но мне совсем этого не хотелось…

— Витька, когда ты включил газ, ты не мог не знать, что твоя сестра погибнет вместе со мной…

— Я не подумал… я был в таком состоянии, что ничего не понимал. Когда толкнул тебя там, над обрывом, и когда включал газ, я просто не понимал… Я так надеялся, что все это как-нибудь прекратится… Если честно, я рад, что все рассказал тебе. Я рад. Все эти дни я не знал ни минуты покоя… я… Что это? — вдруг испугался он и кивнул за мою спину, я обернулась и тут же почувствовала на шее тонкую веревку, охнула, попыталась закричать, но ничего не вышло. «Вот так Витенька!» — успела подумать я, тут дверь «темнушки» с треском распахнулась, и появился Пашка.

— Мужик, у нас так не шутят, — рявкнул он и въехал растерявшемуся Витьке ногой в лицо.

Тот упал на одну из подушек и затих, а я вскочила и бросилась к телефону звонить в милицию.

К тому моменту, когда они приехали, Витька успел очнуться, вел себя тихо, сидел на кровати, прикрыв лицо руками, и то ли плакал, то ли просто вздыхал.

Увидев милиционеров, резко поднялся и сказал:

— Слава богу, все кончилось…

Что ответить на это, я не знала и заревела.

— Пашка, а ты кого больше любишь: меня или алмазы? — спросила я.

Он приподнялся на локте, заглянул мне в лицо и удивленно поинтересовался:

— А разве я тебя люблю?

— Да ладно прикидываться, — разозлилась я. Пашка встал с постели, натянул штаны и закурил, после чего устроился на полу и уставился на меня. Я презрительно фыркнула и добавила: — Прекрати корчить из себя крутого. Я прекрасно знаю, что ты мелкий жулик.

— Мент, подлюга, — разозлился Пашка. — Чтоб его черти слопали…

— Наверное, уже слопали, — подумав, согласилась я.

— Я хотел тебе сказать, — начал Пашка необычайно серьезно. — После того как ты мне в бане по башке бутылкой съездила, я Толика отрядил в один дачный поселок, в тот самый, где живет твоя мама.

— И что? — удивился я.

— Ничего. Толик вроде бы дом хотел купить и вовсю общался с народом. Выяснил, что у твоей мамы две дочки, и одна на днях отбыла в Израиль, откуда прилетала навестить родных. Толик отправился к твоей маме, представился выпускником тридцать восьмой школы, которая в следующем году отмечает юбилей и приглашает всех бывших учеников на торжественный вечер. Мама твоя нисколько не удивилась, обещала передать приглашение Леночке, посетовала, что та вряд ли сможет приехать, потому что в мае у ее свекра тоже юбилей, и она, конечно, останется с семьей. Толик поинтересовался: как жизнь в Израиле, на что мама ответила: чистый сахар. Леночка живет хорошо и обещает жить еще лучше. Жаль только, высшее образование дочке не пригодилось: она нигде не работает, что неудивительно при такой родне. Муж трудится у папаши, который прямо сказочно богат, что тоже неудивительно, раз папаша ювелир, имеет три больших магазина и несколько маленьких. Когда я все это сложил и склеил, мне многое стало ясно.

— Так ты с самого начала знал? — ахнула я. — Врал, притворялся… Ну, надо же, мерзавец… И ведь как врал… ни в жизнь бы не подумала, что прикидываешься. — Я схватила подушку и запустила ее в Пашку. — Убирайся, негодяй! Так меня обманывать…

Пашка от подушки увернулся, маятно посмотрел на меня, потом вздохнул и махнул рукой.

— Ох, какой ты Павел… — покачала я головой. — А зачем ты мне это рассказал? — сообразила спросить я.

— Я не рассказывал, я ответил на вопрос, — усмехнулся он.

— Слушай, но, если ты с самого начала все знал, зачем со мной болтался, ведь тебе от этого не намечалось никакой выгоды, — озадачилась я.

— Крепил союз, — заявил Пашка. — И надеялся, что если очень повезет, смогу его за это время так скрепить, что ты не свинтишь в свой Израиль.

— Он вовсе не мой, — обиделась я.

Мы помолчали. Пашка посмотрел, вздохнул и тихо спросил:

— Ты уедешь?

— Нет, — замотала я головой. — Чего мне там делать?

Я торопливо потянулась к Пашке, малость не рассчитала и хлопнулась с кровати на пол. Пашка устроился по соседству, при этом выглядел подозрительно покладистым.

— Павлик, — позвала я через некоторое время. — Ты мог бы получить часть денег за алмазы.

— Да? — Особой радости в голосе я не услышала.

— Только деньги идут со мной в придачу. Скажи, ты мог бы на мне жениться?

— А денег много? — забеспокоился он.

— По-моему, прилично.

— Ладно, я подумаю… — нахмурился Пашка.

Я все-таки огрела его подушкой, он навалился сверху и вроде бы решил меня поцеловать, но вдруг поднял голову и спросил:

— Слушай, а как твоя сестрица их вывезла?

— Расскажу — умрешь со смеха, — пообещала я.