Мартовские колокола - Борис Батыршин

Да–да, именно лютеранского. Душевные метания, вызванные необходимостью выбора между верой предков и возможностью карьеры в Империи закончились выбором в пользу последней; более всего Яша опасался, что подобное отступничество оттолкнёт от него всех прежних его клиентов, относящихся к многочисленной и богатой московской еврейской общине. К его удивлению это не произошло; видимо, коллеги покойного Ройзмана превосходно поняли, что двигало молодым человеком и впредь рассчитывали на его услуги — а вероисповедание, это, в конце концов, личное дело каждого. Тем более, что по совету уважаемых людей Яша выбрал именно лютеранскую веру — В России евреи нередко поступали именно так, поскольку крещение в лютеранство не требовало перемены имени и фамилии, лютеране могли сочетаться браком с еврейками, а дети при этом оставались евреями.

Увидав солидную бумагу из Жандармского управления, в канцелярии московского градоначальника препон чинить Яше не стали, документы были выправлены с удивительной быстротой — чему, разумеется, поспособствовала некоторая сумма денег в кредитных билетах, переданная заинтересованным лицам в канцелярии.

Все прежние его «клиенты» были, разумеется, оповещены о новом статусе племянника покойного Натана Ройзмана и не преминули нанести визиты в новую контору; разрешение, выданное Жандармским железнодорожным управлением красовалось на видном месте, забранное в дорогую рамку, под стеклом, и своим непобедимо–казённым видом внушало посетителям уважение и почтение. Правда, в рамочке висела копия, выполненная Иваном на лазерном принтере — но об этом посетители и будущие клиенты сыскной конторы, разумеется, не знали.

В остальном обстановка разительно отличалась от общепринятой. В углу стояла узкая, тёмного дуба, оружейная стойка; в ней, запертые на блестящую цепочку, пропущенную сквозь спусковые скобы, красовалось несколько карабинов Генри и Винчестера. Оружие это считалось личной коллекцией владельца конторы; идею же эту Яша позаимствовал из–какого–то из полицейских боевиков, которые он обожал смотреть на своём ноутбуке. Ваня с Ромкой исправно снабжали Яшу такой видеопродукцией; впрочем, ею дело, конечно, не ограничивалось. В распоряжении Яши имелись весьма совершенные средства сбора информации, о которых жандармское управление, оказавшее покровительство необычному начинанию не имело ни малейшего представления. Диктофоны, камеры, жучки, направленные–микрофоны, системы видеонаблюдения. Имелось даже несколько летающих дронов — после казуса на Хитровке Яша, несмотря на частичную свою неудачу, свято поверил в возможности техники из будущего. Крышу дома украшала довольно мощная антенна, декорированная под растяжку какого–то шеста невыясненного назначения; благодаря ей Яша теперь имел устойчивую радиосвязь в пределах изрядной части Москвы.

Разумеется, ни о чём из всего этого технологического великолепия Яшин гость не знал. После достопамятной беседы в клубе Корфа, Гиляровский вернул обломки шпионского дрона законному владельцу, в обмен на обещание дать исчерпывающие объяснения — по истечении примерно полугода. С тех пор репортёр регулярно посещал клуб барона, вел с ним долгие разговоры у камина за рюмкой коньяка, и с удовольствием наблюдал за тренировками волчат. А на ставших традиционными после занятий чаепитиях, Владимир Алексеевич потчевал мальчишек захватывающими рассказами из своей бурной юности — о выступлениях в качестве циркового борца, о бурлацкой лямке на Волге и, конечно, о войне с турками. Но ближе всего Гиляровский сошёлся с Яшей — сказалась «общность интересов». Молодого человека тоже тянуло к репортёру, оказавшемуся настоящей «ходячей энциклопедией» теневой, скрытой от обычного обывателя, жизни Москвы. И вот теперь Владимир Алексеевич, на правах друга хозяина, осматривал Яшину контору.

— И что же, молодой человек, клиенты уже имеются?

— Да, жаловаться не приходится. И прежние знакомые меня не забывают, и господин барон подкидывает кое–что.

Тут Яша слегка покривил душой. Несмотря на то, что прежние клиенты, памятные еще по работе у Ройзмана, нет–нет да и обращались к оборотистому молодому человеку с просьбой уладить какое–нибудь щекотливое дело, это оставалось лишь прикрытием главных его занятий. А это была, разумеется, слежка за противниками «клуба путешественников во времени» — то самое, ради чего и была затеяна вся эта сыскная контора.

Еще до того, как Яша окончательно обосновался на Варварке, он имел в своем «штате» около десятка человек. В–основном, это были подростки из московских низов — кто–то служил при охотнорядских лабазах, кто подвизался в приказчиках, кто бегал рассыльным. Заведовал этой пёстрой братией Сёмка — после истории со взрывом, Яша убедил юного пройдоху бросить прежние заработки на Болотном рынке и перейти на постоянную работу к нему. Решение оказалось на редкость правильным — Сёмка знал Москву не хуже самого Яши, а врожденная хваткость и живой ум позволяла ему с лёгкостью управлять дюжиной завербованных Яшей «шпиков» — и даже привлекать новых. Бумажные дела в конторе вела теперь худосочная барышня зарабатывавшая канцелярской работой деньги на обучение на акушерских курсах при Московском Императорском Университете. За невзрачной внешностью и жиденькими, русыми волосами девицы скрывался острый ум и привычка к аккуратности в деталях. Яша уже успел оценить эти качества Натальи Георгиевны (так звали новую сотрудницу конторы) и приглядывался к ней, пытаясь определить, до какой степени та заслуживает доверия. Пока же «секретарша» занималась тем, что составляла «личные дела» на всех Сёмкиных кадров — из соседней с Яшиным кабинетом комнатёнки как раз доносился её звонкий голосок, вперемешку с язвительными репликами Сёмки — тот давал характеристики свои «сотрудникам», не отказывая себе в удовольствии смутить барышню острым словцом. Впрочем, это ему редко удавалось — Наталья, как будущий медик, нравом отличалась весьма свободным и за словом в карман лазить не привыкла.

— А барон, значит, у вас частенько бывает? — спросил Гиляровский. Он остановился возле конторки, заваленной подшивками московских газет; вести их тоже было поручено Наталье. Яков вытащил из закромов все газетные подборки, накопленные им за время службы у Ройзмана и велел подобрать их в особые, большого формата картонные папки, а на будущее — оформить годовые подписки на все московские и ведущие петербургские издания. Выходило это в копеечку, однако тут Яша не экономил. Тем более, что интерес к газетам проявил и Олег Иванович — он самолично привёз в контору широкоформатный сканер, и с тех пор Яша, когда выдавалась свободная минутка, копировал для него номер за номером. Времени это занятие отнимало массу и Яша уже начал прикидывать, как бы привлечь к этому занятию секретаршу. Для этого, однако, потребовалось бы обучать её работе на компьютере — дело, что и говори. Полезное для барышни в такой должности, однако же — несколько рискованное, с учётом того, что на дворе стоял все же 1886 год. Так что, пока приходилось Яше обходиться самому — слава богу, в контору заглядывали иногда Николка с Ваней, и тогда он с облегчением сваливал это занятие на мальчишек.

А те намеревались бывать в гостях у Яши никак не реже двух раз в неделю — после занятий в спортзале у Корфа мальчики неизменно отправлялись в кофейню «Жоржа» на Никольскую и, конечно же, навещали своего знакомого — благо, до Варварки от Никольской рукой подать. Заодно Иван навещал расположенную в двух кварталах от конторы оружейную лавочку Биткова — и порой выходил оттуда с покупкой. Приказчики оружейного магазина уже знали юношу, проявляющего такой интерес к разнообразному огнестрелу, так что каждый визит Ивана превращался в настоящую лекцию по оружейному делу.

Приобретённый втайне от отца револьвер системы Галана хранился теперь дома, на Гороховской; с собой же Иван теперь носил компактный «дерринжер». Часть приобретений неизменно оседала в оружейном шкафу у Яши — таскать на Гороховскую стреляющие железки в таком количестве Иван всё же не решался.

— Что ж, позвольте еще раз поздравить вас… Яков Моисеевич. — повторил Гиляровский. Со времени памятной беседы в клубе у Корфа он обращался к молодому человеку исключительно по имени–отчеству, причём делал это совершенно искренне — профессиональные качества Яши, пусть еще и находящиеся на этапе становления, вызывали у репортёра искреннее восхищение.

— А я, признаться, собирался поделиться одной задумкой. — продолжал репортёр. — Собрался, видите ли, повторить прогулку по Неглинной. Случилось мне несколько лет назад написать очерк о спуске в нашу, московскую преисподнюю — так поверите ли, раскачал городские власти! В этом году закончили только подземные работы по расчистке подземного русле речки: укрепили своды, вычистили пробки из всякой грязи и ила. Вот, намереваюсь спуститься и самолично посмотреть на результаты этих усилий.